Национализация имен...Социальная фильтрация при путине...

Национализация имени Андрея Сахарова

У Кремля на Красной площади лежит труп тезки Путина, Владимира Ульянова. Его приватизированный Сталиным облик был номером 1 в реквизите политических спектаклей коммунистов.
Национализировать популярные имена, передавать их в собственность государству, чтобы они служили диктатуре, было любимым занятием сталинской пропаганды. Арсенал имен пополняли, чистили, поддерживали в боеспособном состоянии. Там не только «Ленин». Там «Суворов», «Кутузов», «Петр Первый». «Пушкин», «Маяковский», «Горький»… Масса персонажей.
Путин расширил арсенал. Теперь здесь «Андрей Первозванный», «Александр второй освободитель», «Николай второй», «Колчак», «Деникин»…
Андрея Сахарова пока нет. Пока. Но национализация имени этого самого известного российского правозащитника идет, началась несколько лет назад.
Чтобы подменить опасный для власти образ Сахарова идеологической пустышкой, заставить его работать на власть, нужно:
1. Исключить в СМИ положительные упоминания о соратниках Сахарова.
2. Представить соратников Сахарова уголовными преступниками.
3. Передать право формировать образ Андрея Сахарова его «истинным последователям», назначенным спецслужбами.
Первый пункт властями выполнен.
Второй тоже почти выполнен.
Шельмование Сергея Ковалева, ближайшего соратника Андрея Сахарова, известно всему миру.
Два года назад началась дискредитация Юрия Самодурова, директора Общественного Музея и Центра имени Андрея Сахарова.
В январе 2003 года Юрий Самодуров и сотрудница Музея Сахарова Людмила Василовская организовали в стенах музея выставку «Осторожно религия». Выставка выражала эстетическую и философскую точку зрения участников на идеологические функции религии в России и в современной мировой культуре.
На четвертый день после открытия выставка была разгромлена. Команда из шести молодцов разбила экспозицию, покалечила работы. Музей вызвал милицию. Она задержала погромщиков и тут же отпустила. Причина: выставка оскорбила их религиозные чувства.
Судили не погромщиков, а Юрия Самодурова и Людмилу Василовскую. Сразу после погрома их обвинили в разжигании религиозной розни, завели уголовное дело. 28 марта 2005 года Таганский суд объявил их уголовными преступниками по статье 282 УК РФ, часть 2. Их вина «доказана» экспертными заключениями «искусствоведов». Процесс сопровождался организованной кампанией «откликов», выражающих «народный гнев и возмущение».
По определению Таганского суда Музей и Общественный центр «Мир, прогресс и права человека» имени Андрея Сахарова стал местом, где «те, кто выдает себя за соратников Сахарова занимаются уголовщиной», что и требовалось для сюжета национализации имени Андрея Сахарова.
Следующий шаг состоялся в связи с днем рождения Андрея Дмитриевича.
Начиная с 1991 года каждый год 21 мая в день рождения Сахарова проводился концерт в его честь в Большом зале Московской консерватории. Зал арендовала Московская филармония. Музей и Общественный центр Сахарова и Фонд Сахарова выкупали несколько сотен билетов и распространяли их среди тех, кто разделял взгляды и судьбу Сахарова, кому дорога память о нем.
В этом году незадолго до 21 мая концерт в честь Андрея Сахарова был отменен. Его отменил директор филармонии Алексей Алексеевич Шалашов. Позвонили из филармонии и сказали, что концерт не состоится, потому что его организует уголовный преступник — Юрий Самодуров. Чтобы обеспечить право владения именем Сахарова без Ковалева, Самодурова и тех, кто ими мог бы быть приглашен, проделали такой фокус. На афише давно объявленного на 21 число концерта в Малом зале Московской консерватории была неожиданно сделана приписка: концерт посвящается памяти Сахарова.
21 мая на площадке перед Музеем Сахарова на Земляном Валу состоялся концерт-митинг, организованный соратниками Сахарова. Когда время, отпущенное на его проведение, закончилось, милиция попросила всех разойтись, чтобы соратники Сахарова не смогли совершить новых уголовных преступлений.
Выступая на митинге, Сергей Ковалев квалифицировал ситуацию с отменой концерта как продуманный акт властей с двумя целями: 1) отсечь от имени Сахарова тех, кто был с ним связан судьбой и общностью взглядов, 2) передать государству права на использование имени Сахарова в интересах власти.
Социальная фильтрация при коммунистах
Диктатура фильтрует людей. Продвигает «достойных», остальные должны уйти на дно или умереть.

При Сталине «достойными» были те, кто «не возникает», славословит тирана, стукачи, приспособленцы. Спецы за колючей проволокой, подобно Королеву, Туполеву, физикам в бериевском атомном проекте.
Независимые, активные люди уничтожались. Все.
Но социальная фильтрация не только прямые убийства.
Я был свидетелем социальной фильтрации в Академии Наук, благодаря которой преимущества получали не те, кто делает науку, а те, для кого причастность к науке есть средство обретения власти и социального успеха.
В 1965 году я закончил МИФИ как физик-теоретик, в 1969 аспирантуру в Институте Электрохимии, в теоротделе одного из первых учеников Ландау Вениамина Левича. У меня были замечательные шефы по диссертации. Я еще застал отзвуки научной культуры, сопровождавшей создание нового взгляда на мир Эйнштейном, Бором, Резерфордом, Борном, Паули, Гейзенбергом, Дираком и другими.
Нас, студентов, обучали люди, для которых фундаментальная наука была делом жизни. Трудным, но единственно возможным способом видеть и слышать природу. Лекции читали Померанчук, Мигдал, Компанеец, первое поколение учеников и сотрудников Ландау. Я не был лично знаком с Петром Капицей, Таммом, Зельдовичем, Будкером, Смородинским. С Гольданским виделся один раз, был короткий разговор за чаем, за сценой литературного музея Пушкина на Пречистенке, куда он с женой пришел после моего концерта памяти Галича 29 декабря 1994 года. Но их присутствие я косвенно ощущал в атмосфере тех лет. В конце 70-х в Институте системных исследований работал у Шаталина рядом с Леонидом Витальевичем Канторовичем. Он поддержал мои исследования в области теории правил, ставшей позже физикой логоса .
Этим людям административная деятельность была чужда, либо воспринималась как досадная необходимость. Советская система беззастенчиво присвоила себе славу их достижений. Коммунисты убивали свободную мысль, без которой нет науки. Непреодолимая способность человеческого интеллекта пробиваться через все препоны общественного идиотизма, создаваемого коммунистическими начальниками, преподносилась властью как ее личная заслуга в развитии науки.
С уходом того поколения ученых кончилась продуктивная атмосфера, необходимая для развития научной мысли. Шаг за шагом в Академии Наук результативно работающие ученые теряли позиции в управлении наукой, оттеснялись на вторые роли. Впереди оказывались те, кто умел создавать авторитет научных достижений в глазах власть имущих, обменивать его на ресурсы и управление ими. Это не было ново. Но на моих глазах это стало доминантой Академии. Исключения были, но только исключения. Результативных ученых выставляли как прикрытие для огромного количества управленцев с учеными степенями. Живые начала стали редкостью. Тогда, в начале 70-х, а не в конце 80-х, начался откровенный и окончательный упадок науки в СССР.

Социальная фильтрация при Путине

Демократическое общество тоже фильтрует людей. И там есть неправый суд, тошнотворные бюрократы, воры-менеджеры. И там власть затыкает рты журналистам.
Но там есть институты, которые ставят власть в зависимость от населения и политических конкурентов. Они могут работать плохо. Но они есть. У любителей тотальной власти там нет режима наибольшего благоприятствования. А в России есть. Здесь власти не мешает ничто.
Главный начальник может все. Услышал, соблаговолил заметить – может быть что-то получится. Построят больницу. Кому-то показательно помогут. Не услышал – не получится ничего.
После моего доклада в Сахаровском центре 2 июня Валерий Абрамкин, известный правозащитник, сказал мне, что Путин помог ему улучшить положение в тюрьмах и изоляторах. Валерий добился, чтобы Путин посетил Кресты в Петербурге. Путин посетил и по-человечески ужаснулся. Сказал нужные слова нужным людям и помог. Помог в созданной им системе власти, где решающее значение имеет только его личная санкция.
Путин не упускает возможности публично демонстрировать качества, которые считает признаками полноценных граждан. Сотрудничество с органами на идейных началах. Способность побеждать. Занятия спортом. Образованность. Любовь к искусству. Знания. Власть. Семья. Вера в Бога. Любовь к Родине.
Все эти качества могут в равной мере быть и у людей, которые развивают жизнь, и у людей, которые ее губят.
При коммунистах Россия стала обществом со смещенными психогенетическами характеристиками. Перестройка отменила социальную сепарацию коммунистического толка. Но при Путине преимущества снова получили те, кто имел их при коммунистах. Как и при Сталине, наибольшие шансы на социальный успех у сексотов и их начальников.