Почему за Николая II в 1917 году не вступилась армия?

Не секрет, что одной из «ударных сил Февральской революции» стали части Петроградского гарнизона. Кроме того, Николай II и его окружение уже давно являлись «неприятными объектами» для всех общественно-политических сил России, от крайне правых консерваторов до левых революционеров.

Но ведь и «фронтовая армия» фактически смолчала. Разве что Ф.А. Келлер и Г.Х. Нахичеванский пытались что-то сделать. В целом же, вся армия, от солдат до командующих фронтами, — приняла Февраль относительно спокойно. Интересно об этом пишут царские военачальники. Мол, не было ни откровенной радости, ни открытого возмущения. Скорее шок и некая «задумчивость».

Николай II был Главнокомандующим с 1915 года.

«Многим кажется удивительным и непонятным тот факт, что крушение векового монархического строя не вызвало среди армии, воспитанной в его традициях, не только борьбы, но даже отдельных вспышек. Что армия не создала своей Вандеи...» (с) А.И. Деникин. Очерки русской смуты.

Действительно, ведь даже дальнейшее белое движение — это «проект для борьбы с большевиками». В котором, так или иначе, приняли участие, помимо монархистов, республиканцы, сторонники военной диктатуры и казачьего самоуправления, даже умеренные социалисты. «Скрытых» монархистов у белых хватало, но «открытых» — было немного.

А.И. Деникин объясняет пассивность армии тремя основными причинами:

— во-первых, идти на Петроград — значит открыть фронт немцам. Начать Гражданскую войну;

— во-вторых, отречение императора казалось многим логичным, так как являлось официальным и даже призывало подчиниться Временному правительству;

Антон Иванович Деникин

— в-третьих, «верхи армии» (включая М.В. Алексеева и Великого князя Николая Николаевича) спокойно признали «новую власть». И армия тогда была ещё более-менее управляемая. Но приказа куда-то идти не было.

Военачальник-монархист А.А. фон Лампе считал, что армия, как и всё общество, надеялась на лучшее. То есть чисто психологически Февральскую революцию, так или иначе, одобряли почти все, 99 процентов.

Ещё конкретнее выражается барон П.Н. Врангель, тоже, в будущем, деятель белого движения:

«Последние годы Царствования отшатнули от Государя сердца многих сынов отечества. Армия, как и вся страна, отлично сознавала, что Государь действиями Своими больше всего Сам подрывает престол...» (с) П.Н.

Врангель. Записки.

Пётр Николаевич Врангель

Правда, Врангель упоминал и тяжелые последствия краха монархии: с его точки зрения, солдаты и даже офицеры более не понимали, кому теперь служат. Кроме того, «черный барон» признавал возникшую путаницу: многие офицеры попросту не могли объяснить рядовым положение дел в столице. П.Н. Врангель считал отречение «началом анархии».

А вот военачальник А.А. Брусилов в мемуарах прямо говорит: армия к 1917 году уже была морально готова к революциям. И утверждение Брусилова имеет определенные доказательства: за три года войны «социально-психологический» облик армии серьезно изменился (ввиду больших потерь).

Солдаты были вчерашними крестьянами, среди командного состава появилось множество «офицеров военного времени». Армия устала и была недовольна правительством, императора же вообще никто всерьез не воспринимал. Номинально он был Главнокомандующим, но офицеры и солдаты понимали, что Николай II — не великий полководец или выдающийся государственный деятель.

Алексей Алексеевич Брусилов

«Глухое брожение всех умов в тылу невольно отражалось на фронте, и можно сказать, что к февралю 1917 года вся армия — на одном фронте больше, на другом меньше — была подготовлена к революции. Офицерский корпус в это время также поколебался и в общем был крайне недоволен положением дел...» (с) А.А. Брусилов. Воспоминания.

В общем, несмотря на некоторый «лоскутный» состав Русской армии к 1917 году (политические предпочтения генералов, простых солдат и офицеров военного времени различались), несмотря на некоторый шок от «крушения векового строя», желающих самоотверженно спасать непопулярного Николая II почти не нашлось (тем более, что отречение представлялось как добровольный шаг царя). Большая часть военачальников этого не желала, как и большинство солдат. Армия, «последний довод королей» — не сработала, так как состояла из живых людей.