На «передке» есть только сейчас

Сложно рассказывать о поездке в зону СВО после того, как побывала в располаге у бойцов, командир которых подарил тебе шикарный букет цветов, накормил и встретил как родную, а на другой день узнала, что у него в подразделении несколько «двухсотых» и «трехсотых». Ты просто боишься уточнить, пила ли чай с кем-то из них или нет. Хочется закрыть глаза и сделать вид, что ты этого не слышала. Как в детстве: не вижу – значит, меня нет. Не слышу – значит, живой.

Я не хочу знать, кто из этих ясноглазых ребят погиб. Кто лежит с серьезными ранениями. Пусть они все останутся такими же красивыми в моей памяти. Открытыми и смущенными – после похвалы их полевого рассольника.

В углу – коробка с котятами и их полосатая мама Тигрюля, которую когда-то вывезли еще с Херсонщины. Найденная совсем маленькой, она сейчас живет с парнями и делит их быт за сотни километров от дома, где чуть не погибла. Почти в каждой располаге, где мы были – коты и собаки. С подбитыми глазами, травмированные или здоровенькие, как в уютной квартире вдалеке от войны. Многие привезены из других далеких мест, а где-то просто прибились местные. И везде их кормят и ласкают. Дают трогательные имена.

– Почему Кефир?
– Потому что черный, очевидно же.

Дорога на Попасную – красная. Сделана из битого кирпича от разбитых в ходе боевых действий летом 2022 года домов. Обычных домов, где жили люди. Попасная вся разрушена. Сплошные руины домов и покореженные машины, сквозь которые уже проросли тюльпаны и трава. Остовы стен, среди которых цветут яблони, стоит запах сладкой сирени – и опасно ходить везде. То мины, то растяжки, то FPV-дроны над головой. Обманчивая весенняя листва скрыла город.

Машину, побывавшую в Попасной, видно сразу. Особенно после дождя – вся в красной кирпичной пыли и такого же цвета грязи. Длинный путь из красного кирпича. В Изумрудный город, которого нет. Город-призрак, где мимо гоняют «Тигры», БМП, танки и просто «Нивы», поднимающие алую пыль, через которую не видно ничего. Лишь дыры в асфальте в самый последний момент, когда подвеска от машины предсмертно крякает, и встречные фары разбитых «буханок», на которых везут усталых бойцов с позиций.

Бесконечные блокпосты и бетонные треугольники, которые в Донбассе называют «линией Вагнера», обвитые колючей проволокой. «Вы кто? Куда? Зачем?». Мы покорно протягиваем документы и убираем камеры. Уже километров за 30 до передовой детектор дронов хрипит, сигнализируя разные виды БПЛА над тобой. Они летают просто везде. Китайские «Мавики», американские «Аутели» и бесконечные FPV-дроны, так называемые камикадзе. Технологии войны не просто изменились, они уже бегут впереди нас всех.

Чем ближе к фронту, тем спокойнее бойцы. Тем люди живее и более открытые. Чем больше заслуг и медалей, тем меньше вероятности, что ты об этом узнаешь. Чем ближе смерть, тем подлиннее жизнь.

Вы стоите под звездным небом и договариваетесь через два дня встретиться, и вот он звонит на другой день и говорит, что дорога простреливается и ехать опасно. И в тот же день на этой трассе чью-то волонтерскую машину цепляет FPV-дрон. На «передке» (более частое употребление понятия ЛБС – линия боевого соприкосновения) ничего нельзя откладывать на завтра, есть только сейчас.

Мы встречаемся с бойцами, чтобы они нас смогли провести в пункт Б, чтобы передать коптеры одному из подразделений. И вот их нет час, два, а никакой связи нет и не может быть. Тишина, лишь пищит детектор дронов, а мимо пролетают на огромной скорости «Уралы» с жирными Z на кузове. И ты гадаешь – перепутали точку или... А вот без «или». Просто перепутали точку – пусть будет так. И через несколько часов выдыхаешь. Перепутали. Спасибо, Боже!

Каждая поездка туда превращает войну из обезличенных сводок о занятых деревнях и количестве попаданий в галерею из маленьких встреч, полных дыхания жизни, более наполненной, чем в любом месте на Земле. Жизнь там настолько острее, что, кажется, за сутки проживаешь недели и даже месяцы. Острее там всё – дружба, благодарность, признательность, любопытство, любовь. Все удесятеряется.

Взрослый мужчина, воин с множеством ранений, возит на огромном «Тигре» маленького плюшевого медвежонка, которого когда-то нашел под обломками дома, после чего постирал его, и медвежонок уже намотал тысячи километров по войне и стал талисманом.

Ты сидишь в подвале и гладишь маленьких котят, лежащих в коробке, заботливо застеленной мягким одеялом. «Возьмите одного, таких красивых еще поискать».

Пусть они все вернутся домой!

С победой.