Жители деревень Серп и Молот так и не построили коммунизм, но ...

Не было бы вождя мирового пролетариата Ленина - на карте Петриковского района никогда не появились бы деревни Серп и Молот. Благодарные жители усердно строили коммунизм, участвовали в соцсоревнованиях, побеждали в пятилетках, но к победе коммунистического труда так и не пришли. Советский Союз перестал существовать, совхоз развалился, молодежь уехала… Остались лишь пустые хаты да два десятка жителей на две деревни. Но аромат советской эпохи в Серпе и Молоте живет до сих пор.

В Молоте на восемь жилых хат всего десять жителей. Стучусь в двери к ударнику многих пятилеток, бывшему леснику, 83-летнему Василию Манюкевичу.

- Помню, в советское время некоторые циники говорили, что это такая шутка Ленина была со словами "молот" и "серп". Если справа налево эти названия прочитать - получится слово "престол...". А значит, Ленин хотел царский престол занять, поэтому везде молот и серп рисовал, - оживляется хозяин дома. - Не знаю, как оно было, но то, что наши деревни благодаря советской власти образовались, - это факт. До революции 1917 года здесь жил помещик по фамилии Киневич. Потом он убежал за границу, а его земли по декрету Ленина отдали малоимущим крестьянам. Таким, как мой отец, безземельным, определили селение и назвали его Молот. А работникам помещика - кузнецам, скотникам, плотникам - дали другой поселок и назвали Серп. Это был 1921 год.

Там, где было помещичье имение, коммунисты посадили парк, а чтобы окончательно пропитать это место советским духом, назвали его Красное Знамя. Красное Знамя до сих пор живет и в прямом смысле процветает. Самим молотовцам парк, может быть, и ни к чему, но до соседней деревни Бринев, центра Бриневского сельсовета, всего километр. Все вместе празднуют здесь День Победы и другие памятные дни.

Память о Советском Союзе у Василия Манюкевича живет не только в сердце, но и спрятана в ящике письменного стола.

- Все остальное с тех времен выбросил давно, а вот это сохранил, - Василий Григорьевич выкладывает на стол удостоверения. - Я был ударником девятой, десятой и одиннадцатой пятилеток. За это значок давали, а к нему документ. А вот это мое удостоверение победителя социалистического соревнования 1973 года. Это же было престижно в то время трудиться лучше, чем сосед. Мой портрет всегда висел на досках почета.

Еще одно напоминание о том времени - семь советских книг на полках. Шесть о войне, седьмая - "Поднятая целина".

- "Поднятую целину" я много раз читал и думаю, что, если не брать в учет все перегибы, было в коллективизации много правильного, - рассуждает Василий Манюкевич. - Вот, например, я как бывший работник лесного хозяйства выписываю 9 кубометров дров с 50 %-ной скидкой. За это спасибо, конечно. Одно "но": транспорт сам ищу. А раньше придешь в совхоз - и председатель с техникой поможет. А после 1991-го у нас в Молоте до того дошло, что на все хозяйство остался один трактор "Беларус". Скот продали, три фермы развалили - и всё, прощай, Советский Союз. Каждый сам за себя. Эх, вспоминать тяжело…

Иду по пустынной улице Молота. Дохожу до столба, у которого в апреле 1961 года собрались все жители. Когда-то здесь висело радио. Оно и сообщило молотовцам, что впервые полет в космос совершил человек. Не кто-нибудь, а житель великой советской державы.

Мне открывает двери своей хаты 85-летняя Полина Шаруба и тут же вспоминает, как была пионеркой, а старший брат, Гриша, комсомольцем.

- Хоть Серп и Молот коммунисты и основали, знаете, сколько людей здесь от советской власти пряталось, - качает головой Полина Матвеевна. - Помню, после войны привезли сюда военнопленных немцев, французов, итальянцев, ну и русских, что в плену побывали. Они здесь жили несколько лет, а потом их стали партиями забирать. Так они плакали и Богу молились, чтобы их в Серпе да в Молоте оставили. Потому что знали, что здесь, в глуши, они выживут, а в России их ждала смерть. Многих оставили, они тут и женились, и детей рожали. Вон у нас сколько их на кладбище лежит - немец, а рядом русский.

Полина Шаруба достает пакет с документами и выкладывает на столе артефакты советского времени - шесть сберегательных книжек.

- Есть у меня претензии к советской власти, - комментирует хозяйка. - Сначала мы всей деревней строили социализм за просто так, за "палочки". Два раза в год килограммов пять зерна давали, и все. Потом здесь ферму построили, я на ней 24 года проработала, там деньги платили. Так мы со своим хозяином каждую копеечку откладывали, собирали сыновьям на квартиру в Минске. Было на книжке 33 тысячи рублей - и все пропало. Хоть бы сейчас компенсацию какую-нибудь дали.

Полина Шаруба сохранила и талоны, без которых в постсоветских магазинах делать было нечего. Разглядываю женский ассортимент - колготки, верхний трикотаж, кожаная обувь.

- Какая там обувь, - отмахивается Полина Матвеевна. - Носки можно было купить раз в три месяца, а их привозили сюда раз в полгода.

На память о той эпохе сохранились и советские пластинки. Ладо Лесковар, Саша Субота и француз Масиас - имена теперь неизвестные. Жалеет хозяйка, что не сохранила ни одного номера "Красной звезды". Выписывала много лет, а теперь эта военная газета - история.

- А вообще мы в Советском Союзе дружно жили и с каждым годом лучше и лучше, - улыбается Полина Шаруба. - Свет провели, потом радио. Сначала оно было только в школе. Помню день, когда мы все там собрались, затаились и слушали: "Внимание! Умер вождь мирового пролетариата Иосиф Сталин". Потом прошел десяток лет, и мой однофамилец Шаруба купил первый на Молоте телевизор.

Три километра от Молота - и я в Серпе. Жилых домов здесь три. Старейшая жительница, история появления которой в деревне на сто процентов связана с советской властью, - 75-летняя Жанна Каштальян.

- Моя мама была ярой коммунисткой. Работала председателем сельсовета, потом судьей. Грамотная женщина, участвовала в первом и втором Всесоюзных съездах, - рассказывает Жанна Брониславовна. - А потом на маму написали донос, что ее отец был "стэльмахом", столяром у пана. Ее забрали под следствие в Бобруйск, продержали в изоляторе три месяца. Потом, правда, оправдали и отпустили, но она морально сломалась. Ну и мой отец забрал ее, меня четырехлетнюю и перевез из города в Серп к своим родителям. Я как вспомню: она, образованная, интеллигентная, одна здесь в деревне на чистом русском языке говорила. Пошла, как и все, в колхоз работать. Прошло несколько лет, и к нам в Серп приехал мамин племянник, он тогда работал в министерстве профсоюзов, и говорит, мол, я тут ради вас, отдадим партбилет, будет хорошая работа в Минске. А она ему: "Нет, мой племянничек, у меня все в душе советская власть убила, я не верю партии ни на грамм".

Семейных трагедий, связанных с той эпохой, было еще немало. Старшего брата матери Жанны Каштальян забрали по линии НКВД. А трех дядьев по отцовской линии расстреляли в 1938 году по доносу, в котором их обвинили во вредительстве колхозу.

Пионеркой и комсомолкой жительница Серпа была, а вот в партию вступать отказалась. Говорит, слишком много боли оставил советский след. Поэтому после событий 1991 года даже на память ничего не оставила. Единственное, что сохранила - фотографию с комсомольского билета. Ее увеличили и сделали портрет, который до сих пор висит в доме. Когда-то, правда, была гитара, на которой незамужняя комсомолка Жанна Станчиц играла советские песни, но и ее десять лет назад отдала сыну.

- Хотя, знаете, мама нас никогда против советской власти не настраивала. Я даже помню, когда умер Сталин, я плакала, как и все. Это сейчас все переосмысливается, - рассуждает Жанна Каштальян. - Некоторые вещи со смехом вспоминаю. Помните "сухой закон"? Закон вышел, а у нас, в Серпе, пьяниц меньше не стало. Все гнали самогонку, даже моя мама. Но Горбачев мне нравился. И Брежнев тоже - я работала заведующей магазином, и при нем полок пустых не было. И дешево все было. А Хрущев какой был! Бил туфлей по трибуне и грозился Западу кузькину мать показать. Да, были времена.

Советского Союза больше нет. Жители Серпа и Молота живут в суверенной Беларуси и признаются, что нисколько об этом не жалеют. Но и от прошлого не открещиваются. Ведь именно оттуда они и пришли к нам такие: честные, трудолюбивые, открытые… Рожденные в СССР.