Драп польской элиты в сентябре тридцать девятого

У тех, кто интересуется историей Второй мировой войны, несомненно большой интерес вызовет опубликованная агентством «Новый регион» статья исследователя Николая Малишевского: «Как белорусы лишились «польского рая».

Автору удалось весьма убедительно показать ту крайне неприглядную роль, которую бегство политического и военного руководство Польши сыграло в национальной катастрофе 1939 года.

«В первый же день войны, 1 сентября 1939 года, из Варшавы скрылся президент Польши Мосцицкий. 4 сентября стало паковать чемоданы, а на следующий день удрало и все правительство. Но этому предшествовала директива, которую 3 сентября дал польской армии ее главнокомандующий (сменивший Пилсудского на посту диктатора Польши маршал Рыдз-Смиглы): «В связи со сложившейся обстановкой и комплексом проблем, которые поставил ход событий в порядок дня, следует ориентировать ось отхода наших вооруженных сил не просто на восток, в сторону России, связанной пактом с немцами, а на юго-восток, в сторону союзной Румынии и благоприятно относящейся к Польше Венгрии...» - пишет Малишевский.

На третий день войны речь пошла не об уничтожении прорвавшихся немецких войск и даже не об отводе польских частей на новые рубежи, а о бегстве за границу. В такой ситуации просто невозможно рассчитывать на победу. Может быть, маршал Рыдз–Смиглы планировал сохранить польскую армию на иностранной территорию, не рассчитывая, что удастся удержать территорию Польши?


Рукопожатие польского маршала Эдварда Рыдз-Смиглы и немецкого полковника

Но организованный отход в Венгрию и Румынию с военной точки зрения было просто невозможно обеспечить, дойти туда могли лишь отдельные части, точнее их остатки, что в итоге и произошло. От границ Восточной Пруссии, например, совершенно нереально отвести войска в Румынию, да еще в условиях, когда вермахт явно превосходил противника в подвижности.


Автор пишет: «Остается вопрос, зачем Рыдз-Смиглы отдал этот, мягко говоря, странный, невыполнимый приказ? Ответ прост: ему и правительству нужен был повод к бегству. Если бы войска отходили на рубеж Нарев-Висла-Сан и закреплялись там, а руководство удрало бы в Румынию, то как бы это выглядело? А так польская шляхта могла смело драпать за границу под предлогом того, что к Румынии, дескать, вся армия отступает».

В данном случае речь не идет о массовой трусости войск на поле боя и стремлении поскорее разбежаться. Для поляков такое поведение на поле боя нехарактерно. По многочисленным свидетельствам очевидцев, в том числе немцев, с боевым духом, особенно в первые дни войны, у польских солдат и офицеров все было в порядке. Невероятный беспорядок в их ряды вносила «организованная» сверху установка на отступление. Представитель французской армии при польском генштабе 10 сентября докладывал в Париж, что «здесь царит полнейший хаос. Главное польское командование почти не имеет связи с воюющими армиями и крупными частями... Не имеет ровно никакой информации о продвижении неприятеля и даже о положении своих собственных войск информировано очень неполно или вовсе не информировано. Генеральный штаб распался на две части... Польская армия собственно была разгромлена в первые же дни».

Любопытно, что начальник штаба германских сухопутных войск генерал Гальдер перед началом кампании не рассчитывал на такой стремительный успех, которого достигли немцы.

Он писал в своем служебном дневнике: «Необходимо, чтобы мы в Польше достигли успехов в ближайшее время. Через 8-14 дней всему миру должно быть ясно, что Польша находится под угрозой катастрофы. Сами операции естественно, могут продлиться дольше (6-8 недель)».

Да какие там 8 недель, если на третий день войны Рыдз–Смиглы о Румынии с Венгрией задумался…