22 июля 1930 принято постановление о введении трудодней — "денег колхозникам не платить!"

22 июля 1930 – Всесоюзный союз сельскохозяйственных коллективов (Колхозцентр) СССР установил оценку и оплату труда в колхозах не в деньгах, а в "трудоднях".

Отныне за каждый отработанный в колхозе день ставилась палочка, а в конце года по их числу осуществлялся расчет сельхозпродукцией. Она-то и становилась предметом продажи и благодаря такой коммерции у колхозников появлялись хоть какие-то средства.

Проведенная на рубеже 1930-х годов коллективизация крестьянских хозяйств привела к результатам, совершенно противоположным тем, которые хотели увидеть руководители партии и правительства. Вместо того чтобы дружно работать на благо государства, крестьяне сопротивлялись раскулачиванию, переставали трудиться на земле, продавали или резали скот. В докладах ОГПУ в январе 1931 года описывалась удручающая картина. О Центрально-Черноземной области говорилось:

"Хищнический убой и распродажа скота (особенно мелкого и молодняка) за последние 2-3 месяца приняли широкие размеры, возрастая из месяца в месяц. В некоторых селах за одну ночь убивалось до 700 голов овец (Дросковский район)".

Началось массовое бегство крестьян в города. Московский пенсионер Евдоким Николаев 9 июня 1931 года записал в свой дневник:

"На улицах Москвы очень много появилось сравнительно молодых и крепких деревенских парней, обутых в лапти и одетых в домотканые армяки. Некоторые из них с сумками. Все они, исхудалые и тощие-грязные, оборванные, жалобно просят милостыню. Я некоторых порасспросил, откуда они. Они назвали свои местожительства, преимущественно из степных губерний — Орловской, Брянской, Калужской и др. Все они убежали из своих родных мест, так как, они говорят, жизнь у них стала невмоготу. С двух часов утра в колхозе выгоняют их на работу, а кончают в одиннадцать часов вечера. Труд равносилен каторжному, так как заставляют вырабатывать норму, причем ничего не дают, да ничего и нет, совершенный голод, так что в этих губерниях, кроме страшного свирепствования большевиков, еще свирепствует голодный тиф, или, как его теперь зовут, "вшивый тиф", люди мрут ежедневно, так что всех объял ужас, и многие бегут в леса и разбегаются в разные стороны от этих колхозов, как от чумы. И так по всей и во всей России".

Массовое бегство крестьян пытались остановить с помощью введения паспортов. Попутно предполагалось выселить из городов обосновавшихся там бывших колхозников. В декабре 1932 года в СССР были введены внутренние паспорта, ставшие важнейшим идентификационным документом личности. Колхозники паспортов на руки не получили, их документы хранились в правлении колхоза. Тем самым они оказались прикреплены к своему колхозу и не могли покинуть его по собственному желанию. Свобода передвижения ограничивалась.

Результат работы по восстановлению крепостных порядков оказался весьма плачевным: всеми правдами и неправдами колхозники продолжали бежать из колхозов. В 1937 году колхозник А. Е. Кирпичников из Сибири писал Калинину и Сталину:

"Люди работают словно принудительно, большинство уходят из колхозов в город, совершенно не интересуются жить в колхозе, обзаводиться семейной жизнью и терпеть нужду. В такой жизни многие интересуются работать только на себя, т. е. не иметь детей. Уходят люди и на производство: дескать, там порядки лучше. Взять, к примеру, лучшее доказательство: красноармеец, отслуживши срок службы в РККА, очень редко прививается к колхозу, а большинство разузнают, чем в колхозе пахнет, и сматываются на производство в город. Много колхозов, вернее колхозников, живут полуголодными и голодными, оборванными, очень жалко питаются (хлеб да картошка), мяса не видят, так как вырастить лишнюю скотину, прокормить ее очень трудно. Трудно живется колхозникам (рядовым), имеющим по пять-шесть детей. Такое положение наблюдается во множестве колхозов нашей Восточно-Сибирской области".

Несмотря на все усилия властей, аресты председателей колхозов, выселения в отдаленные места жителей деревень, уклоняющихся от работы в колхозах, ситуация не менялась годами...

После смерти Сталина колхозники все активнее начинали требовать восстановления равноправия с остальными гражданами СССР.

В течение 1956-60 годов в Президиума Верховного совета СССР поступило более 11 тысяч писем от колхозников:

"Товарищ Брежнев Леонид Ильич! Я колхозник колхоза "Родина" Кирово-Чепецкого района Кировской области. Посоветуйте, как жить дальше — или жить в колхозе, или его бросить, как многие другие. Я еще молодой, с 1927 г. рождения, имею троих детей, старшему 8 лет.

Работаю один, жена не работает, некуда определить детей. Яслей в колхозе нет, няньку держать средств не имеем, а мой заработок не больше 25 руб. в месяц. Смогут ли пять человек прожить на 25 руб.? Да еще из заработка удерживают 30 процентов ввиду низкой урожайности, а сейчас уже как три месяца совсем не выдают заработную плату. Нет в колхозе денег. Я думал жить в колхозе постоянно, выстроил дом, а видимо придется оставить все, бросить. Так жить невозможно. Тов. Брежнев, Вы не подумайте, что я какой-нибудь лодырь или хапуга. Мне помощи не надо. Я только хочу узнать правду. У нас многие говорят, что Москва всего не знает. Может наши депутаты скрывают от Вас? Мол, все хорошо, а колхоз разваливается, люди разъезжаются. Кто будет крепить колхозы без людей? Может от того, что наши земли плохие, низкоурожайные, доходы от наших колхозов малые, и не обращают на нас никакого внимания? Но мы, колхозники, считаем, что делаем большое дело — общее и очень полезное людям. Вы меня можете упрекнуть, что я работаю рядовым колхозником, потому и мало зарабатываю. Но если не я, так кто-нибудь другой должен выполнять разные работы. Я не скрывался за чьей-нибудь спиной и делаю что нужно. Тов. Брежнев, я написал Вам всю правду, можете проверить. Мы, колхозники, надеемся, что нас в беде не оставят, будет полный порядок в нашем колхозе".

Колхозники писали, что их судьбами и судьбами их детей, как помещики в прежние времена, распоряжаются председатели колхозов. В справке приводилось следующее письмо:

"Соколов М. Е. (Калининская обл., Кимрский р-н, с. Белая, колхоз им. Сталина):

"Я со всей семьей добросовестно работаю в колхозе с 1931 года. 17 лет был бригадиром, а сейчас 7 лет на такой работе, на которую никто не идет,— овчаром. Работа тяжелая — все вручную. У меня в семье трое детей. Но нам за работу правление колхоза не платит с апреля ни одной копейки. Чем же я могу жить? Вот выросла дочь, окончила 7 классов, и нам хотелось послать ее учиться в ремесленное училище. Председатель колхоза отпустил, а председатель сельсовета отобрал справку и сказал: "Работай в колхозе". Почему нет дороги молодежи? Мы задали председателю сельсовета вопрос: "У нас же не крепостное право". В ответ услышали: "Хуже, чем крепостное".

Как следовало из писем, председатели колхозов шли на любые нарушения, лишь бы получить хотя бы одну дополнительную пару рабочих рук. А потому не отпускали из колхозов даже больных стариков:

"Дальше в колхозе работать не позволяет здоровье, а главное, хата наша стала ветхая, требует капитального ремонта. Я это сделать не мог. В колхозах нашего района престарелым пенсию не платят, и я решил переселиться к сыну. Председатель колхоза разрешения на выезд не дает. Прошу помочь мне хоть дожить до смерти в теплом углу".

Размеры пенсии там, где их все-таки платили, не могли не поражать. В ответе Верховному совету из Новгородской области говорилось:

"Престарелым одиноким колхозникам колхоз выплачивает пенсию в размере 2 руб. в месяц".

При Н. С. Хрущёве известным стало выражение о том, что «Трудодень не может быть признан правильным, объективным мерилом затрат труда на производство продукции».

В 1959 году начал вводится гарантированный минимум с денежной оплатой труда, причём часть оплаты выдавалась в качестве ежемесячного аванса, а в конце года производился окончательный расчёт.

Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 18 мая 1966 года «О повышении материальной заинтересованности колхозников в развитии общественного производства» вместо трудодней вводилась гарантированная оплата труда колхозников, включая право на дополнительную оплату и премию.

Однако еще четыре года после введения зарплат паспорта колхозников хранились в правлениях. Без разрешения председателя колхоза люди не имели права никуда отлучаться.

В принятой в 1970 году «Инструкции о порядке прописки и выписки граждан исполкомами сельских и поселковых Советов депутатов трудящихся», было указано, что «в виде исключения разрешается выдача паспортов жителям сельской местности, работающим на предприятиях и в учреждениях, а также гражданам, которым в связи с характером выполняемой работы необходимы документы, удостоверяющие личность». Эта оговорка стала широко использоваться для выдачи паспортов колхозникам. С этого времени и началась широкая миграция в города.

В 1974 году было принято новое «Положение о паспортной системе в СССР» согласно которому паспорта стали выдавать всем гражданам СССР с 16-летнего возраста, впервые включая и жителей села, колхозников. Полная паспортизация началась 1 января 1976 года и закончилась 31 декабря 1981 года. За шесть лет в сельской местности было выдано 50 миллионов паспортов...