26 февраля 1921 года — начало Кронштадтского восстания

26 февраля 1921 года состоялось экстренное собрание команд линкоров «Севастополь» и «Петропавловск», стоявших «бок о бок» в закованной льдом гавани Кронштадта. Было принято решение направить в Петроград делегацию, которая бы выяснила, что происходит в городе и почему бастуют рабочие. Посетив бывшую столицу Российской империи, кронштадтская делегация моряков увидела, что фабрики, на которых происходили стачки, окружены красноармейцами.

Можно было подумать, что это не фабрики, а трудовые тюрьмы царских времен.
— Петриченко С. М. Правда о кронштадтских событиях. — Прага, 1921.

28 февраля состоялось новое, «историческое», собрание, на котором делегаты описали матросам ситуацию в городе. Тогда же была принята резолюция с требованиями провести перевыборы Советов, упразднить комиссаров, предоставить свободу деятельности всем социалистическим партиям, разрешить свободную торговлю. Началось восстание моряков, которое могло сподвигнуть Россию на новую борьбу. Моряки хотели «третьей» революции, свободной торговли и лучшей жизни без коммунистов.

Почему восстали моряки? Они недоедали? Нет, их паек был в два раза больше, чем у питерских рабочих, они получали в день по 1,5-2 фунта хлеба (1 фунт = 400 г), мясо, рыбу и крупу — по четверть фунта и 60-80 г сахара. Для сравнения: рабочим за самый тяжелый труд выдавали в день 225 г хлеба, 70 г мяса или рыбы и 10 г сахара. Причиной восстания, таким образом, был не голод, а несогласие моряков (большая часть которых была из крестьян) с политикой военного коммунизма, которая подразумевала экспроприацию и запрет на свободную торговлю.

Реакция большевиков не заставила себя долго ждать. В Петрограде ввели осадное положение. Мятежникам направили ультиматум: тем, кто согласится сдаться, обещали сохранить жизнь. А после на город с самолетов посыпались листовки с лапидарным текстом «Сдавайтесь! Иначе будете перестреляны как куропатки. Троцкий». Подобные «уговоры», конечно, не подействовали на моряков, но пропагандистская машина работала исправно, и в газете «Красный Балтийский флот» появилось сообщение о прошлом членов «ревкома», об их социальном происхождении, роде занятий, имущественном положении до мятежа.



Первые выстрелы, сделанные по Кронштадту, вызвали неоднозначную реакцию у различных слоев населения. Так, коммунисты 2-го райкома минно-артиллерийской части Кронштадтского порта на собрании заявили о своем выходе из Коммунистической партии, потому что расценивают этот «акт» как «преступление перед народом», «Рабоче-крестьянским правительством» и как стремление удержать власть «на штыках обманутых коммунистических отрядов и курсантов». Резолюцию собрания коммунистов подписали 15 человек. Приказ о наступлении был неоднозначно воспринят и в частях Красной Армии. 561-й полк отказывался исполнять приказ, и его командиру приходилось принимать «репрессивные меры против своих красноармейцев, дабы дальше заставлять идти в наступление». Проще говоря — расстреливал отступавших.

Усмирение Кронштадтского восстания стало «звездным часом» М.Н. Тухачевского. Он возглавлял 7-ю армию. Действовал решительно и очень жестоко, после польского провала ему нельзя было дать слабину. Приказы были ультимативны: «Приступ вести стремительно и смело, подготовив его ураганным артиллерийским огнем». Именно здесь Тухачевскому впервые пришла в голову идея использовать ядовитые газы для устранения противника. Он распорядился обстреливать химическими снарядами крепость и линкоры. Только неподходящие метеоусловия (туман) и близость финской границы остановили командарма. Тухачевский подавил Кронштадт, получив не только славу, но и жену комиссара Балтфлота Николая Кузьмина, которая стала его любовницей.

Разгром Кронштадтского восстания вошел в историю как одна из самых кровавых операций Красной армии. Первый штурм крепости не принес успеха, лобовая атака захлебнулась в пулеметном и артиллерийском огне. Защитники Кронштадта показали, что они готовы стоять до конца, они были сплочены и хорошо организованы. Интересно, что Ленин был абсолютно уверен в скорой победе над участниками мятежа и сознательно занижал его роль. В интервью американскому журналисту в марте 1921 года он решительно заявил, что «восстание в Кронштадте действительно совершенно ничтожный инцидент». Но это было не так. Итоговый штурм 17-18 марта был настоящей кровавой баней, десятки красноармейцев провалились под лед, который был красным от крови. Отступать было нельзя, солдаты прекрасно понимали это. Ворвавшаяся первой в крепость бригада Рейтера поредела на треть. Невельской полк, потеряв один из батальонов, был спасен ценой гибели курсантов бригадной школы. Когда защитников вытеснили за пределы крепости, пошла в ход кавалерия. К концу дня, узнав, что «вожди» ушли в Финляндию, мятежники начали сдаваться...

Белая эмиграция подняла на щит восставших ещё в самом начале мятежа, потом активно формировала общественное мнение, используя для пропаганды даже газетные "утки". Так, в эмигрантской печати появилась заметка, будто в Кронштадт прибыл пароход, отправленный американским Красным Крестом. Работали и подрывные бригады: в ночь с 9 на 10 марта в Ревеле (Таллин) с дома советского посольства был похищен флаг, а на стене дома повешен плакат с антисемитской надписью. Активную деятельность по оказанию помощи мятежникам развернул в Таллине представитель американского Красного Креста полковник Райан. Нужно сказать, что сотрудничество с Западом было идеологическим промахом восставших. Даже в случае гипотетической победы поддержки народных масс они бы точно не добились.

Возмездие за бунт было в духе времени: 2103 человека расстреляли, 6459 человек отправили на Соловки. Показательно, что признавать мятеж восстанием моряков большевики не хотели, поэтому приписали его подготовку Петроградской боевой организации, раскрытой летом 1921 года ЧК, по указанию которого были расстреляны 96 ее членов, в том числе поэт Николай Гумилев. Семьи многих участников восстания репрессировали, примерно половину гражданских жителей Кронштадта — около 10 тысяч человек — выселили как неблагонадежных. В официальных документах появился термин «кронбунтовщики». Около 8 тысяч человек ушли по льду в Финляндию. Сталин в 1944 году, при заключении мира с Финляндией, потребовал их выдачи.