Бесконечная череда антисоветских восстаний сотрясала Россию начиная с 1918 года

В июньские дни восстал Ярославль.

8 июля 1918 года вспыхнуло белогвардейское восстание в Рыбинске, организованное «Союзом защиты Родины и Свободы».

Руководство восстанием осуществляли Б. В. Савинков, Ян Бреде и А. А. Дикгоф-Деренталь

В ночь с 8 на 9 июля 1918 года горстка бывших царских офицеров во главе с подполковником Николаем Павловичем Сахаровым свергла советскую власть в Муроме. Мятеж в небольшом приокском городке Владимирской губернии стал одной из многочисленных страниц в летописи народного сопротивления большевистскому режиму.

Муромское восстание было составной частью плана, разработанного штабом Союза защиты Родины и Свободы весной 1918 года. План предусматривал синхронное выступление против большевиков в Москве, Рыбинске, Ярославле, Костроме, Муроме и Нижнем Новгороде, после чего планировалось «концентрическое» наступление на столицу с разных сторон.

Изначально план был несколько утопичен и во многом сорван органами ВЧК. В Ярославле восстание вспыхнуло 6 июля, в Рыбинске – 7-го. Выбор Мурома был обусловлен тем, что еще в апреле туда переехал Высший Военный Совет Республики – главный орган управления Красной армией. Сыграло роль и то, что лидер восстания подполковник Николай Сахаров был местным жителем. В 1911-1912 он служил в 4-м Кавказском полку, в ходе войны четырежды был ранен, награжден Георгиевским оружием, орденом Святого Георгия 4-й степени и шестью другими русскими орденами. После развала фронта уехал в Муром, а в СЗРС возглавил резервные части.

Совет планировалось ликвидировать вместе с его военным руководителем, запятнавшим, по мнению офицерства, честь русского генерала – Михаилом Бонч-Бруевичем. Политическим руководителем повстанцев был военный врач и демократический деятель Николай Григорьев. Военный врач, участник Великой войны, Григорьев лично Николаем II награжден орденом за то, что во время разгрома армии Самсонова в Пруссии возглавил лишённый командования полк и вывел его из окружения. В СЗРС возглавил отделы провинциальный и пропаганды.

Муромские события грянули вечером 8 июля. Вечером на пароходе из Нижнего Новгорода в город прибыл Сахаров с группой офицеров. Вместе с военными чинами из местных жителей они составили ядро выступления. Около полуночи повстанцы атаковали казармы караульной роты Высшего Военного Совета. При этом помощь им оказали служащие уездного военкомата из бывших офицеров. В перестрелке ранили трех красноармейцев. Был захвачен арсенал, что позволило вооружить добровольцев. Ночью и утром 9-го июля по городу сновали автомашины с вооруженными людьми и белыми флагами. Под охрану были взяты здания Совета, милиции, бюро фракции РКП(б). В военном комиссариате на Ивановской улице — бывшем здании воинского начальника – устроили штаб.

Большевистские лидеры немедленно скрылись. Тагунов, председатель комитета РКП(б) и ещё не сформированной уездной ЧК, покинул Муром накануне. Его заместитель по чрезвычайным делам, А.И. Кириллов, бежал в Мельник и вернулся лишь 11 июля. Председатель Совдепа Тарлыкин ночью 8 июля телеграфировал во Владимир о мятеже, отчаянно прося помощи. Куда подевался потом, неясно, но 10 июля именно он возглавил отряд из 350 красноармейцев, преследовавший отступавших. Из материалов трибунала следует, что повстанцы взяли под стражу Б.И. Кириллова (брата чекиста), редактора газеты «Известия Муромского Совдепа» В.И. Лепехина и еще с полсотни милиционеров и красноармейцев. А вот руководителю военсовета, Бонч-Бруевичу, удалось скрыться.

«Солдатское чутье, — писал он позднее в мемуарах, — позволило мне внезапно понять, что мятеж начнется». Был вызван экстренный поезд. Отъезд едва не был сорван из-за саботажа рабочих из мастерских Московско-Казанской железной дороги. Была попытка задержать Бонч-Бруевича на вокзале, но помешала его личная охрана из латышей под начальством некоего Блуме, из вагонов нацелившая на мятежников «тупорылые пулеметы». Уходящий поезд подвергся обстрелу, но благополучно покинул город и на другой день прибыл в Москву.

Тем временем на улицах появились воззвания от имени "Союза защиты Родины и cвободы" и уполномоченного центра Григорьева. В листовках, напечатанных в типографии Миловановой, населению гарантировались гражданские права, законность, местное самоуправление, свобода торговли хлебом. Повстанцы именовали себя Восточным отрядом «Северной добровольческой армии».

Большинство населения отнеслось к случившемуся с сочувствием. В кафедральном Спасо-Преображенском соборе был отслужен молебен, на котором присутствовала «вся буржуазия Мурома».

Местная молодежь – студенты, реалисты, гимназисты – живо откликнулась на призыв ко вступлению в добровольческий отряд. По словам очевидца, у здания военкомата находились «толпы народа, главным образом учащейся молодежи с винтовками, которых обучали военным приемам инструкторы белой гвардии». В формировании отряда активно участвовали преподаватели реального училища и известные горожане.

Учитель Петр Васильевич Добролюбов, народный социалист и кандидат в Учредительное собрание, носил белую нарукавную повязку – знак различия повстанцев. В показаниях трибуналу упомянут и преподаватель математики Богоявленский. Тагунов сообщил, что в отряд Сахарова вошла и группа правых социал-революционеров Мурома во главе с Николаем Андреевичем Зворыкиным. Среди активистов был сын известного фотографа Николай Сажин. Нечего и говорить, что восставшим благоволили священнослужители муромских храмов. В числе добровольцев назван послушник архиерея Владимир Алексинский. Сайт Муромского музея отмечает, что подполковник Сахаров получил благословение самого епископа Митрофана, с которым офицер был лично знаком. Семья Сахарова проживала в Спасском монастыре.

Среди восставших оказался и молодой муромский купец Алексей Жадин. Большевик Тагунов, допрошенный трибуналом в качестве свидетеля, именует его третьим членом штаба, исполнявшим должность казначея. Жадин родом из древней муромской купеческой семьи. Владел торговым предприятием, печатался в газете «Муромский край», был собирателем древностей, его коллекция книг и раритетов и сегодня украшают местные библиотеку и музей.

Набором добровольцев повстанцы не ограничились. В качестве командующего Восточным отрядом Северной добровольческой армии подполковник Сахаров 9 июля объявил регистрацию «всех офицеров, юнкеров и вольноопределяющихся, а также военных техников». Однако для мобилизации требовалось время.

Штабом прилагались усилия, хотя и вялые, по обороне и налаживанию связи с соседями. Одна из мобильных групп выступила навстречу отряду красногвардейцев, шедших от станции Навашино, что в 12 верстах от Мурома, и завязала с ним бой. Других направили для разведки и разбора железнодорожных путей (между Муромом и Селивановым) с целью помешать движению карательных отрядов из Коврова. При этом использовался паровоз с двумя вагонами и платформой впереди. В «Еженедельнике ВЧК № 6» приводятся сведения о расстреле чекистами в связи с Муромским восстанием нескольких жителей Арзамаса – за порчу телеграфных проводов.

Тем временем в Муром в спешном порядке направлялись красные силы. Первыми прибыли отряды из Выксы, Вили, Кулебак. Из Владимира по приказу губвоенкома Голлера шел отряд в 250 человек, с главой Муромской ЧК Тагуновым в качестве политического комиссара. Бонч-Бруевич сообщает и об отряде из Москвы: «Для разгрома мятежников после воздушной разведки, произведенной высланным по моему распоряжению аэропланом, был послан особый отряд, снаряженный Оперодом». Понятно, что противостоять такой силе возможности у повстанцев не было. В наличии имелся лишь крохотный отряд из 30-40 офицеров да одна-две сотни добровольцев из числа необстрелянных горожан и студентов.

Утром 10 июля отряд Сахарова организованно покинул Муром. Вечером у станции Дворики и ночью у Ново-Дмитриевского произошел бой, после чего повстанцы, понеся значительные потери, стали прорываться к Ардатову. Часть белогвардейцев попала в плен. Красные вели себя не столь великодушно, как белые при захвате города, и сразу расстреляли не менее 12 пленных. Их казнили прямо у стен Иверского женского монастыря. В Муроме большевиками был создан чрезвычайный штаб. Начались массовые аресты. Через две недели было убито еще 12 человек. «В подвальной части дома Каратыгина (где размещался Совдеп) мной и тов. Кирилловым А. они были расстреляны в головы при переходе из одной части подвала в другую», — писал в воспоминаниях Ерлыкин.

Муромское восстание должно было стать частью полномасштабного выступления, одновременным с Ярославским, РЫбинским и прочими, но, как мы уже писали в заметке про восстание в Ярославле, не всё пошло по плану и без взятого Рыбинска белым оставалось лишь дожидаться красных подкреплений.

Ушедший отряд позднее пробрался к союзникам на востоке в Казани и многие его члены продолжили воевать против большевиков в составе армий Комуча и Колчака.