Русская культура преображения человека

Автор: Виталий Даренский

Второй после святой Православной Церкви основой возрождения русского народа является русская классическая культура. Подавляющее большинство людей сейчас так же далеко от неё, как и от Церкви, хотя очень часто мнят себя «культурными». Классическая культура несет в себе христианский смысл жизни и ведет человека к Богу и Церкви. А русская культура также учит тому, что такое Россия и русский человек.

Русская культура выражает самую подлинную суть русского бытия, сложившуюся и ярко выразившуюся в его самобытных исторических формах жизни народа. И самая суть, сердце и «ядро» русской культуры – это путь преображения человека. Принцип духовного преображения человека, всегда лежащий в основе самобытной цивилизации Русского мира, многообразен в своих проявлениях, охватывая все многообразие жизни.

Но наиболее ярко и доступно для понимания всех, он выразился в великой русской литературе. Как писал в свое время В.В. Розанов, «западным людям русская литература открыла эру нового нравственного миропорядка», Запад «преклонился вовсе не перед художеством русских писателей, довольно неуловимым в переводе, но перед новым нравственным миропорядком, какой открывался просто картинами русской жизни и характерами русских людей… в том необыкновенном и исцеляющем действии, какое русская литература производит на иностранцев, на американцев, немцев, англичан “в несчастии”, в “ломке жизни”, в “крушившейся судьбе”» (Розанов В. В. Возле «русской идеи» // Русская идея: сборник произведений русских мыслителей. М., 2004. С. 285). Это «необыкновенное исцеляющее действие» – не что иное, как духовное преображение человека, внесенное в мировую литературу и культуру многовековым духовно-историческим опытом русского народа.

Устремленность к преображению человека очень глубоко вошла русское сознание, выработав особый тип мировоззрения. «Ядро» этого мировоззрения заключено в одной главной и ключевой мысли, которую хорошо выразил современный русский философ В.В. Варава: «Нельзя, не умертвив совести, радоваться просто жизни как таковой. Суть человека в том и заключается, что он может и должен радоваться преображенной жизни. Непреображенная жизнь вызывает скорбь и тоску и взывает к изменению и исправлению» (Варава В. В. Вечная философия. Воронеж, 2007. С. 45).

В апостасийной же цивилизации, порожденной Западом, это духовное преображение жизни подменено комфортным обустройством материальных условий жизни. Моделью культуры Запада являлся принцип самореализации человека с целью «покорения мира». Этот принцип изначально является «постхристианским», порожденным культом смертного ego. Поэтому в рамках такой культуры христианское понимание смысла жизни неизбежно уходит на второй план, а затем и вообще исчезает, поскольку в «код культуры» оно не вошло. Московская Русь, в отличие от Запада, создала культуру, «код» которой – принцип духовного преображения человека – является изначально христианским. В этом смысле совершенно точно парадоксальное утверждение А. Л. Казина о том, что «в России вообще не произошел процесс обмирщения (секуляризации) культуры. Вопреки всем колебаниям и смещениям русский народ до сих пор таит в своем сверхсознании идеал Святой Руси, т. е. образ России как церкви, в отличие от образа страны как банковской корпорации (Америка) (Казин А. Л. Философия искусства в русской и европейской духовной традиции. СПб., 1998. С. 422).

Для культурного сознания Запада «архетипическим» сюжетом (т.е. изначальной моделью) является легенда о Фаусте – сюжет приобретения могущества за счет компромисса с силами зла. И действительно, таким был путь этой цивилизации. Именно поэтому легенду о Фаусте великий Гете переработал в монументальное произведение, в котором «закодирована» сущность западной цивилизации (О. Шпенглер назовет эту цивилизацию «фаустовской»). Для культурного русского сознания «архетипическим» сюжетом является Пушкинский «Пророк» – сюжет преображения человека, достигаемого через духовное «второе рождение» и покаяние. Сам Пушкин как личность воплотил в своей судьбе нелегкий путь самоизменения и духовного преображения. Как писал выдающийся пушкинист B.C. Непомнящий, здесь «перед нами опыт преодоления человеческой драмы не путем изменения внешних условий, но силой любви; опыт свободы, достигаемой не переделкой мира, а переключением внимания со своего “я” на “ты”; опыт обретения полноты “я” путем самоотречения» (Непомнящий B. C.

Лирика Пушкина как духовная биография. М., 2001. С. 90). И таков же путь русской цивилизации в ее прошлом, настоящем и будущем.

Сюжет преображения человека, достигаемого через духовное «второе рождение», явленный в Пушкинском «Пророке», – это модель всей русской культуры. Показательно то, что этот сюжет столь же естественен и для поэтов, вышедших из совсем другой среды, например, для крестьянина Н. Клюева. В его стихотворении 1908 г. «Я был в духе в день воскресный…», первая строка которого и эпиграф к нему взяты из Апокалипсиса (Откр. 1, 10), почти полностью повторен Пушкинский сюжет преображения в пророка:

Источая кровь и пламень 

Шестикрыл и многолик, 

С начертаньем белый камень 

Мне вручил Архистратиг. 

И сказал: «Венчайся белым 

Твердокаменным венцом, 

Будь убог и темен телом, 

Светел духом и лицом…»

Верен ангела глаголу, 

Вдохновившему меня, 

Я сошел к земному долу, 

Полон звуков и огня. 

А уже в 1970 г. потомок вологодских крестьян, умерших в сталинском голодоморе, Н. Рубцов написал о преображении души человека так:

В потемневших лучах горизонта

Я смотрел на окрестности те,

Где узрела душа Ферапонта

Что-то Божье в земной красоте…

Неподвижно стояли деревья,

И ромашки белели во мгле,

И казалась мне эта деревня

Чем-то самым святым на земле…

Основой преображения человека и культуры является образ Христа, совершенно по-новому определяющий все бытие человека. Высшим образом и онтологической основой самой возможности такого преображения является Воскресение Христово, открывшее нам путь к бессмертию.

В СССР русскую культуру пытались подменить советской – то есть культуру Христа подменить антикультурой антихриста. Уже в наше время некоторые не очень умные пропагандисты придумали миф о «растворении русского в советском». Но невозможно растворить золото в дерьме – золото останется золотом, а дерьмо – дерьмом. Культура антихриста – как советская, так и западная – основана на гедонизме, на потакании страстям и греху.

Но у тех, кто способен мыслить, гедонистическое понимание культуры уничтожает само себя. Великий ученый В. Пропп, разгадавший сущность сказки как духовного явления, в дневнике 1967 г. написал: «Литература никогда не имеет ни малейшего влияния на жизнь и те, кто думают, будто это влияние есть и возможно, жестоко ошибаются. “Ревизор” не действовал на взяточников… а у нас казнены уже миллионы, а палачи возведены в газетах в герои. Юбилей ГПУ – с музыкой и спектаклями, а те, кто видел наши застенки (я видел и кое-что знаю), только и могут, что сидеть по углам и быть незаметными». Что же, как считал В. Шаламов, великая русская литература не смогла предотвратить геноцид русского народа в ХХ веке?

В. Пропп далее пишет: «Литература сильна тем, что вызывает острое чувство счастья. И Гоголь велик не тем, что осмеивал Хлестакова и Чичикова, а тем, как он это делал, что мы до сих пор дышим счастьем, читая его. В этом все дело, не в том, что, а в том, как. А счастье облагораживает, и в этом значение литературы, которая делает нас счастливыми и тем подымает нас».

Как видим, В. Пропп «начал за упокой, а закончил за здравие»: ведь если литература, как и культура в целом, «делает нас счастливыми и тем подымает нас» – то это уже не гедонизм, а преображение. Эстетическое удовольствие само по себе – это еще не счастье; состояние счастья возникает тогда, когда человек возносится над самим собой и прикасается к вечности.

Именно это дает нам великая русская классическая культура, созданная православными людьми. Она не виновата в большевистском геноциде ХХ века – этот геноцид творили те, кто одновременно уничтожал и русскую культуру. Но этим злодеянием они также и уничтожили сами себя.