На что мог рассчитывать сельский парень до революции 1917

Виктор Мараховский процитировал место из «Педагогической поэмы» Антона Макаренко, на которое я в своё время не обратил должного внимания. Речь идёт про мечты нормальных парней, которые не испытывали интереса к теориям марксистов, не хотели быть восторженными крепостными у комиссаров, а хотели обычного человеческого покоя. В книге их осуждали за мещанство. Цитирую:

Были и другие колонисты, любящие сельское хозяйство, но они стояли на более практической позиции. Такие, как Опришко и Федоренко, учиться в школе не хотели, никаких особенных претензий вообще не предъявляли к жизни и с добродушной скромностью полагали, что завести свое хозяйство на земле, оборудоваться хорошей хатой, конем и женой, летом работать «от зари до зари», к осени всё по-хозяйски собрать и сложить, а зимой спокойно есть вареники и борщи, ватрушки и сало, отгуливая два раза в месяц на собственных и соседских родинах, свадьбах, именинах и заручинах [сговор, обручение], — прекрасное будущее для человека».

Получилось забавно. Казалось бы, революционеры как раз и перевернули страну вверх дном, чтобы простой народ мог сыто и спокойно жить. Землю крестьянам, заводы рабочим, вот это всё. Но получилось иначе — именно простой народ, который хотел спокойно жить, и стал после 1917 главным врагом большевиков. Вот две цитаты Сталина, хорошо иллюстрирующие политику раннего СССР:

1. «Я должен сказать, что те элементы, нерабочие элементы, которые составляют большинство нашей армии — крестьяне — не будут добровольно драться за социализм. Целый ряд фактов указывает на это. Ряд бунтов в тылу, на фронтах, ряд эксцессов на фронтах показывают, что непролетарские элементы, составляющие большинство нашей армии, драться добровольно за коммунизм не хотят. Отсюда наша задача — эти элементы перевоспитать в духе железной дисциплины, повести их за пролетариатом не только в тылу, но и на фронтах. Заставить воевать за наше общее социалистическое дело и в ходе войны завершить строительство настоящей регулярной армии, единственно способной защищать страну».

2. «Теперь о товарище Микояне. Он, видите ли, возражает против повышения сельхозналога на крестьян. Кто он, наш Анастас Микоян? Что ему тут не ясно? Мужик – наш должник. С крестьянами у нас крепкий союз. Мы закрепили за колхозами навечно землю. Они должны отдавать положенный долг государству. Поэтому нельзя согласиться с позицией товарища Микояна».

Тут товарищ Сталин немного недоговаривает. За колхозами закрепили навечно не только землю, но и колхозников. Мужик стал должником коммунистов в феодальном смысле: не по договору равных, а по обязанности слабого. Работай на колхоз, плати оброк, а если не хочешь, так государство быстро найдёт на тебя управу. Вот характерное письмо колхозницы Сталину (страница 1, страница 2).

Краткое содержание письма для тех, кому лень читать. Курганская область, 1952. Несчастная женщина работает в колхозе от зари до зари. Денег не хватает даже на еду, так как колхоз платит зерном и очень скудно, а государство грабит дополнительными налогами.

В общем, сытой жизни после 1917 не получилось. Простые люди свободнее вздохнули только при Хрущёве, который начал закупать зерно у капиталистов. А удивительнее всего, что до 1917 сытая жизнь из планов Опришко и Федоренко была для любого молодого крестьянина вполне реальна.

Допустим, крестьянин происходит из многодетной семьи, что до Революции было нормой. Так как семья многодетная, рассчитывать на помощь родителей он не может. Землю для хозяйства придётся купить — допустим, 10 десятин. Это примерно 11 гектар или 1100 соток — в 44 раза больше, чем советские 25 соток, которые Сталин позволил колхозникам оставить себе. Десятина плодородной земли стоила, допустим, 100 рублей. Таким образом, для покупки 10 десятин молодому крестьянину нужно было собрать 1000 рублей (ссылка).

Цены сильно отличались от губернии к губернии, но 1000 рублей должно было хватить почти везде.

Российская Империя начала 20-го века была страной возможностей. К примеру, полководец Георгий Жуков рассказывал в мемуарах, что работал в мастерской у начавшего с нуля скорняка, и сам стал бы из бедного крестьянина обеспеченным человеком, если бы не 1914, а потом и 1917 годы. Цитирую (ссылка):

Хоть товарищ Жуков и рисует дореволюционный бизнес чёрной краской, однако некоторые факты всё же красноречиво говорят сами за себя.

1. В мастерскую мальчик пришёл в 12 лет.
2. Условия обучения были такие: четыре с половиной года учеником, потом мастер.
3. Параллельно с обучением скорняжному делу желающие получали общее образование.
4. К 17 годам мальчик стал уже мастером, получал 10 рублей зарплаты плюс бесплатное жильё и еду. Эта маленькая зарплата должна была по мере роста квалификации мастера вырасти в несколько раз. (Для сравнения, килограмм говядины стоил 45 копеек, лошадь стоила 70 рублей).
5. Владелец скорняжной мастерской, в которой работал юный Георгий Жуков, также когда-то начинал простым учеником. Став мастером, скорняк начал копить деньги, и через несколько лет открыл собственную мастерскую. Со временем он сколотил капитал в 50 тысяч рублей.

Но это Георгий Жуков, человек вне всяких сомнений великий. Возможно, Опришко и Федоренко были людьми попроще и никакую карьеру строить не собирались. Тогда у них был вариант устроиться рабочими на завод, благо быстро растущая промышленность империи остро нуждалась в рабочих руках. Неквалифицированный рабочий получал, допустим, 35 рублей в месяц. Нашим молодым крестьянам достаточно было честно отработать на заводе 5 лет, откладывая половину зарплаты, и уже в возрасте 21 года искомая тысяча была бы у них в карманах. А дальше всё по плану: «завести свое хозяйство на земле, оборудоваться хорошей хатой, конем и женой, летом работать «от зари до зари», к осени всё по-хозяйски собрать и сложить, а зимой спокойно есть вареники и борщи, ватрушки и сало, отгуливая два раза в месяц на собственных и соседских родинах, свадьбах, именинах и заручинах».

Обратите внимание, летом крестьянин работал, весной и осенью мог слегка расслабиться, а зимой отдыхал несколько месяцев подряд. Мне кажется, неплохой график. Мало кто сейчас может себе позволить отдыхать дольше одного-двух месяцев в году.

Впрочем, повторюсь, возможностей при Николае II у простых людей хватало с избытком. Чтобы не перегружать пост, сошлюсь напоследок на опыт Никиты Хрущёва, сына шахтёра, которому родители не сочли нужным дать даже минимального образования. Будущий генсек в 14 лет пошёл в ученики слесаря, получил профессию и сам стал хорошим специалистом. Позже Никита Сергеевич вспоминал:

Я женился в 1914, двадцати лет от роду. Поскольку у меня была хорошая профессия (слесарь), я смог сразу же снять квартиру. В ней были гостиная, кухня, спальня, столовая. Прошли годы после революции, и мне больно думать, что я, рабочий, жил при капитализме гораздо лучше, чем живут рабочие при Советской власти. Вот мы свергли монархию, буржуазию, мы завоевали нашу свободу, а люди живут хуже, чем прежде. Как слесарь в Донбассе до революции я зарабатывал 40-45 рублей в месяц. Черный хлеб стоил 2 копейки фунт (410 граммов), а белый — 5 копеек. Сало шло по 22 копейки за фунт, яйцо — копейка за штуку. Хорошие сапоги стоили 6, от силы 7 рублей. А после революции заработки понизились, и даже очень, цены же — сильно поднялись.

Добавлю, что в двадцать лет Никита Хрущёв был ещё молодым специалистом — более квалифицированные слесари получали 80-90 рублей в месяц.

Если бы наши Опришко и Федоренко имели тягу к учёбе, и если бы Ленин не разрушил имперскую экономику в 1918 году, аналогичную карьеру могли бы сделать и они.