«Дядя, я хочу жить, не стреляйте в меня»...

«Дядя, я хочу жить, не стреляйте в меня»... 

2 сентября 1942 года нацистская «зондеркоманда СД» расстреляла 47 детей из Нижне-Чирского детского дома.

Преступления нацизма

27 июля 1942 года станица Нижне-Чирская Сталинградской области оказалась под оккупацией войск Вермахта. 

Из-за стремительного наступления противника эвакуация мирного населения из зоны приближающегося фронта проходила в очень сложных условиях – пожары, бомбежки, недостаток транспорта.

В результате, когда гитлеровские войска вошли в станицу, часть жителей ещё оставалась там, в том числе, и воспитанники детского дома. 

Оккупанты привычно стали грабить местное население – отбирали запасы продовольствия, домашнюю живность и всё ценное, до чего только могли дотянуться. 

Побывали они и в детском доме, где изъяли в пользу Вермахта все продукты и мелкий домашний скот – свиней, овец, оставив только овощи на детдомовском огороде.

Вслед за войсками на оккупированные территории проникали айнзацгруппы – военизированные «эскадроны смерти», в задачи которых входило уничтожение «расово неполноценных» групп населения – евреев, цыган, инвалидов, а также коммунистов, партизан и «асоциальных элементов». 

В состав айнзацгрупп входили «зондеркоманды» – летучие отряды специального назначения.

Один из этих отрядов и прибыл из Харькова в станицу Нижне-Чирскую. 

1 сентября 1942 года они явились в местный детский дом для умственно отсталых детей. 

К тому времени весь персонал детдома и часть воспитанников постарше разбежались. 

Осталась лишь кастелянша Донскова Елена Афанасьевна и 47 детей в возрасте от 4 до 12 лет – оборванных, опухших от голода. 

Немцы велели на следующий день подготовить детей к отъезду:

«Куда отправлять и зачем – не сказали. Когда же я спросила, далеко ли детей повезут и сколько продуктов приготовить им в дорогу, один из офицеров по-русски ответил:

 «Никакие продукты им не понадобятся, дети поедут недалеко». – рассказывала потом следствию Е.А. Донскова.

Вероятно,  русскоговорящим «офицером» был изменник родины и пособник гестаповцев Михаил Буланов. 

До этого он принимал участие в уничтожении сотен людей в Харькове, когда были расстреляны  900 пациентов харьковской больницы.  

Буланов служил у фашистов шофером, водил «душегубку» – замаскированную под фургон передвижную газовую камеру. 

После он рассказывал военному трибуналу, что, когда чистил фургон, находил внутри детские шапочки, туфельки и игрушки – ведь с помощью «газенвагенов» уничтожали в основном женщин и детей. 

Это делалось по строгому приказу Гиммлера, чтобы не подвергать палачей «лишним душевным волнениям» и  «дать возможность мужчинам, которые сами были женаты, не стрелять в женщин и детей».

Но палачи из харьковской «зондеркоманды СД», видимо, не боялись душевных волнений. 

На следующий день, 2 сентября 1942 года, в детдом прибыл транспорт – два крытых брезентом грузовика. 

Немецкий офицер потребовал от кастелянши Донсковой построить воспитанников в шеренги по четыре человека, их пересчитали, разделили на две группы и стали сажать внутрь грузовиков.

Некоторые дети послушно садились в машины, другие же, чувствуя неладное, плакали и сопротивлялись.

Чтобы успокоить детей, немецкие офицеры стали говорить им, что они поедут «к дядям и тётям в город Сталинград».

 Но поверили в эту легенду далеко не все, и тех, кто не поверил, засунули в кузов силой.

Грузовики отправились к заранее приготовленной в 3-5 километрах от станицы Нижне-Чирской яме.

Члены зондеркоманды стали вытаскивать детей из грузовиков и подводить к яме, где их расстреливал из автомата немец по имени Аликс. 

Аликс стрелял своим жертвам в голову, а потом сталкивал тела в яму. 

Дети сопротивлялись и кричали: «Дядя, я боюсь», «Дядя, я хочу жить, не стреляйте в меня» (из показаний М.П. Буланова на суде). 

Но палач Аликс расстрелял их всех.

Факт страшного преступления открылся лишь в 1943 году. 

После освобождения оккупированных территорий в станицу вернулись местные жители. 

Они стали искать места захоронения своих родных, которых за связи с партизанами расстреляли оккупанты, нашли ту яму и раскопали ее. 

По мере углубления раскопа им стали попадаться детские игрушки – куклы, машинки, игрушечные ружья и т.д. 

На дне ямы оказались тела воспитанников Нижне-Чирского детского дома.

Началось расследование обстоятельств дела, опросили немногочисленных свидетелей – кастеляншу Донскову и женщин, обнаруживших захоронение детдомовцев. 

Осмотр останков принес следствию шокирующее открытие – не все тела имели пулевые ранения. 

Это говорило о том, что расстреляны были только физически крепкие дети среднего возраста, а младшие и слабые были закопаны заживо.

В декабре 1943 года в Харькове состоялся открытый суд над оккупантами и их пособниками по фактам массовых репрессий в отношении мирного населения оккупированных территорий.  

Военный трибунал 4-го Украинского фронта рассматривал в ходе заседаний, в том числе, и факт расстрела воспитанников Нижне-Чирского детского дома.

Среди обвиняемых на судебном процессе был Михаил Буланов. 

Он поведал суду свои мотивы, чем вызвал в зале заседаний ропот негодования – за сотрудничество фашисты платили ему деньги и давали солдатский паек, а также делились вещами, отнятыми у жертв. 

Так, Буланов выручил два пальто – одно для себя, другое для жены, два костюма и обувь.

 Его денежное вознаграждение в сумме составило 90 марок – в переводе на русские деньги – 900 рублей.

Военный трибунал приговорил  М.П. Буланова к смертной казни через повешение.

19 декабря 1943 года  в 11 часов на городской площади Харькова состоялась публичная казнь. 

Более 40 тысяч человек пришли посмотреть, как будут казнить «фашистских душегубов». 

Присутствовали местные жители и жители близлежащих районов, военнослужащие и представители советской и иностранной прессы.

Из харьковской «зондеркоманды СД» удалось предать суду только Буланова. 

Остальные члены команды, в том числе немец Аликс, вовремя эвакуировались и не понесли за свои преступления никакого наказания.

После освобождения станицы Нижне-Чирский детский дом возобновил свою работу, сперва как «Нижнечирский детский дом фронтовиков», после 1956 года –  как школа-интернат. 

В 1978 году его преобразовали в «Нижнечирский психоневрологический дом-интернат для женщин» –  в этом статусе он и работает по сей день.