Что Генри Форд думал о советской экономике

Некоторые всерьёз полагают, будто Ленин подарил миру восьмичасовой рабочий день. Дескать, до 1917 года злые буржуи эксплуатировали рабочих в хвост и гриву, а потом пришли большевики и всё исправили: ограничили рабочий день, ввели отпуска, начали строить детские сады, школы, больницы и прочую социалку. Глядя на сытых советских рабочих, забитые иностранные пролетарии тоже начали роптать. Тогда иностранные буржуи заскрипели зубами, отложили покупку новых яхт и вынужденно подтянули уровень жизни своих пролетариев ближе к советскому.

Реальность выглядела несколько иначе.

Во-первых, распространение «социалки» было естественным процессом — по мере роста богатства общества, по мере развития общественных наук, трудовые кодексы всех стран мира постепенно обрастали ограничениями. Рабочий день постепенно сокращали, детский труд запрещали или ограничивали, вредные условия труда делали менее вредными.

К примеру, в России в 1897 году рабочий день законодательно ограничили 11,5 часами, а ещё через 10 лет, в 1908 году на фабриках Московской губернии средний рабочий день составлял 9,5 часов. В других странах было примерно то же самое — рабочий день постоянно уменьшался.

«Лоскутное» введение 8-часового рабочего дня началось за несколько веков до рождения Владимира Ильича. К примеру, в Испании восьмичасовой рабочий день закрепили для рабочих и строителей ещё в 1593 году. В 19 веке восьмичасовой рабочий день начали уже вводить по капстранам массово — но, опять-таки, лоскутно, то есть или не для всех категорий работников, или не по всей территории страны. Первым государством, закрепившим восьмичасовой рабочий день вот вообще для всех, стал Уругвай, это было в 1915 году.

Это стало началом целой волны — в течение нескольких лет восьмичасовой рабочий день распространился повсеместно, в том числе и в Советской России, которая последовала примеру Уругвая одной из первых. К 1919 году к клубу 8-8-8 присоединились уже Персия, Дания, Франция, Венгрия, Португалия и многие другие страны. Речь идёт о лозунге 19-го века: «8 часов на работу, 8 часов на отдых, 8 часов на сон».

Называть Советскую Россию застрельщиком процесса было бы странно: напомню, что в 1919 году в ней ещё вовсю шла Гражданская война, примером она служить никак не могла. Не большевики придумали движение 8-8-8, не большевики сыграли в нём главную роль — Ленин сотоварищи всего лишь присоединились к общемировой моде на восьмичасовой рабочий день, а потом присвоили себе чужие заслуги.

Аналогичным образом большевики хвастались чужими тракторами. Тут тоже совпало удачно для советской пропаганды: эпоха тракторов началась на нашей планете как раз в 1917 году. Нюанс в том, что началась эпоха тракторов не с выступления Ленина на броневике, а со старта выпуска тракторов «Фордзон» на заводах Форда в США. До 1917 года массово трактора вообще никто не выпускал, а после 1917 большевики закупили производственные линии вот этих самых фордзонов у главного капиталиста планеты, у Генри Форда. Эти линии большевики установили на заводе «Красный путиловец», которой, кстати, был построен ещё Павлом I.


Всё это было во-первых. Назревшая волна социальных реформ прокатилась по планете в 1915-1925 годах, и Советская Россия по идеологическим причинам радостно влилась в эту волну, защитив (на бумаге) рабочих от переработок.

Вторая причина, по которой иностранные рабочий никак не могли брать пример с советских, заключалась в том, что советских рабочих после 1917 года погрузили в тяжёлую нищету, на грани или за гранью выживания. В США собирали деньги на помощь голодающим в Советской России, американцы в 1920-е годы спасли несколько миллионов советских граждан, обеспечивая их бесплатной едой:


Сложно представить себе американского плотника или металлурга, который сказал бы товарищу: «я вчера пожертвовал доллар на помощь голодающим в России. Они молодцы всё же, устроили революцию, скинули буржуев. Надо и нам также сделать, я тоже хочу поголодать».

Репутация у Советской России за рубежом была тогда примерно как у современных горячих точек на Ближнем Востоке: какие-то непонятные головорезы захватили власть, в стране идёт гражданская война, инакомыслящих массово казнят, из страны бегут все, кто только может убежать, кругом голод и разруха.

Процитирую Генри Форда, большого друга СССР, у которого Ленин и Сталин покупали заводы чуть ли не оптом, и который, кстати, ввёл восьмичасовой рабочий день на своих заводах ещё в 1914 году. Это из книги «Моя жизнь и моё дело»:

Есть два типа реформаторов. Одни готовы разорвать рубашку только потому, что пуговица не проходит в петельку. Для них опыт и реформы несовместимы. Такой не может держать свой накал перед фактами, поэтому он не признаёт факты. С 1914 года многие стали называться новыми интеллектуалами. Им открылось, что смотреть на мир можно критически, и нашли они его порочным. Опьянение критикой социальной системы раскачивает. Чем моложе критик, тем его сильнее качает. Он готов разрушить весь старый мир, чтобы строить новый.

Они реально делают это в России. Их пример — другим наука. Мы видим, что разруху инициирует не большинство, а меньшинство. Также мы видим, что, хотя люди могут издавать законы, противоречащие законам природы, природа блокирует такие законы жёстче, чем это делал царь. Природа заблокировала всю Советскую республику, потому что она отрицает природу. Более всего она отрицает право людей на плоды своего труда.

Кто-то говорит: Россия должна работать. Бедняжка работает, но это не свободный труд. У нас рабочий день — 8 часов; там — от 12 до 14. У нас, если рабочий хочет отдохнуть денёк или неделю и может себе это позволить — никаких вопросов. В России, под Советами, человек идёт на работу — хочет или нет. Какая может быть свобода при тюремной дисциплине? Это рабство.

Свобода есть право работать меньшее время и получать за это меньший заработок, лишь бы обеспечить собственную жизнь. Совокупность этого и многих других пониманий свободы и составляет великий идеал Свободы. Меньшими формами свободы пропитаны будни каждого из нас.

С комитетами на заводы России пришли застой и разруха; митингов и дискуссий — больше, чем работы. С изгнанием квалифицированных специалистов тысячи тонн ценных материалов ушли в отходы. Фанатики заболтали народ до голода. Теперь Советы предлагают большие деньги тем самым специалистам, которых повыгоняли, чтобы те вернулись. Все, что эта «реформа» дала России, — развалила производство.

Как видите, рассказывать светлые сказки про восьмичасовой рабочий день советская пропаганда не могла: во всяком случае, в США.

Генри Форд продавал заводы в СССР, руководили строительством и запуском заводов американские инженеры. Конечно же, американские инженеры видели реальное положение дел — не 8 часов, а 12-14 часов, причём не в тёплом цеху, а в невыносимых условиях и за крошечный паёк. Помните, у Маяковского, «сидят в грязи рабочие, сидят, лучину жгут. Сливеют губы с холода…».

Цитирую из воспоминаний секретаря райкома Кузнецкстроя. Кузнецкстрой — большой металлургический завод в Новокузнецке. За развёртывание инженерной части завода отвечала американская фирма «Фрейн»:

Жилья не было, рыли землянки из двух комнат, утеплялись соломой, еловыми ветками, буржуйки и уголь выдавали бесплатно. Половина новорождённых погибла в таких домах. Зимой спали в шапках – проснёшься, голова примёрзла к подушке, роба покрыта коркой льда.

К некоторым построенным баракам комбината боялись подходить даже милиционеры, в них собирались расконвоированные зэки, тоже строители комбината, пили, дрались, играли в карты на жизнь человека.

Зато на Площади Побед в 1932 году был положен первый асфальт, рабочие разувались, проходя по нему, старались не трясти грязными калошами и сапогами.

В 1932 году на одного работника приходилось от 1,5 до 3,5 квадратных метра жилья, теснота была невероятной. В конце лета 1931 года на стройке вспыхнула эпидемия брюшного тифа. Летом 1932 года – эпидемия малярии. Осенью того же года началась эпидемия сыпного тифа, ситуация с заболеванием вшами становится критичной. Проблемы со здравоохранением решались очень медленно, финансирование было крайне скудным. По данным главврача И.В. Родовича, за 1935 год из Сталинска уехало 124 человека медицинского персонала.

…Итак, через 4 года после начала стройки.

«Бараки мы застали в таком состоянии: сделаны из сырого леса, засыпаны навозом. В дождь сверху капает пронавоженная вода. Окна не вставлены. Сырость. Матрацев нет. Уборщиц нет. Зимовать в таких помещениях и в таких условиях было невозможно. Вновь отстроенные бараки занимались неорганизованно: кто первый захватил место, тот и живёт»…

Повторюсь, сложно представить себе американского рабочего, который, слушая рассказы вернувшихся из СССР инженеров, сказал бы: «я тоже хочу жить на двух квадратных метрах в сырости и холоде, давить вшей и пить пронавоженную воду». Сейчас вот капиталистическая Бельгия переходит на 4-дневную рабочую неделю. Но мы же не думаем, будто бельгийские капиталисты сокращают рабочую неделю, чтобы местный пролетариат не слишком сильно завидовал пролетариям из КНДР, верно?

И всё же пример СССР всё же помог рабочим капстран — пусть и не тем способом, про который нам рассказывают сейчас социалистические блогеры. СССР стал страшным отрицательным примером: развитой страной, которую приход к власти красных бандитов превратил в опустошённую территорию голода и разрухи.

Глядя на происходящее, многие политики на Западе серьёзно задумались, как обезопасить родное капиталистическое государство от сценариев подобной гибели. Ошибки властей императорской России были изучены и учтены, с революционерами начали бороться всерьёз. Итоговый счёт мы видели на табло все 75 лет советской власти. Рабочие капиталистических стран жили неизмеримо богаче советских рабочих, при этом, например, даже бесплатная медицина в развитых капстранах была значительно лучше, чем бесплатная медицина в СССР.