Репрессированный праздник. Как большевики боролись со страшным мировым злом - Рождеством

Только в 1991 году Рождество Христово стало выходным днем на постсоветском пространстае, получив тем самым признание на государственном уровне после 70 лет забвения и выкорчевывания его из народного сознания. Большевики с самых первых дней после своего переворота бросили все силы на то, чтобы высмеять праздник, опозорить и унизить верующих.

"Скоро будет рождество
Гадкий праздник буржуазный,
Связан испокон веков
С ним обычай безобразный:
В лес придет капиталист,
Косный, верный предрассудку,
ёлку срубит топором,
Отпустивши злую шутку"

Такие стихи пролетарские поэты писали уже вскоре после революции, И с этим «буржуазным праздником» всячески боролась власть. А с 1922 года началось изгнание Рождества Христова из захваченной большевиками страны.

В 1923 г. было принято постановление о праздновании «комсомольского рождества», которое должно было преследовать три цели: отвлечь население от празднования Рождества Христова, «создать религиозный праздник, который бы создавал антирелигиозный быт», развить широкую антирелигиозную пропаганду.
Для этого были брошены все средства на пропаганду. Творчество, публицистика, даже самые знаменитые поэты, как Вл. Маяковский, приложили руку к борьбе с «буржуазными пережитками». Маяковский писал: «Мой ответ недолог: нечего из-за сомнительного Рождества Христа миллионы истреблять рожденных елок» (а миллионы дедей истреблять по собсвенной прихоти значит можно, да??). В 1921 г.
Примечательно, что 21 декабря, как раз под Рождество, вышел и первый номер газеты «Безбожник».



Коммунисты устраивали «колядования» по улицам городов, глумясь над праздником. Комсомольцы ходили с богохульными песнями, «славя Советскую власть по примеру того, как подростки славят рождество». Мастерские Мейерхольда готовились ставить антирелигиозныме постановки «Непорочное зачатие» и «Ночь под Рождество в комсомольском клубе».

Полураздетый и полуголодный комсомол был ударным отрядом компартии в антирелигиозной борьбе. Специальный циркуляр рекомендовал комсомольцам в рождественские дни повсеместно обходить дома с красной звездой и пением революционных песен, «славя Советскую власть по примеру того, как подростки славят рождество», и устраивать «красные ёлки», украшенные вместо фигурок ангелов и младенцев в колыбели пятиконечными звездами и гирляндами красных флажков.

Организовывались так называемые "комсомольские святки", на которых пропагандисты читали лекции на антирелигиозную тему. В городах в рабочих клубах на часто устраивались лекции под эгидой Союза безбожников, на которых рассказывалось о "религиозном коварстве Рождества".



На поддержку мобилизовали и красную профессуру. К празднику была выпущена брошюра Ярославского «Как родятся боги». Мастерские Мейерхольда в срочном порядке работали над кощунственными спектаклями «Ночь под Рождество в комсомольском клубе» и «Непорочное зачатие».
Рабочей молодёжи показывали кино и читали доклады, разоблачавшие «экономические корни» и «языческое происхождение» Рождества Христова, чтобы доказать — в праздниках нет ничего святого. В Воронежской губернии, стремясь сделать материал доступнее для слушателей, лектор появился перед ними в одеянии «халдейского жреца» и организовал у православной церкви «жертвоприношение» и «языческую пляску».

В Москве был устроен настоящий шабаш, когда по центру города разъезжали машины с ряженными в священнические одежды комсомольцами, а среди толпы шныряли люди в костюмах чертей.

Как писали газеты, «невиданное зрелище узрела богобоязненная московская обывательщина». По Петровке, Садовой и Тверской протянулся нескончаемый людской поток, а над ним колыхались тысячи флагов, картонных фигур, плакатов, гласивших: «Религия — опиум для народа», «Человек создал бога по образу своему». В грузовиках везли «низложенных богов»: седобородого «Бога-отца» в окружении «святых», жёлтого Будду, вавилонского Мардука.
Ряженые изображали раввинов, ксендзов, но больше всего, конечно, было «попов» с приделанными бородами и одетых в священнические облачения, конфискованные или попросту украденные из храмов. Они громко обещали верующим потусторонние блага, при этом алчно потирая ладони. Среди толпы с визгом бегали чёрно-красные «черти» в масках с рогами.
Красочные плакаты с надписью «1922 раза Богоматерь рождала Христа, а на 1923 раз родила Комсомол» изображали Богородицу, с ужасом взиравшую на младенца — тот держал в руке книгу «Исторический материализм», а голова его была увенчана красноармейским шлемом. Перед церквами карнавал делал остановки и «служил молебны», распевая «Монахини святые, все жиром налитые» и «У попа была собака».
«Комсомольский поп» зычно возглашал: «Радуйся, о Марксе, великий чудотворче». Богохульники, глумливо складывая руки и ругаясь, получали от него «благословение». На чёрном гробу с «мощами» восседал фальшивый «монах». Под звуки военных оркестров, смеха и залихватского пения «Ах вы, сени, мои сени» на площади Александровского вокзала были сожжены фигуры «представителей небес».

Не надо нам раввинов, не надо попов.
Бей буржуазию, дави кулаков…
Чем кадилами вить кольца,
богов небывших чествуя,
мы в рождестве комсомольца
повели безбожные шествия.

Практически по всем городам.комсомол «дал бой религии», проведя на Рождество массовые антирелигиозные демонстрации с ряжеными, факелами, оркестрами и пением революционных песен. Во многих местах церковные службы были перенесены или отменены из стремления избежать столкновений с безбожниками.



В Тамбове шествие молодёжи открывал грузовик с установленным на нём макетом колоколенки, раскачивавшей на языках колоколов чучела Деникина, Колчака, Пуанкаре, Керзона. Далее следовали, приплясывая под звуки оркестра, «попы», «раввины», «офицеры», «Антанта», «кулаки» и «нэпманы». Всенощная была сорвана в Козлове и Моршанске. В Борисоглебске, Кирсанове, Лебедяни под бой барабана и пение «Интернационала» комсомольцы сожгли фигуры, изображавшие Бога.
В Курске безбожный карнавал с песнями подошёл к монастырю, где устроил сожжение «богов всех времён и всех народов» с плясками у костра и прыжками через огонь. В Царицыне ряженые комсомольцы с факелами и звёздами, разыгрывая «Выезд богов», направились к действующим храмам, где продемонстрировали пантомиму «Освобождение истины». В Липецке поставили спектакль «Три Иисуса» и организовали лекцию, в которой высмеивали непорочное зачатие.

В Богородске состоялся политический суд над верующей молодёжью, в Гороховце — над игуменом. Завершался революционный праздник в клубах, называемых также «новыми церквами», где вокруг «комсомольской ёлки» отплясывали активисты в костюмах «волхвов», «буржуев» и прочих «святочных» персонажей.

В Полтаве после антирелигиозного шествия комсомольцы отправились на окраины города, где требовали от жителей впустить их в свои квартиры для колядования, угрожая расправиться с «ослушниками советской власти», что привело к избиению безбожников возмущёнными рабочими. Антирелигиозная комиссия была обеспокоена «глухим раздражением в крестьянских массах, антисемитическими настроениями, возможным неурожаем, который мог бы быть использован, как результат безбожия».

В Борисоглебске, Кирсанове были сожжены под пение «Интернационала» фигуры Бога. В Полтаве комсомольцы именем советской власти требовали впустить их в дома жителей, чтобы «колядовать», что в итоге привело к избиению рабочими коммунистической молодежи.

Газета «Комсомолец» так ​описала прошедший в январе 1923 года в Курске антирелигиозный карнавал:​

«Тут целая небесная коллекция: разные боги всех времен и всех народов. Есть и бог "Капитал". Рядом поп, царь и буржуй, а поодаль рабочий с молотом, крестьянин с сохой и красноармеец с винтовкой. Дальше лодка с комсомольцами, ряженые, волхвы и так далее. Подходим к монастырю с пением антирелигиозных песен. Много посторонней публики с удивлением смотрит на это шествие, а потом вылезли из монастыря и, не разобравшись в чем дело, начали креститься (подумали, что идет "живая церковь"). Шуму много, особенно удачной оказалась повозка, где сидели поп, царь и буржуй. Всю дорогу поп благословлял народ. Идем обратно. Наш поп стал на повозку служить молебен, а потом вышел на середину круга и начал всех крестить и благословлять. Подходим к монастырю. Образовали круг. Началось сжигание всех богов, а молодежь вокруг этого костра устроила пляски и танцы, прыгала через огонь и так далее. Мероприятие продолжалось в клубе, который украшал лозунг: "До 1922 года Мария рожала Иисуса, а в 1923 году — комсомоленка"».

В Самаре отчитались о том, что 14 января, несмотря на восемнадцатиградусный мороз, собрались около шести тысяч человек, на Воскресенской площади показали инсценировку «Рождение Будды», перед и после которой собравшимся дали «необходимые пояснения».

Далее колонна дошла до Соборной площади, где состоялись митинг и пляски. Когда начало темнеть, зажгли факелы и пошли к площади Революции, где фигуры церкви, попа, ксендза, муллы поставили на «жертвенник» и после разъяснений сожгли под звуки оркестра. Затем все разошлись по клубам, где ставили пьесы, мероприятие длилось до четырех утра.

За образец в большинстве случаев взяли сценарий, предложенный Скворцовым-Степановым: карнавальное шествие с ряжеными и лозунгами, сожжение идолов, постановка пьес.

Комитеты комсомола хвалились в своих отчётах, что «наделали громадный шум среди обывательщины». Народ при приближении карнавальных процессий, не желая смотреть на богохульства, отвратительные даже для неверующих, закрывал ворота и гасил огни в домах.

Секретарь Тамбовского губкома РКСМ Ильев писал начальству: «попы на другой день, боясь, что безбожный комсомол такими манерами
отвлечет совсем молодежь и детей от церкви, вздумали оделять детей конфетами».

«Со стороны обывателей был прямо целый поток ругательств в адрес комсомола (хулиганы, мальчишки), но не то, конечно, было со стороны сознательных рабочих, не говоря уже про молодежь. Но та, безусловно, сочувствовала нам. Возгласы "Молодежь, молодежь…" рабочими произносились не иначе как со значением "Вот молодцы и подложили же свинью!". Плохо, что в течение святок не были подведены итоги, но, несмотря на это, достижения были громадны. И даже на Крещение около реки была масса народу, которые пришли главным образом с целью посмотреть, а что выкинет комсомол на этот раз. Одним словом, мы победили. Это доказывает факт отношения попов к комсомолу в Козлове и Борисоглебске, где попы тоже отложили богослужение из-за демонстрации», — ​утверждал​ он.

Антирождественская кампания в декабре 1924 года прошла под лозунгом организации ячеек Общества друзей газеты «Безбожник», весной выросшего во всероссийский Союз безбожников. Рождество они рассматривали не иначе, как «буржуазный пережиток».



Началось наступление и на ёлку. Елка как религиозный символ вместе с остальными обычаями и атрибутами рождественского праздника – Вифлеемской звездой и игрушечными ангелочками – была официально запрещена. В крупных советских городах местные власти издали постановления, запрещающие торговлю ёлками в рождественские и новогодние праздники. Например, согласно постановлению Ленсовета, торговля ёлками в городе наказывалась штрафом 100 рублей (очень крупный штраф, больше средней месячной зарплаты по стране) или месяцем принудительных работ. По улицам ходили специальные комсомольские патрули, высматривая, не горит ли поаздничными огнями в окне зеленая красавица?



Ленинградская «Красная газета» рапортовала: «В этом году заметно, что рождественские предрассудки почти прекратились. На базарах не видно ёлок — мало становится бессознательных людей!». На самом деле Питер был завален ёлками, привозимых голодными мужиками из пригородных деревень, но деревца прекратили разбирать: народ бедствовал, и покупали ёлки только маленькие, «пролетарские» — чтобы поставить на стол.
Маяковский писал:

Купишь ёлку, так и то нету, которая красива,
а оставшуюся после вычески лесных массивов.
Что за радость?
Гадость!
Почему я с ёлками пристал?
Мой ответ недолог:
нечего из-за сомнительного рождества Христа
миллионы истреблять рожденных ёлок

Одновременно с запретом и активной атеистической пропагандой по Советскому Союзу прокатилась волна репрессий священников. Христианские храмы были разграблены, осквернены, а многие и вовсе разрушены.



Сохранились многочисленные свидетельства очевидцев того времени.

"Верующим к Рождеству вышел сюрприз. Созвали их. Набралось множество мальчишек. Вышел дефективный человек и сказал речь против Христа. Уличные мальчишки радовались, смеялись, верующие молчали: им было страшно сказать за Христа, потому что вся жизнь их зависит от кооператива, перестанут хлеб выдавать, и крышка! После речи своей дефективное лицо предложило закрыть церковь. Верующие… молчали. И так вышло, что верующие люди оставили себя сами без Рождества и церковь закрыли", — писал в дневнике за 1930 год известный писатель Михаил Пришвин.

Ему вторил в своём дневнике историк Иван Шитц: "Рождество большевикам удалось-таки сорвать совершенно, по крайней мере — внешне… Наконец, по невежеству, увидя в ёлке религиозный институт, запретили продажу и устройство ёлок".

"Рождества в этом году в Москве не было, если не считать частных празднеств у иностранных дипломатов и технических работников. Не было рождественских торжеств, не было рождественского духа, не было рождественской службы. Ни один колокол не зазвонил в древней столице России", — свидетельствовал живший в СССР американский журналист Дарэнти.

Нередко коммунисты по случаю своего «рождества» напивались в усмерть. Так, например, в эмигрантской газете «Возрождение» в 1928 г. писалось: «В Москве музыканты исполняли „фокстрот дыбом“. На мотивы фокстрота начались жизнерадостные физкультурные танцы. Всю ночь вызывалась скорая помощь. Алло! проломили голову! Опоили водкой! Работница отравилась алкоголем. В пьяном виде зарезали рабочего. В бессознательном состоянии найден неизвестный человек с бутылкой в кармане. Пьянка кончилась поножовщиной. Пьяные ошпарились кипятком. Нервный припадок от перепоя. Пьяный выпал из окна… Зарезали глухонемую девушку и т. д. и т. п. Не на все случаи скорая помощь выезжала. Не хватало автомобилей. Свыше 50 человек умерли от пьянства». Некий крестьянин из села Рассохина Тамбовской губернии сообщал: «А на следующее утро — амбулатория больницы — набита битком. Охают, стонут, кряхтят. Тут и объевшиеся — накинувшиеся после поста, на жирную рождественскую свинину и на тяжеленные горячие пироги и кулебяки. Больше всего — опившихся: с одутловатыми, отекшими, изжелта-бледными лицами, с отдышкой, сердцебиениями с дрожью головы, рук и ног. Много избитых, израненных, изувеченных: парень, у которого в 18 местах поранена «железной перчаткой» голова; другой парень с наполовину отрезанным ухом; женщина, которой пьяный муж понасажал синяков и царапин по всему телу. Да, нечего сказать, весело у вас на селе провели рождество».

Велась особая агитация и среди детей в школах и детсадах. Детям разъяснялось о вредности празднования "буржуйских праздников".
После того, как Сталин на партсъезде 1927 года указал товарищам на недопустимое ослабление антирелигиозной борьбы, пропаганда безбожников обрушилась и на тех, кто устраивал ёлку для детей.
«До сих пор вместе с кружением вокруг дерева родители стараются привить детям ростки религии, — писали тогда в журнале «Огонек». — Религиозные родители под видом «веселой ёлки» навязывают детям «боженьку» и другие небылицы вроде «рождественского деда». Большой вред приносит культ ёлки лесам. Давно уже следовало бы положить предел и мистическому вредному поклонению ёлке, и порче лесов. Мы надеемся, что агитация союза безбожников окончательно сломит бессмысленный обычай. Вместо того, чтобы ставить ёлку на крест, поставим крест на ёлку!»
Поэт Введенский писал: «Мы с тобой — враги попам, Рождества не надо нам».



Председатель Союза безбожников Ярославский настаивал на привлечении к антирелигиозной деятельности и детей. Особое внимание уделялось школам и пионеротрядам. Из дошкольных учреждений отчитывались, что переходят к «воспитанию активных безбожников». В детские сады приходили пионеры и разъясняли малышам, что «рабочие, крестьяне и их дети не должны праздновать Рождество и устраивать елку.

Коммунисты, комсомольцы, пионеры не празднуют этого праздника, а будут разъяснять и уговаривать всех, кто еще не знает, чтобы не праздновали буржуйских праздников». «Праздновать рождество — значит праздновать рабство с невежеством!», — заявляла «Комсомольская правда», и устами популярного у молодёжи поэта-футуриста Кирсанова провозглашала:

Ёлки сухая розга
Маячит в глазищи нам,
По шапке Деда Мороза,
Ангела — по зубам!

Но пока что ёлки ещё не удалось «выселить» даже из квартир многих партийных и комсомольских работников. Газета «Ленинский путь» резко критиковала их позицию в редакционной статье «Религия в быту коммунистов и комсомольцев» в феврале 1929 года:
«Наши ёлочные герои оправдываются ссылкой на то, что Ленин устраивал ёлки детям, и они хотели сделать радость детям. Надо помнить, что «всякому овощу своё время» и, что было терпимо в начале Советской власти, совершенно недопустимо на 12-м году Октябрьской революции. Почему же ёлкой предоставлять радость детям обязательно на рождество, когда ёлка носит характер религиозных обрядов, а почему ёлок не устраивать в дни Октябрьской революции, Парижской коммуны или падения самодержавия?»

С начала первой безбожной пятилетки к Рождеству стали стараться закрывать церкви и превращать их в клубы. За неделю до Рождества Христова в Чудовом монастыре московского Кремля был взорван собор Чуда Архангела Михаила.

Летом 1929 года Антирелигиозная комиссия при ЦК постановила начать решительное наступление на «церковников и сектантов» силами партийных, комсомольских, профсоюзных организаций и, конечно, Союза безбожников. Второй съезд безбожников переименовал свою полумиллионную организацию в Союз воинствующих безбожников, что должно было наглядно обозначить переход к более активным действиям.



Молодёжные издания вновь запестрели заголовками типа: «На штурм неба!», «Трудящиеся не нуждаются в христианском рождестве», «Пасха — праздник бывших людей», «Праздник нэпманов, кулаков и мещан» и т. п. Осенью того же года объявлялась «первая безбожная пятилетка», преследовавшая цель «полного обезбоживания страны» и «ликвидации всех остатков религиозного быта».

24 сентября 1929 года был издан декрет Совнаркома о переходе на советский календарь с пятидневной неделей, отменявший воскресные дни и все праздники кроме 7 ноября и 1 мая. «В Рождество не дадим ни одного прогула!» — так звучал лозунг тех дней.«Бесповоротная и полная ликвидация празднования «рождества», начатая в этом году, превращение его в рабочий день — одно из новых крупных завоеваний на пути перестройки рабочего быта на новых культурных и социалистических началах», — отмечала ленинградская «Красная газета».

В декабре советы запретили продажу ёлок и «ёлочной дребедени» «для использования в связи с религиозными обычаями и обрядностями». За исполнением наблюдала милиция, виновных в нарушении наказывали штрафами и принудительными работами.



В преддверии Рождества принимались решения о массовом закрытии и сносе храмов, изъятии церквей под клубы и школы. За неделю до праздника был взорван собор Чуда Михаила Архангела в Чудовом монастыре в Кремле. Трудовые коллективы заводов и фабрик, соревнуясь друг с другом, принимали решения о сдаче церковных колоколов на нужды промышленности.
По примеру Ленинграда повсюду появлялись «безбожные» цеха, подмосковный Подольск было предложено переименовать в город Безбожный. В сочельник в рабочих клубах устраивались антирелигиозные лотереи и конкурсы на «лучшего безбожника». Трудящихся, мужчин и женщин, принуждали подписывать формальные заявления об отступничестве от религии с хулой на Бога, под угрозой лишения их жилья, карточек на хлеб и одежду.
По своему размаху антирождество 1930 года не знало себе равных. К безбожному карнавалу, возрождённому после шести лет забытья, на предприятиях и в учреждениях готовились как к первомайской или октябрьской демонстрации.

К антирелигиозному празднованию Рождества подготавливалась сдача икон и их сожжение.



В 1930 г. газета «Известия» писала: «1930 лет гуляет по белу свету несуразная рождественская сказка, состряпанная в угоду паразитам. Надеть ярмо рабочему на шею, ударить революцию крестом по голове — вот подлый классовый смысл рождественской легенды».



Рождество по всем городам и многим деревням с небывалым масштабом прошли карнавальные «похороны религии». Колонны демонстрантов шествовали с красными знамёнами и антирелигиозными плакатами, на грузовиках везли ряженых в «попов» и «монахов» комсомольцев.
На площадях водрузили приготовленные для сожжения рождественские ёлки с развешенными на них куклами, изображавшими священников. Ораторы вдохновенно обличали на митингах «классовую сущность» религии, выкрикивая: «Все в Союз безбожников!», «Да здравствует Пятилетка!», «Церкви под школы!», «Колокола на тракторы!». Уже в сумерках начались танцы, запылали сложенные пирамидами тысячи икон, загорелись ёлки — символы «буржуазного праздника прошлого».
Массовое гуляние жителей Москвы в день Рождества из-за сильных морозов не состоялось и было перенесено на Крещение. К вечеру 19 января в Парке культуры и отдыха собралось около ста тысяч человек, там были отряды факельщиков, оркестры, плакаты и, конечно, грузовики с ряжеными комсомольцами.
Среди огромной толпы то там, то здесь стихийно вспыхивали костры из икон, церковных книг, карикатурных макетов, гробов религии. Корреспонденты восторженно описывали инсценировку, показанную недалеко от Парка культуры, на катке «Красные Хамовники»: «Боги и попы с церковными песнями бросились, махая крестами, на «пятилетку», появился отряд будённовцев и дал залп, от выстрелов загорелась церковь, церковь сгорает; этот пожар церкви был показан чрезвычайно эффектно».

И вновь коммунисты взялись за детей. В каждой школе и в детских садах висели плакаты с лозунгами вроде «Пахнущих ладаном ёлок не надо нам!», «Родители, не сбивайте нас с толку — не делайте Рождества и ёлку!».
На школьных «антирождественских вечерах» играли высмеивающие попов пьески и пели «безбожные» куплеты: «Динь-бом, динь-бом, больше в церковь не пойдём». Детские журналы взывали к юным читателям: «Теперь мы все должны бороться против ёлки!».
Так, «Юный натуралист» разместил на своих страницах статьи под названиями «Вред рождественской ёлки» и «Рождество Христово — поповская сказка», где призывалось «не тратить ни копейки на этот праздник», а «Чиж» опубликовал стишок обретающегося в детской литературе поэта-авангардиста Введенского «Не позволим», в котором были такие слова:
Только тот, кто друг попов,
Ёлку праздновать готов!
Мы с тобой — враги попам,
Рождества не надо нам.



И тем не менее праздник так и не удавалось репрессировать. Несмотря на все усилия люди продолжали в своих семьях тайно ставить ёлку на Рождество, плотно занавешивая окна одеялами, чтобы не было видно с улицы.

Неся к себе запрещённое дерево, его распиливали на две-три части, которые прятали в мешок от комсомольских патрулей, а уже дома снова скрепляли вместе при помощи шины. Но и по домам ходили проверяющие, высматривая ёлки. Тем не менее, в антирелигиозной борьбе опять наметился спад, а работа Союза воинствующих безбожников, формально разросшегося до 6 миллионов членов, начала разваливаться, несмотря на громкие рапорты об успехах.

Об "успехе" вытравливания праздника можно судить по протоколам заседания 1938 года того же крымского Обкома партии, который констатировал кризис антирелигиозной пропаганды: «Совершенно недостаточно кадров, квалифицированных пропагандистов и агитаторов по антирелигиозным вопросам. Плохо и слабо используется печать и литература по антирелигиозным вопросам. Обком считает, что в условиях значительной активизации церковников и религиозных организаций, а также прямого смыкания церковников с контрреволюцией такое невнимание к вопросам антирелигиозной работы и допущение ее упадка наносит огромный вред общепартийному делу и заставляет в ближайшее время поставить антирелигиозную работу как один из боевых участков партийной работы».

В итоге в 1935 году большевики, и лично маразматик Павел Постышев, который запретил продажу любительской колбасы как контрреволюционной и изъял из продажи миллион коробков спичек по той простой причине, что во время зажигания спички пламя (по его мнению) приобретало сходство с профилем Троцкого, ощутив определенный праздничный вакуум, взамен "буржуазного" Рождества, придумали советский "Новый год", вернули праздничную ёлочку, и создали новое советское божество - "Деда мороза". Но это уже совсем другая, новогодняя история...

Так что празднуем, ностальгирующие по стране Советов? Клерикальной пропаганды наслушались? Сталина на вас нет!