Инфляция лояльности: стоит ли удивляться аресту Александра Кибовского

Новость об очередном аресте заметного функционера часто сопровождается искренним или деланным удивлением публики — за что же, он ведь был так лоялен. Правильное политическое позиционирование до сих пор считается надежной защитой от проблем с правоохранителями. Журналист Глеб Черкасов считает, что арест Александра Кибовского, бывшего главы департамента культуры Москвы, — очередное доказательство того, что сама по себе политическая лояльность давно уже второстепенна

Представление о том, что безоговорочная лояльность руководству и поддержка всех его начинаний может гарантировать и безбедную жизнь, и максимально возможную защиту от правоохранителей, взялось не на пустом месте. Всю постсоветскую историю политическая или деловая карьера зависели от умения выбрать правильную сторону и умело или хотя бы рьяно ее поддерживать. Особо ценились искренние идеологические совпадения с политической линией. Просто до поры до времени самих линий было несколько и «перелеты» из одного лагеря в другой при известной сноровке не мешали карьере. Сергей Ястржембский служил пресс-секретарем Бориса Ельцина, потом два года состоял в команде оппонента Кремля Юрия Лужкова, а потом снова вернулся в Кремль и еще восемь лет работал помощником Владимира Путина.  

В середине нулевых годов массовая присяга президенту и поддерживаемой его партии «Единая Россия» стала залогом для политического и во многом предпринимательского счастья. Партбилет или готовность его взять открывали многие двери для тех, кто раньше к ним не очень и подойти мог. На пользу дела шла и демонстративная аполитичность.

В самом начале «дела ЮКОСа» граждане, сочувствовавшие Михаилу Ходорковскому (признан иноагентом), говорили о том, что все олигархи обращались с налоговым законодательством одинаково, что же досталось на орехи только одной группе акционеров. Их оппоненты обращали внимание на политическую и идеологическую самостоятельность Ходорковского. 

Но речь шла все-таки о доступе к ресурсам, получении возможностей. Жизнь существовала и за пределами зоны политической лояльности, хотя со всем согласным жилось посытней. И когда возникали вопросы к экономической или хозяйственной деятельности, то приходилось признавать, что, наверное, в этот раз функционер и вовсе перешел рамки. Хотя и был в системе. 

Тесты для элиты

Однако со временем ставки росли. Если до 2011 года вполне получалось в целом поддерживать направление развития страны, но при этом воротить нос от самых неприятных обстоятельств этого движения, то во время избрания Владимира Путина в президенты в 2012 году вопрос перед элитой был поставлен более определенно. Все, кто ответил правильно, остались. Остальным — а таких оказалось немного и не на первых ролях — показали на выход.

Крымский тест 2014 года получился еще более жестким, и снова произошел отсев, и снова он был не таким уж значительным. Раз за разом номенклатура подчеркивала свое согласие с политической линией, во внутренней и внешней политике. Сомневающихся было совсем немного, красные линии и «двойные сплошные» были проложены вполне отчетливо.

Когда арестовали министра экономического развития Алексея Улюкаева, то самым популярным объяснением было его «реформаторское» прошлое, его участие в команде Егора Гайдара и последующий круг аппаратного общения. Сами обстоятельства дела ушли на задний план.

Последний массовый тест на лояльность случился в феврале 2022 года. Те, кто его прошел, наверное, так и не поняли, что после этого готовность во всем поддержать руководство стала не личным выбором, а таким же естественным элементом аппаратного быта, как пиджак и галстук на совещании. Когда не осталось ни делом, ни словом, ни даже громкой мыслью хоть кого-то, кто не согласен, когда все стали согласными, то напоминание о заслугах перед президентом и партией почти потеряло смысл. Когда защита бывшего заместителя министра обороны Тимура Иванова принесла в суд свидетельства его многочисленных награждений, это вызвало в основном шутки: а что, собственно, доказать-то хотели

Угрозы из прошлого

Самая жесткая борьба за выживание — внутривидовая. Инфляция лояльности создает новые угрозы для номенклатуры. Поводов может быть предостаточно. Есть прошлое. Любой функционер старше 40 лет обязательно имеет в послужном списке «работу не с теми», «контакты с совсем не теми» или, на худой конец, «учебу не там».

Далеко не сразу функционеры поняли, как вести себя в соцсетях, какие тексты или какие фотографии не стоит публиковать. А главное, что многие фотографии, которыми в былые времена гордились, например с известными музыкантами или писателями, теперь являются самым настоящим компроматом.

Сохраняется и главное правило: любая успешная карьера основана на многих и многих конфликтах, которые затихли, но не забыты участниками. Ну и, конечно же, у многих есть публичные выступления по некоему, когда-то пустячному, а теперь признанному важнейшим, вопросу.  

Александр Кибовский много с кем работал и много с кем успел сцепиться. Он не упускал случай, особенно по молодости, высказать свое мнение. Можно подобрать любую версию его ареста, она объяснит все и одновременно почти ничего. Но важно и то, что последнее время он работал в регионах, которые теперь принято называть «новыми территориями». Для многих посаженных или находящихся под угрозой посадки чиновников переезд туда, вступление в действующую армию или просто работа в административных органах, помогала изменить аппаратную судьбу и показать настоящую преданность делу. Но, возможно, теперь и это не окончательное доказательство лояльности.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора