Рейханутые

На модерации Отложенный

-Истоки моей рейханутости или Спасибо советскому агитпропу за моё весёлое детство 
Эссе

«…Читала я всё это в детстве, читала и стала рейханутой…»
Из переписки в форуме 

про рейханутость


Непривычное слово в заглавии программа-редактор подчёркивает – его нет в словарях, но более удачного термина я не придумала, а словечко это попалось мне на форумах.


«…Им набили морду. В итоге восхищаться стоит (согласно Ницше) более сильными, т.е. РУССКИМИ!!!» -


эти слова одного приятного молодого человека прочла я недавно под фотографией из моего альбома. Мне кажется, лёгкая обида сквозит между строк этого поста. Вообще-то, довольно понятная обида, вытягивающая на размышления.
Начну с цитаты. Сергей Кормилицын, «Орден СС. Иезуиты империи»:
«Изображать противника – настоящее искусство. Главное тут – не перейти определённую грань, не сделать образ врага слишком мрачным или слишком юмористическим. /…/
Советская пропаганда в таких «танцах на волосяном мосту», между правдой и вымыслом, преуспела чрезвычайно. Для того, чтобы убедиться в этом, стоит лишь перелистать наши газеты времён войны. Искусность изображения «фрицев» просто поражает. Классический «фриц» со страниц газеты»Правда» - безжалостный зверь и палач и одновременно персонаж откровенно придурковатый и незадачливый.»
Так было во время войны. Но потом «волосяной мост» стало раскачивать. В нашей литературе и особенно в кино выделились два сорта персонажей , обозначающих врага – безжалостный солдафон, не знающий сомнений в выполнении любого приказа занял один полюс. На другом , гораздо менее заселённом пребывали почти кристальные личности, сверкавшие благородством и начищенными сапогами, как например Генрих Шварцкопф в исполнении великолепного Олега Янковского (фильм «Щит и меч»). Лиознова, кстати, эту ошибку не повторила – у Штирлица в сериале конкурентов не было. 
Врагу (немцам) противопоставлялось сплочённое сообщество советских людей, которые, не будь Гитлера, горя бы вообще не знали. Каждый – от младенца любого пола до старика со старухой был уверен в победе с первого дня войны и мечтал попасть на фронт. На фронт просто рвались всеми силами, шли на обман, подделки и подлоги. Основной заботой военкомов было не пускать в ряды мобилизованных незаконных энтузиастов. В этой благостной панораме особо стояла тема плена. Слово «плен» нельзя было ни произносить, ни шептать, ни думать о нём. «Мой муж (отец, брат, жених) не пропал без вести! (то есть не в плену), он погиб!» - фраза, с негодованием произнесённая персонажем, почти без изменений кочевала из рассказа в рассказ , из романа в роман. При этом я говорю не о проходных бездарных вещах, которые старалась не читать вообще. Был даже рассказ, целиком посвященный мальчику, который ВЕРИТ в то, что его отец убит (пришло сообщение о пропаже без вести). Мать всеми силами поддерживает в нём эту веру…. Итог счастливый – отец действительно убит.

Удивительно, но часто от нас не отставали и другие – французы, например. Известный рассказ о том, как девушка, которая вынужденно согласилась стать любовницей немецкого солдата, потом утопила рождённого от него младенца, думаю, читали многие.
 
И всё-таки мы превзошли всех на этой ниве.
Наверное, апофеозом патриотической жертвенности стала история, поведанная детским(!) писателем Юрием Яковлевым в рассказе (надеюсь, целиком выдуманном), который называется «Тяжёлая кровь». Произведение это не забыто, его легко найти в интернете. Перескажу его вкратце (это того стоит, поверьте!) Подросший сын сельской учительницы становится подпольщиком и попадается, ему грозит неминуемый расстрел. Мать бросается спасать сына, ей удается уговорить немецкого майора, отвечающего за все это дело, он задерживает исполнение приказа о расстреле и разрешает учительнице забрать одного из приговорённых. Она видит, что сын стоит среди своих одноклассников, то есть её учеников. Учительница в душе героини берёт верх над матерью, она говорит немцу, что её сына среди обречённых нет, а после приведения приговора в исполнение бросается к своему мёртвому ребёнку на глазах у изумлённого оккупанта. Вот такой выбор Софи наоборот.
Понятно, какую цель преследовали создатели подобных произведений. Но эффект достигался обратный , я уверена, для очень многих читателей. Я гораздо лучше понимала оторопь молодого немца, не успевшего стать отцом и вдруг узнавшего о поступке девушки, которую он любил и для которой делал только добро. Я отлично чувствовала потрясённость того майора, на глазах которого, в сущности, мать убила сына. И которому потом многозначительно сообщила: «Я пролила тяжёлую кровь». Не важно, что это были выдуманные истории (скорее всего), достаточно талантливо написанные, они оставались в памяти, отпечатывались на эмоциональной матрице.
Думаю, подобные примеры каждый вспомнит. Очень часто рядом с отечественными фанатичными героями представители вражеской стороны выглядели (парадокс!) более человечными. Они обыденно пугались, злились или радовались – приземлённость, которую им придавали их создатели, оборачивалась им на пользу.
Может быть, сторонний читатель спросит: неужели для автора данного эссе не имели значения шеренги врагов-изуверов, которые прокатывались по страницам военных книг и киноэкранам, оставляя за собой исключительно кровь и огонь? Отвечу: имели значение. Но значение это было с обратным знаком. Я понимала, что это пропагандистское преувеличение. Поверьте, даже ребёнком понимала. Не знала только, в какой степени преувеличение. (И это, похоже, до сих пор не выяснено до конца).
Объясняя моду на Третий Рейх, разные люди приводят разные доводы – от удачного кроя формы до инфернального обаяния зла как такового. И у этого дьявола долго, очень долго не было адвоката.
Разве что один бастион защиты возвышался на их стороне – Эрих Мария Ремарк и его «Западный фронт» - омываемый патриотическим волнами неприятельского моря. Многие годы он держал оборону практически один, и только сравнительно недавно подтянулись толковые мемуары и пара дельных фильмов.
И стала проступать картина войны – совсем не похожая на ту, что рисовалась – и даже теперь продолжает упорно рисоваться ангажированными специалистами. 
Вернусь к вопросу, заданному участником форума, - думаю, наша сторона вызовет больше симпатий к себе, если представит советского солдата так, как это удалось очень немногим художникам, например Тодоровскому-старшему в фильме «На войне как на войне». Навсегда запомнилось, как прокричал регулировщице герой Олега Борисова из своей самоходки : «Куда торопишь?» … Незачем уже теперь презирать и ненавидеть противника (65 лет прошло с войны!), и рисовать советского (русского) человека одномерно-плакатным.
И выражение "Мы им набили морду" - оно оттуда, со страниц сталинской "Правды". Не набили -ни мы им, ни они нам. По другому всё это называется. Потому что не была эта победа блистательной, как теперь хотят представить. Какой угодно, только не блистательной.

И теперешние непрерывные (раньше было только к датам - теперь почти постоянно) воспоминания, благодарности, отдание почестей, =плачи России=, стенания и рыдания по событиям 70-летней давности начали  многих упорно раздражать. Это раздражение - еще одная причина рейханутости.
Одна из целого ряда.