Правда ли, что Сталин награждал учёных тогдашним Аурусом?

Попалось одно довольно рядовое постановление от марта 1946 года. Там товарищ Сталин, натурально, объявляет конкурс по поиску дефицитного урана. Вполне денежный конкурс.

Атомная гонка начиналась крайне тяжело. Вот уже бабахают над Хиросимой и Нагасаки ядерные бомбы американцев, а наша наука пока ещё витает в теоретических уравнениях.

Вполне мирового уровня наука была. И камеру Вильсона в сороковые первыми доработали именно мы. И самый большой ускоритель частиц в 1937 году открылся не в Нью-Йорке, а внезапно, в Ленинграде. А уж институт сверхнизких температур Капицы, вообще, аналогов в мире не имел. Тут тебе и сверхтекучесть и сверхпроводимость.

Но тетрадкой с формулами от капиталистов не отбиться. Стране позарез требовался уран, оружейный плутоний, требовалась тяжёлая вода и даже графит. Потому как чистый графит наша промышленность делать не умела.

Вот примечательный документ. Он не просто совершенно секретный, он рукописный. То есть это прямая записка Сталину о пуске нашего первого реактора.

28 декабря 1946 года Берия, Курчатов, Ванников и Первухин пишут вождю:

«25 декабря 1946 года в лаборатории товарища Курчатова закончен сооружением и пущен в действие опытный физический уран-графитовый котел.

В первые дни работы (25-26-27 декабря) уран-графитового котла мы получили впервые в СССР в полузаводском масштабе ядерную цепную реакцию…

Построенный опытный физический уран-графитовый котел содержит 34 800 килограммов совершенно чистого металлического урана, 12 900 килограммов чистой двуокиси урана и 420 000 килограммов чистого графита».

Про тонны редких материалов упомянуто не просто так. Практически ничего этого в СССР на тот момент не добывали и не производили в промышленных масштабах.

Уран и чистый графит собирали по лабораториям от Германии до Венгрии и Болгарии. И новых материалов прямо сейчас взять было неоткуда.

За материалы первого экспериментального реактора разразилась целая битва. Сначала предписывалось реактор разобрать, а материалы передать в следующий проект.

Отбились только чудом. Уникальный реактор давал новые научные данные. Как можно его разобрать? Переписка ведомств читается как детективный роман.

И вот геологи по всей стране получают задачу искать уран, уран любой ценой. Поиски ставятся на широкую ногу. К поискам привлекают всех от грибников до пионеров. И это вовсе не шутка!

Ещё в 1945 году «Правда» выпускает призыв к учителям, краеведам, туристам и колхозникам. Подробно описывается урановая руда и предполагаемые районы, где она может обнаружиться.

В 1956 году «Юный техник» за вторым номером вообще даёт пионерам подробнейшую инструкцию. Как собрать, по сути, счётчик Гейгера и как искать дефицитную руду!

Но это больше призыв к общественности. А вот профессиональным геологам постановлением обещали вещи вполне конкретные.

21 марта 1946 Совмин выпускает совершенно секретное постановление «О премиях за открытие новых месторождений урана и тория». Постановление устанавливает премии за открытие новых залежей урана и тория.

Первая премия даётся тем геологам, кто смогли найти крупное месторождение от тысячи тонн. Начальник партии сразу получает неслабую сумму в шестьсот тысяч рублей. Это, на минуточку, четыре Сталинских премии первой степени для производственников сразу!

Одновременно Совмин представляет его к званию Героя Социалистического Труда. В комплекте идёт и звание лауреата Сталинской премии.

А вот дальше три крайне любопытных пункта:

«Получает за счет государства в собственность в любом районе Советского Союза дом-особняк с обстановкой и легковую машину;

Получает право обучения своих детей в любом учебном заведении СССР за счет государства;

Получает право (пожизненно для себя, жены (мужа) и для детей до их совершеннолетия) бесплатного проезда в пределах СССР железнодорожным, водным и воздушным транспортом».

И к вопросу о работе за идею. Партия геологов, кому посчастливиться обнаружить уран, автоматом получают двойную зарплату. Не навсегда, но до той поры, пока работают по направлению специальных разведок.

Не забыли и рядовых геологов. Им по постановлению выделяли премии по 300 тысяч рублей.

Кроме того, союзный Орден и звание лауреата Сталинской премии. Точно так же, им обеспечивали обучение детей, бесплатный проезд и супер-приз – автомобиль!

Постановление достаточно большое. Есть там вторые, третьи, четвёртые премии и так далее. Везде, кроме почёта и уважения, вполне серьёзные денежные премии.

Понятно, уран с лишениями и тяготами геологических экспедиций искали не за длинный рубль. Все прекрасно понимали насколько стране жизненно необходимы радиоактивные материалы. И науке, и обороне.

Но ничего плохого в том, чтобы получить заслуженную премию не было. Очень здравый подход.

Тем же днём Сталин подписывает аналогичную премию для учёных-атомщиков. Там за решение ряда научных задач сулят, вообще, миллион рублей!

Задачки непростые – промышленный метод получения плутония и новый тип атомного реактора.

О премиях геологам найти информацию не удалось, а вот по учёным данные открыты. 10 февраля 1947 года Сталин подписывает совершенно секретное постановление Совмина.

Академик Курчатов награждается премией в 500 тысяч (половиной от первой премии), Арцимович премией в 300 тысяч рублей. Оба получают автомобили ЗИС-110.

Кто не помнит, это роскошный лимузинище. Бытует версия, что выдавали этот автомобиль только членам правительства как представительский. Это не совсем верно.

Это советская машина высшего класса, их достаточно много каталось в ведомственном подчинении. Но и обычный гражданин на ЗИСе мог легко прокатиться.

Несколько сотен этих машин работали как междугородние такси. Можете сегодня представить, вызываете такси, а к Вам приезжает президентский Аурус? Да, другое было время.

В любом случае, выбор машины не случаен. Сталин показывал всем, что учёные – одни из самых важных и нужных людей страны. Даже на уровне автомобиля.

Сразу остро вспомнилось отношение к учёным в девяностые. Когда профессора распродавали уникальные книги из личных библиотек на базаре. Чтобы купить еды.

Почему премия не миллион? Ответ тоже понятен. Строго говоря, задачи премии выполнены только частично. Промышленного метода получения радиоактивных материалов в достаточных количествах для атомных бомб ещё нет.

Но успехи на этом пути несомненны. Опытный реактор начал работу, первые микрограммы плутония получены, заработала установка по разделению изотопов урана. За эти успехи и выданы премии учёным.

И не надо думать, что наградили только двух академиков, которые особо понравились Сталину. Через месяц выходит следующее постановление Совмина.

Там уже целая группа атомщиков, запускавших первый реактор. Общая сумма премий учёным 2 миллиона 230 тысяч рублей. Немыслимые по тем временам деньги!

А вот ещё один любопытный способ отметить учёных. В декабре 1947 года уполномоченный Совмина Павлов пишет Берии:

«По характеру предстоящих в 1948 году работ академик Курчатов и члены-корреспонденты АН СССР Кикоин и Арцимович вынуждены будут систематически выезжать на объекты Первого главного управления при Совмине СССР, находящиеся за пределами Москвы.

В целях организации нормальных и надежных условий передвижения указанных ученых необходимо обязать Министерство путей сообщения выделить для Лаборатории №2 АН СССР один пассажирский цельнометаллический 4-осный вагон в исправном состоянии».

Персональный вагон учёным выдали. А потом и ещё один для учёных из Арзамаса-16. Привилегия дожила аж до середины девяностых. Ещё академик Харитон раскатывал на почти личном вагоне.

В новое время рассказывают разное, только всё не про учёных. Помнится, зато личный вагон был у Жириновского. Из которого он на радость журналистам стрелял ворон прямо из купе.

Зато известно, что к концу девяностых Федеральный ядерный центр оказался не способен содержать отдельный вагон. На балансе ядерщиков просто не было на это денег. Так закончилась история Сталинских вагонов для учёных.

Да и с миллионными премиями настоящим учёным как-то не очень. Всё больше гранты из бюджета раздаются модным философам и пропагандистам. А ЗИСы-110, на которых ездили учёные, можно найти, разве что, на старых снимках.