Советский проект

СОВЕТСКИЙ ПРОЕКТ

Часть I

Борис Ихлов

В либеральном мышлении общество должно управляться либо горсткой богатых (успешных), либо опять же горсткой светильников разума, президентами, фараонами и т.д. У этих светильников разума есть схемы, механизмы, модели, программы, как должно двигаться общество, массы же должны следовать тем или иным программам. Ортега-и-Гассет в «Восстании масс» писал, что править должны слышащие подземный гул истории». Сами массы ни на что не способны. Разве они могут слышать подземный гул истории? Разве может черномазый играть на рояле?

Дело масс – раз в 4 года избирать тех, кто будет из подавлять в течение следующих 4 лет. Этот выбор между чумой и холерой либералы называют свободой, демократией и внушают, что таким вот способом правит сам народ. 

Маркс писал, что нужно навсегда разбить тот предрассудок, что управлять могут только высшие классы. Маркс доказал, что история человечества – это не история фараонов, падишахов, царей, президентов или генсеков, история человечества – это история борьбы классов.

Прошло время. В России к власти пришли марксисты, которые должны понимать, что роль личности в истории сугубо вторична. Скажем, глава ВКПб Сталин позиционировал себя как марксист. Однако современные сталинисты начисто отвергают это понимание, они встали на точку зрения буржуазных либералов. Они считают роль фараонов, царей, генсеков, президентов - заглавной в обществе. Жил Сталин – все было хорошо в СССР. Умер Сталин, пришел Хрущев – и покатилась история СССР вспять. То есть, сталинисты, которые величают себя марксистами, на самом деле отвергают марксизм.

Мифы и шестидесятники

Проще всего обсуждать подобные выверты сознания по «творчеству» С. Г. Кара-Мурзы (старшего, далее – К.). В своей книжке «Антисоветский проект» он рисует такую картину: 

«Напр., пишется история одного маленького отряда, «методологического сообщества» (или «игропрактиков» – тех логиков и вообще обществоведов, которые занимались разработкой деловых игр). Историк пишет о них: «Появление игр второго поколения связано с деятельностью Московского методологического кружка, работавшего в 1952 г. под руководством канд. филос. наук Г.П.Щедровицкого. Среди основателей кружка – А.А.Зиновьев, М.К.Мамардашвили и Б.А.Грушин… Все обсуждения записывались на магнитофон и затем распечатывались на пишущих машинках. (За 40 лет в методологических кружках скопились сотни томов машинописных материалов семинаров и игр)… Методологическое движение не представляло собой какой-то реальной оппозиции политическому режиму. Скорее, оно проводило подспудную кропотливую работу, готовя перемены. Не случайно его представители оказались в первых рядах, когда эти перемены начались» (В.Н.Макаревич. Игропрактики, методологи: «незримое сообщество» выходит из подполья. – СОЦИС, 1992, № 7).

Далее К. приводит пример, как сознание людей туманилось антисоветчиной: был вброшен миф:

«Некий «замдиректора, долгое время до этого работавший в ЦК КПСС, рассказал историю, которая якобы произошла на днях. В детсаду на кухне утонула в кастрюле молока крыса. Повариха ее вытащила и выбросила, а молоко разлила по стаканам и дала детям. А крыса до этого отравилась крысиным ядом. 22 ребенка умерли. Мы все помолчали, пробормотав что-то вроде «вот так все у нас…». Мол, «у-у, проклятая система».»

И К. легко разоблачает т этот миф.

Блестяще! Превращенная социальная форма, как формулировал Маркс, когда реальная картина мира – в условиях отчуждения от средств производства, от производственных отношений – подменяется фетишами средств массовой информации. Кара-Мурза (Кара-мурза надел маску, эту маску я и трясу по всем кочкам, обозначим ее К., пусть Кара-мурза за нее не обижается) не понимает причины слепой веры в миф, иначе бы он с ходу указал на отчужденность человека от реальности в стране. Когда элита хранила свое, а низам сбрасывала информационный ширпотреб. Но К. не может так говорить об СССР. Поэтому он говорит о «предрасположенности» верить в миф.

Отметим: КТО вбросил миф? Человек из ЦК. Это означает, что ВСЯ система, начинающаяся с ЦК – прогнила.

Отметим: ЗАЧЕМ член ЦК вбрасывал миф? А вот зачем6 с целью манипуляции массовым сознанием. А зачем член ЦК осуществлял такую манипуляцию? А затем, чтобы отвратить население от декларируемого идеала социализма. То есть, член ЦК КПСС - антисоветчик.

Но есть у медали и обратная сторона. Удивимся: К. жестко связывает: отравление и система. Хотя сам возражал такой связке, мол, если человек запнулся о камень, тут же обвиняет всю системы. Давайте, разорвем эту вовсе не обязательную связь. Например, я физик-теоретик, в ядах разбираться не обязан. Представим, что факт отравления детей имел-таки место. Ну, может, не из-за крысиного яда, а из-за какой-то инфекции, которую переносят крысы. Что я должен думать? Лежит камень на дороге или нет? Я вовсе не собираюсь утверждать, что виновна система. Я требую, чтобы разобрались и наказали виновных. Убрали с дороги камень. Что же говорит К.? Не сметь, это ложь, при социализме такого быть не может.

В 1987 году меня вызвал из Перми в МГУ на якобы беседу зав. кафедрой теор. физики Игорь Михайлович Тернов. Оказалось – для беседы с сотрудником КГБ. В ходе допроса он задал вопрос: «Понимаете ли Вы, что разглашая сведения о плохой экологии вокруг нефтеперерабатывающего, Вы тем самым льете воду на мельницу ЦРУ?» На мельницу ЦРУ льёт воду тот факт, что в СССР люди гибнут от дурной экологии. Значит, нужно поднимать шум, исправлять положение. Убирать с дороги камень. Тогда в ЦРУ скажут: «Неужели у них там на самом деле социализм?» Но мешает К. – вместе с сотрудником КГБ. Они хором кричат: «Не верь глазам своим! При социализме быть того не может!»

Следуя К., вообще критиковать нельзя. А если критиковать, то обязательно с большой любовью, почтением и в низком поклоне.

Однако задачей нашего исследования являются не ошибки или непонимание чего-либо К., а его типичное сознание. Отметим: «В любом случае, мало-мальски образованный в данной области человек сразу должен был бы усомниться». Мало-мальски образованный. Т.е. либо в СССР никто не образован, либо БОЛЬШИНСТВО – предрасположено. Еще К. зачем-то упоминает экзистенциализм, не пришей кобыле хвост. Еще: «темные, суеверные, антинаучные взгляды». Т.е. К. неявно, или как модно говорить – имплицитно, утверждает, что уж его-то взгляд – научный…

Вспоминается, каким способом некий польский профессор в российской телепередаче опровергал доказательства юного телеведущего, что в Катыни поляков расстреляли немцы: «Вы, молодой человек, полностью безграмотны в истории…»

Теперь же выделим способ, если так можно выразиться, мышления К.: групповое сознание определяет общественное сознание. Оказывается, к буржуазной революции во Франции привели происки материалистов-механицистов Дидро с компанией, математика Д’Аламбера и прочих безответственных болтунов. Это стандартная идеалистическая буржуазная методология. Марксизм утверждает обратное: общественное бытие определяет общественное сознание. Потому мы с вами обратим внимание на базисные причины «предрасположенности»:

В передовой «Правды»: «Улучшать условия труда» читаем: «Наше социалистическое государство постоянно заботится об улучшении условий и охраны труда… К примеру, в Горьковском объединении грузового автотранспорта №7 рабочих плохо снабжают инструментом и запасными частями, здесь мало бытовок. В колхозе им. Свердлова свердловской области каждая доярка за смену перегружает вручную до 4 тонн кормов. Вся механизация – тележка, которую толкают руками вдоль длинного корпуса. Особенно много непроизводительного труда на вспомогательном производстве. Люди справедливо жалуются на плохое оснащение рабочих мест, отсутствие добротных бытовок, перебои в снабжении спецодеждой.»

«Поездить бы руководителям министерства путей сообщения в плацкартных и купейных вагонах, как мы, простыми пассажирами! Они тогда ближе к сердцу принимали бы наши обиды», - печатает «Правда» письмо М. А. Векслера. «На месте будущего города горняков поднялись девятиэтажки. Для них уже воды хватает не всегда. Ведь можно посчитать на пальцах: для тех, что войдут в строй завтра, ее не будет вообще… - но стране нужен марганец!» (С. Троян, «Скупой платит дважды»)

«Посмотришь иной раз на прилавок магазина, - пишет рязанец Н. Токарев, - и невольно подумаешь: неужели колхозы и совхозы поставляют комбинатам такое сырье, из которой приличной колбасы не сделаешь?» 

«Писем, в которых содержатся жалобы на недостаточное внимание к многодетной семье со стороны местных советских органов, администрации и общественных организаций, предприятий тоже много.»

«Почему любая мать готова рисковать здоровьем, а иногда и жизнью своего ребенка, только бы не отдавать его в больницу, хотя лечат там лучше, чем дома? Да потому, что ухаживают хуже. А если быть совсем точным, то не ухаживают чаще всего просто плохо. Да и взрослым в больнице приходится несладко».

К газетным сообщениям можно добавить, что, скажем, в мотовозоремонтном заводе в г. Верещагино нет очистных сооружений, за полчаса копоть в одежду впитывается так, что не сразу отстираешь. Чан с расправленным металлом перемещают для заливки в форму вручную по рельсе.  На заводе «Промсвязь» в Перми станки 1912 года выпуска. Черные, страшные цеха авиазавода им. Свердлова. Одна ванная на этаж рабочего общежития завода им. Ленина, комнатки 12 кв. метров на семью из 4-х человек. Деревянные трущобы по всей Перми. И т.п.

официальная пресса ринулась под бантик гласности только лишь для того, чтобы опередить неформальную прессу. Именно неформальная пресса начала впервые широко говорить населению о том, что творится вокруг. Видимо, К. жил в каком-то ином мире, ничего не замечал?

В реальности, а не в выдуманном мире К., интеллигенция в стране не ведала ни Щедровицкого, ни Мамардашвили, ни Грушина, ни Зиновьева, тем более – рабочие. Сахарова физики недолюбливали, его прожекты считали бессмыслицей, включая теорию конвергенции, которая, кстати, вовсе не принадлежит Сахарову. (Идея сближения двух систем была впервые выдвинута П. Сорокиным в книге «Россия и Соединенные Штаты», написанной в 1944 году. Авторы теории: Джон Гэлбрейт, Уолт Ростоу, Франсуа Перру, Ян Тинберген и другие.) О диссидентах население имело смутное, причем отрицательное представление. У нашего Союза коммунистов – уникальный опыт. Весь запрещенный самиздат мы не прятали в матрас, а несли на заводы. Отношение рабочих к книгам Гинзбург, Авторханова, Солоневича и пр. было явно негативное!

Но есть ли смысл разбирать книжку К.? Ему поверит лишь молодое поколение, которое не знало, как жили в СССР. Разве мало было написано марксистами об этом времени. Разве мало марксисты возили сталинистов носом по грязи. Но наш с вами разговор – не о сталинисте и либерале Кара-Мурзе. Он всего лишь представитель специфического слоя советского общества. Наш разговор - о том специфическом элитарном слое в советском и российском обществе, который был наделен специфическим элитарным сознанием.

К. приводит довольно много интересных примеров. Однако он выворачивает их, снабжает «заточенными» комментариями, что приводит к изменению смысла данных примеров на противоположный. В частности, речь о том, что тезис возврата в СССР хоть и крайне привлекателен в нынешнем катастрофическом положении, но неверен.

«Советский проект по своим масштабам был крупной программой, - начинает свой дискурс .К. - Существенная часть этой программы успела реализоваться в советском строе … советский строй успел воплотить в жизнь очень многие позитивные и даже идеальные стороны программы… в сфере сознания складывалась противостоящая ему антисоветская программа… целостный, обладающий системными качествами проект «шестидесятников», ибо его развитие уже не прерывалось и в конце концов он обрел материальную силу и был реализован в виде «антисоветской революции» 80-90-х годов ХХ века…  предварительной, «холодной» фазой была перестройка Горбачева, в ходе которой была разрушена надстройка советского жизнеустройства, после чего бригада Ельцина смогла демонтировать и его базис. … на самом раннем этапе мысленного отрицания “темных сторон” советского строя в антисоветский проект был заложен ряд ложных принципиальных идей. В тот момент эти идеи формулировались в мягкой форме и не вызывали ни тревоги, ни отторжения. В них не было видно неминуемого разрыва с главным стволом “советского пути”. На самом же деле именно тогда этот разрыв и произошел, и эти мягкие идеи (например, о желательности небольшой, уютной безработицы) задали новую, все более отклоняющуюся траекторию общественной мысли. В 60-е и даже 70-е годы казалось, что отклонение несущественно… В построение антисоветского проекта была вовлечена значительная, если не большая часть интеллигенции, которая в постоянных дебатах совершенствовала тезисы и аргументы, искала выразительные метафоры. Со временем, к концу 70-х годов в это предприятие было втянуто практически все общество – хотя бы в качестве зрителей и слушателей. Книги и фильмы с антисоветским подтекстом, теле– и радиопередачи, песни бардов, черный юмор и анекдоты – все имело идеологическую антисоветскую нагрузку….»

Уже здесь видна антиисторичность подхода К., он понимает революции не как закономерности исторического развития, а как деятельность кучки заговорщиков. Котрые могут демонтировать базис! Точно так же понимает историю и откровенный антисоветчик Николай Стариков. Оказывается, куча заговорщиков способна «демонтировать базис»! Что касается «небольшой безработицы» - она в СССР была, 1,7 млн чел., только К., который свою жизнь провел обеспеченно, никогда не сталкивался с общественными низами и потому ничего о них не знает.

«Антисоветский проект «шестидесятников», - уверяет К., -  не собран в каком-то одном большом труде, хотя и есть отдельные сборники с его более или менее связным изложением – например, книга-манифест «Иного не дано» (1988). Я, с 1960 г. работая в академической лаборатории, получал идеи «шестидесятников» от старших коллег и товарищей именно в форме таких плодов. К слову сказать, по своему интеллектуальному уровню они были выше того, что потом выбросила в печать сама антисоветская элита, карякины и адамовичи. Такой возник «союз меча и орала». Таким образом, чтобы понять последний сорокалетний период нашей жизни, нам надо реконструировать тот большой антисоветский проект (проект "жизнеразрушения "), который влиял на общественное сознание в целом, в том числе на сознание партийно-государственной элиты. Поскольку в СССР не было «гражданского общества», установки этой элиты в громадной степени предопределяли судьбу страны».

Итак, безымянные трудящиеся интеллигенты вдруг стали оратаями. Что ж, отношение к безымянным у К. понятно… Оказывается, что эта многомиллионная масса ничего не видела своими глазами, ничего не слышала своими ушами, не чуяла своими карманами и желудками, а только пережевывала то, что спускали ей шестидесятники. И тут же - несмотря на то, что в них ничего антисоветского не было, масса вдруг принималась трактовать всё, пережёвывать, дополнять в антисоветскую сторону! Чушь какая-то. Ну, эти зловредные шестидесятники! И откуда такие берутся. Ветром надуло?!

Разумеется, К., как и положено идеалисту, не имел права заявить, что щестидесятники – порождение XX съезда КПСС. Точнее, той обстановки, которая сложилась в стране. Лозунг шестидесятников – возвращение к ленинским нормам. Но у К. это возвращение и есть антисоветский проект! 

Почему-то К. не называет шестидесятников. А мы назовем. Это кинорежиссер Митта. В его фильме «Гори, гори, моя звезда» - героический Искремас спасает красногвардейцев и население деревни от бандитов, воевавших с большевиками. Это же скрытая антисоветчина! Да, Вознесенский сравнил скрытно Сталина с Калигулой (в одном из переводов). Но ведь после ХХ съезда! Да, Вознесенский писал непонятно (якобы) и пытался возражать Хрущеву, за что был нещадно прилюдно им отметелен. Но тот же Вознесенский написал ах крайне антисоветскую вещь – «Лонжюмо», хвалебную оду Ленину. 

Да, у Окуджавы проскакивали строчки типа «а дураки любят собираться в стаю» (что действительно есть антисоветчина, причем глупая). Да, Окуджава намекал, что «каждый пишет, как он слышит, не стараясь угодить». И это антисоветчина? Правда, образ такой, что художник не зависим от общества, а общество должно быть благодарно, независимо от того, что он там намалюет. Но ведь это после гибели Бабеля, Мандельштама, Цветаевой. Это после ХХ съезда. И тот же Окуджава пишет «Комсомольская богиня». Вознесенского, Евтушенко, Рождественского называли «сердитыми шестидесятниками». Рождественского на каждом пионерском сборе декламировали, так что же, Рождественского или Евтушенко с его «Братской ГЭС», с его «и в снах всех угнетенных наций идут те самые, двенадцать» - тоже в скрытые антисоветчики записать? 

Борис Чичибабин, пять лет отсидел за скоморошью попевку с такими строками: «Пропечи страну дотла, песня-поножовщина, чтоб на землю не пришла новая ежовщина!» И Чичибабина – в антисоветчики? Или не было «ежовщины»? И Твардовского, ведь именно он выпустил в свет Солженицына. Катаева с его «Время вперед» - тоже в антисоветчики, посмотрите, что начал писать и говорить, «Алмазный мой венец» и т.п. Почему бы К. не сказать честно: Ахматова с ее «Реквиемом» (… И ненужным привеском болтался возле тюрем своих Ленинград…), Мандельштам («… Что ни казнь у него, то малина…»), убитые в концлагерях боец Конармии Бабель, большевик Нарбут, Платонов, чьего сына ни за что посадили в концлагерь, Замятин с его романом «Мы», Пильняк с его рассказом «Шоколад», Булгаков с его романами «Бег», «Дни Турбины» - но «Мастер и Маргарита» и т.д. – всё антисоветский проект? Все эти гении не дотягивают по интеллекту до гражданина К.?

Номенклатура

К. скромно обозначает элиту КПСС как «часть номенклатуры», связанную с партийно-художественной интеллигенцией… Но разве шестидесятники толкнули, и не «часть», а квинтэссенцию КПСС, самого Горбачева и главу КГБ Крючкова поддержать геббельсовский миф, раздуваемый «цивилизованным» Западом, что в Катыни польских офицеров расстреляли якобы сотрудники НКВД?

«Удивительно, - пишет К,, - что даже в группах, где антисоветская идеология казалась абсолютно господствующей, слом советского строя положительно оценивает лишь около четверти респондентов. – «За пять лет реформ (1990-1994 гг.) число приверженцев частной собственности сократилось, а доля ее противников – возросла. Можно утверждать: население укрепилось в своем представлении о том, что основой частной собственности должен быть малый бизнес. Крупное производство, по мнению большинства населения, должно оставаться вне частной собственности…»

Нет! Ничего не поменялось, ничего не сократилось. Всё общество в СССР было привержено частной собственности. Поскольку государственная собственность – это частная собственность, всё общество в СССР было пронизано отношениями частной собственности, К. на понимает, что говорит. И далее общество стало не «привержено» частной собственности абрамовичей с потаниными, оно стало привержено лозунгу частной собственности. И после резкого расширения армии безработных общество НА СЛОВАХ стало противником частной собственности абрамовичей с дерипасками,  но доведись кому занять их место…

«Надо отметить, - продолжает К., - что советский тип трудовых отношений стал даже более привлекательным в ходе реформы. В 1989 г. из всех вариантов 45% выбрали такой, типично советский: «Небольшой, но твердый заработок и уверенность в завтрашнем дне». В 1994 г. этот вариант выбрали уже 54%. Типично «антисоветский» вариант («Иметь собственное дело, вести его на свой страх и риск») выбрали 9% в 1989 г. и 6% в 1994 г. В среднем 84% опрошенных считали в 1989 г., что обязанностью правительства является обеспечение всех людей работой, а в ноябре 1991 г. более 90% выразили это убеждение – убеждение, которое в антисоветской пропаганде было одним из главных объектов атаки.

Вот как менялось, по мере приобретения «рыночного» опыта, отношение к советскому типу предоставления социальных благ. В ноябре 1991 г. 41% считали, что школьное образование должно быть «в основном бесплатное», в октябре 1993 г. такое мнение выразили 58%, в январе 1995 г. 70% и в январе 1996 г. 74%. За «в основном бесплатное» медицинское обслуживание в те же сроки высказались 22, 46, 57 и 60% («Информационный бюллетень ВЦИОМ», 1996, № 3)».

Все эти возросшие проценты остались сотрясанием воздуха. Дело в том, что элите КПСС надоело обеспечивать всех работой и т.п. И элита КПСС вовсе не собирается снова начать облагодетельствовать эти проценты. Как же ее заставить? Никак. И тут выясняется, то сами опрощенные ни на что не способны, полувековая практика заботы правительства отучила их действовать самостоятельно.

С другой стороны, забота правительства – это не советский строй. Это элементарный буржуазный патернализм. Советский строй – это когда население заботится о себе само, каждый день. После работы. Как завещал Ленин в «Очередные задачи Советской власти». 

А то, что К. подразумевает под советским типом трудовых отношений, нетрудно проследить на примере пермского завода им. Ленина. Смена закончена в 12.00, к конце квартала – авралы, сверхурочные, за которые больше платят, п начальству тоже, потому завод ежегодно терял 25 млн р. А в декабре представители завода осаждали министерство чтобы скостили план. И министерство шло нвстречу. Так появлялись цифры 102 или 107% плана.

Советские трудовые отношения – это когда у начальника есть полное право орать на подчиненного, помыкать им, когда у начальника есть неписанное право воровать.

«Определенно антисоветскую позицию, - пишет К., - занимает в России очень небольшое меньшинство. В начале 1996 г. ВЦИОМ по заказу французского университета и на деньги какого-то иностранного фонда провел опрос жителей трех областей (включая областной центр), в котором выяснялось отношение к советскому прошлому. Хотя по результатам выборов в Государственную думу (декабрь 1995 г.) эти области сильно различались, отношение к советскому строю было на удивление сходным. Определенно антисоветским был выбор такого варианта ответа: «Это были тяжелые и бесполезные годы». Такой вариант выбрали 6% в Ленинградской области, 5% в Красноярском крае и 5% в Воронежской области («Информационный бюллетень ВЦИОМ», 1996, № 2). Таков размер социальной базы убежденного антисоветизма… Вот признание (в 1994 г.) видного антрополога, министра в правительстве Ельцина В.Тишкова: «Фактически мы живем по старым законам, старого советского времени. Проблема номер один – низкое гражданское самосознание людей. Нет ответственного гражданина… Даже к 1991 г., на пике перестроечной пропаганды, антисоветизм не был принят большинством. Но этого и не требовалось антисоветским силам – им достаточно было того, что большинство народа уклонилось от активной защиты советского строя и даже от активной рефлексии – от того, чтобы обдумать последствия того поворота, что назревал».

На самом деле результаты социологических опросов были определены не ностальгией по СССР, а гиперинфляцией. Но реакция на гиперинфляцию вовсе не означает, что опрошенные не были антисоветскими, у К. здесь подтасовка. 

К. полагает, что люди становились антисоветскими вследствие деятельности шестидесятников, тлетворного влияния Запада, происков ЦРУ и т.п., т.е. некоего обмана. Но разве можно верить обману в течение тридцати лет?

К. пишет, что население позитивно характеризует прошлое и негативно настоящее, а прошлое ассоциирует с КПРФ. Но КПРФ дважды было Госдуме в большинстве. Что это изменило? Ничего.

Но вот минули годы. Выросли те, кто вообще не знает, как жили в СССР. Образчик молодежного мышления: «Раньше, вообще, это, один сорт колбасы был».

К. пишет совсем изумительную, правдивую вещь: большинство народа уклонилось от защиты советского строя. При этом К. не понимает, что причиной пассивности населения стало то, что защищать чуждую ему власть незачем. Даже при обрушении экономики, даже при массовых увольнениях в рабочем классе жил тот стереотип, который сформировался за годы сталинизма: «Ты смотришь со всей точки зрения, а ОН мыслить с точки зрения государственной». 

Почему, собственно, народ должен был защищать строй, который был отчужден от народа? Как он мог защищать «общенародную собственность», если народ никогда не был ее хозяином, хозяином был госчиновник?

«Во время глухой борьбы антисоветского меньшинства с тем меньшинством, которое предвидело ту катастрофу, к которой приведет слом советского строя, большинство интеллигенции стояло в стороне, пассивно наблюдая. Это предопределило поражение СССР, который стоял на идее общего дела. Катастрофа и произошла потому, что при такой позиции большинства произошла не смена одного строя жизни другим, сознательно выбранным, а возникла Смута, которой овладели воры», - заключает К.

Политэкономия на марше. Оказывается, один строй сменяется другим не в результате развития или упадка производительных сил, а в результате сознательного выбора! Оказывается, что СССР непонятно от кого потерпел поражение. Оказывается, интеллигенция, которая воздевала руки, вопрошая: «Где эти золотые буржуазные цепи?!» - она лишь пассивно наблюдала. Оказывается, что население СССР пассивно наблюдало, как какой-то абстрактный СССР терпел поражение. Да он еще к тому же стоял на стороне какого-то уж совсем абстрактно-загадочного общего дела. Т.е. общего дела – без населения СССР. Какая-то тотальная неряшливость в терминах у К.

Самое главное: антисоветское меньшинство боролось с тем меньшинством, которое предвидело катастрофу. Уверяю, катастрофу предвидела прорва народа, к тому же вполне антисоветская прорва.

На деле марксистско-ленинское меньшинство безуспешно боролось с либеральным большинством, поддержанным элитой КПСС – при общей пассивности рабочего класса.

Но К. не понимает, какие политэкономические причины привели к распаду СССР (см. мою статью «Распад СССР: 10 лет спустя»,  https://motovilikha.livejournal.com/185369.html ).

«Таким образом, - уверяет К., - в начале 90-х годов вовсе не произошло, как утверждают демократы типа Немцова, «свержения советского строя народом», сознательного перехода масс на антисоветскую позицию. Нет, произошла номенклатурно-криминальная «революция сверху» с дезориентацией народа».

Вот это абсолютно верно. Троцкисты, как и либералы, утверждают, что «народ сверг тоталитаризм». В реальности народ тупо наблюдал, как его собираются насиловать, а затем наблюдал, как его насилуют. Но К. не доводит мысль до логического завершения: носители советского строя и провели революцию. Следуя К. - против себя…

Реформаторы не могут доломать советский строй и вынуждены после первого штурма и натиска выгрызать его малыми кусочками или давать его остаткам «умереть самому», просто от истощения – как, например, науке или образованию, а люди, могущие и желающие жить в обществе, подобном советскому, не могут ни сохранить структуры советского строя, ни начать их восстанавливать. Но это равновесие неустойчиво, рано или поздно оно будет сломано.

«Когда в конце перестройки, - пишет К., - кризис в России достиг зрелости, определилось и получило имя активное действующее лицо этого кризиса – "новые русские ". На время они стали в России тем, что называют господствующее меньшинство. А.Тойнби дает такое определение этому понятию: «Под господствующим меньшинством я имею в виду правящее меньшинство, держащееся не столько симпатиями своих подданных, сколько силой. Подобное изменение случается в моменты, когда творческое меньшинство теряет возможности дальнейшего творческого действия. Это может случиться по собственной вине или в результате какой-либо западни, какими изобилует творческий путь. Оно может быть искушено собственными же успехами, либо потеряв контроль над собой, либо преждевременно подняв над водою весла».

Итак, мы снова видим, что у К. творцами, демиургами истории являются избранные меньшинства. Какие могут быть классы, какой может быть марксизм – и какие могут быть Советы! К. – приверженец меньшинств. Следовательно, он АНТИсоветсчик.  Согласно К. и Тойнби, советская творческая интеллигенция, так жаждавшая денег по западным меркам, попала в какую-то ловушку, потом потеряла над собой контроль и подняла над водою весла. Хотя ранее сильно гребла… Милое изложение истории, неужели всё так и было? Да ничуть. И вовсе новые русские не использовали никакую силу, при всеобщей пассивности (а вовсе не избранного творческого меньшинства) это было им не нужно. Они использовали силу только когда стреляли друг в друга. Это сакральное творческое меньшинство – типичная черта, от либерала Ортеги-и-Гассета до современных социал-демократов и КПРФ. Ни Тойнби, ни К. здесь не оригинальны, для них история – это история царей. Далее К. сам будет неоднократно опровергать свои же слова.

«Новые русские» – это люди активного молодого возраста с высоким образовательным уровнем» - пишет К.

??? Во-первых, это низкий образовательный уровень, напр., Трутнев, птенцы гнезда Сапирова - Кузяев и пр., во-вторых, это вовсе не молодые люди, напр., Черномырдин, Лужков, Березовский, Шаймиев. Если перечислять молодежь, то это всего лишь сыновья партийно-хозяйственной элиты.

Запад прекрасно понимал, что никакого советского проекта нет. Рой Медведев в «Континенте» четко разъяснял, что никакой советской власти в СССР нет и в помине.

«Как можно «сберечь народ», - вопрошает К., - если у него отняли все средства к жизни и нанесли тяжелейший удар по системе ценностей! Но ведь все это – следствие слома советского общественного строя, этот факт надежно установлен и сомнению никем не подвергается».

Никто никакого советского строя не ломал. Потому что такового не было. К. не может доказать, что советский строй - был. Вместо доказательств он постоянно рисует какие-то идиллические картинки, далекие от реальности.

«Давайте, - продолжает К., - все же представим себе, за что ненавидят советский строй люди типа Солженицына и Шафаревича. Ведь, наверное, не за мелочи, не за ошибки и эксцессы, а за что-то главное – за фундаментальные принципы жизнеустройства. Эти принципы – не в идеологической кожуре марксизма и даже не в политическом устройстве. Эти принципы – в представлении о человеке, его правах и обязанностях. Отсюда выводятся и тип хозяйства, и политические нормы, и большие программы типа индустриализации, столь ненавистные «белым». В.Бондаренко, кивая на советский строй, поминает марксизм, интриги в кабинетах ЦК. Эти примитивные вещи, на уровне мышления Евтушенко, стыдно читать. Да, первая попытка устроить жизнь на началах справедливости не удалась – элите такая жизнь ненавистна, и она вошла в союз с Тэтчер и Солженицыным. Бывшие «кухаркины дети» с дипломами, утратившие память, тоже соблазнились».

Да… трудно это, почти невозможно, но напряжемся и попытаемся все-таки представить – за что?? Это, конечно же, не марксистская шелуха, какие могут быть тут социализмы, разве в социализме дело, политический строй совсем-совсем нипричем. Зачем антисоветчикам ненавидеть Советы. Они, наоборот, любят Советы, просто обожают. Те Советы, что в СССР. – лишь бантик, они ведь никакого отношения к марксизму-ленинизму не имеют. У К. – особенная гордость, свой собственный, личный советский проект!

И в целом СССР к марксизму никакого отношения не имел. Ни марксизм, ни ленинизм, ни большевизм, ни, соответственно, советизм. Что же, что же ненавидели антисоветчики? Это особые принципы. Это представление о человеке, оно было у советского человека особое. А прав сколько было! Советский человек мог говорить товарищу майору что угодно. Все свои мысли советский человек излагал в листовках и свободно их распространял. А как он ревностно относился к своим обязанностям. По совести! Хотите, расскажу, какими принципами на самом деле руководствовался советский человек?

В троллейбус на остановке около ВКИУ садится подполковник. Слышит, как в салоне матерятся двое парней. Полковник, совершенно спокойно, не поворачивая головы, выходит через пару остановок.

Поздний вечер, двое молодых парней бьют третьего, головой об асфальт, прямо на дороге. Проходивший мимо мужчина пытается их остановить. Они переключаются на него, начинают избивать. Из Обвинских проходных завода им. Свердлова течет река рабочих со второй смены. Никто не вступается. Один рабочий хочет вмешаться, но его оттаскивает жена. Как выразился Ремизов, человек человеку – бревно.

А какое качество товара!

Как-то в пермском университете рабочий под наблюдением научного сотрудника что-то прилаживал в одном из лабораторных помещений. Сотрудник спросил, почему вот в этом узле всё плоховато, всё не так. На что рабочий ответил: «А похуй.» И сотрудник понимающе протянул: «А-а..» Понимающе!

Первая причина – тот самый патернализм. Только полностью равнодушное к ближнему своему, да и к себе тоже, отношение могло сделать реальностью массовые увольнения. Есть еще одна причина – перетекание из советского села в советский город, данные показывают, что энерговооруженность в городе на единицу рабочей силы выше, а занятость меньше. Те, которые поселились в рабочих общежитиях, которые повязаны обещанием квартиры, не имеют никаких прав и возмущаться не будут.

Но есть еще четыре основополагающих принципа советского человека: нет, не шмотки, не видюшники, не порно, не битлы. Эти принципы охватывали не столь уж большое число советских людей. А вот дача, огород, машина, гараж! Вот смысл жизни советского человека. 

Еще один смысл – поскорее выйти за проходные, только на свободе - человек. Очевидно, К. никогда не наблюдал, как в ГУМе или ЦУМе дрались за товар, как в универсамах москвичи отталкивали друг друга локтями, когда в лотки выбрасывали новые куски сыра или колбасу, какие километровые очереди выстраивались за каким-нибудь плевым «дипломатом» или стильными джинсами.

К. почему-то не в курсе, как таксисты отлавливали частников, которые возили по «демпинговым» ценам, избивали их, крушили их машины. К. не в курсе, как равнодушно милиция относилась к преступлениям, как плевала на жалобы, что соседи грохочут по ночам… Помнит ли К., как фабриковались уголовные дела? Одна бабка, возясь на кухне, случайно задела своего дедку ножом. Поранила. Повезла в больницу. Больница обязана и она доложила в милицию – колотая рана. Идет суд. Ничего не соображающие бабка с дедкой. Судья зачитывает решение: посадить бабку на такой-то срок. Дед плакать…

Один алкаш, когда не было денег, решил сварить пойло из мака. Сварил, да еще приятеля угостил. Повязали и стали судить. Определили срок за изготовление и распространение наркотиков.

Это система! Это процент!

Хорошо еще, что в обоих случаях на суде присутствовал в качестве народного заседателя активист нашего Союза коммунистов. Т.е. организации, которая создана в виду того, что КПСС – антикоммунистическая мразь. Активист, как человек ученый, смог объяснить, что далеко не из всякого мака получается опий. Знает ли К., как была устроена система ЖКХ? Знает ли, как по-сволочному начальство относилось к подчиненным? Разве не заметно, что именно это отношение стало явным в ходе перестройки? Может быть, К. свалился с Луны?

А как должны любить власть в СССР отсидевшие в сталинском концлагере, как должны быть привержены власти в СССР те, у кого расстреляли родителей или детей, как обожать должны ученые. Которые помнят. Как гнобили генетику, теорию относительности, микробиологию!

Но откуда ж взялась в КПСС антисоветская элита? Ветром надуло? Переродилась?

Поскольку К. ничего не смыслит в марксизме, он не может соединить формулу Маркса «Общественное бытие определяет общественное сознание» с окружающей действительностью. А действительность такова, что привилегированное бытие класса партийных управленцев определило их буржуазное сознание.

Смена способа производства и рабочие

«Переломным моментом в перестройке, - уверяет К., - стало то, что рабочие – массовая и влиятельная социальная группа, перешли от отрицания поворота к капитализму, явно выраженного в опросах 1989 г., к принятию в 1991 г. основных антисоветских тезисов, включая принятие безработицы. … Думали ли при этом люди о благосостоянии? Считаю, что да. Большинство отвергало старый строй в житейских понятиях благосостояния, а “духовные потребности” типа многопартийности и демократии были идеологическим украшением, мало кого из рабочих они действительно волновали. Соглашаясь на изменение строя, люди считали, что в смысле материального благосостояния их жизнь станет лучше. Этот тезис вытекает из презумпции разумности. При этом мало кто рассуждал так: рабочие как класс обеднеют, но я лично всплыву наверх, и поэтому я поддерживаю реформу, а на товарищей мне плевать. Таких рассуждений, на мой взгляд, в 1990-1991 гг. практически не было».

Рабочие не могли перейти от отрицания поворота к капитализму, потому что они и поначалу и не слышали об этом, вплоть до 1993-го. Об этом болтали только московские интеллигенты-демократы. Шахтеры, как и все, терпеть не могли ограниченных функционеров КПСС, их начальное требование – коэффициент 1,4 к зарплате. И всё! В 1989-м году, когда всё окружающее контролировалось КПСС и КГБ, только крайне наивный человек мог проводить соц. опрос с пунктом о повороте к капитализму, цена этому опросу – грош. Наконец, чтобы перейти от отрицания поворота к капитализму к принятию антисоветчины, нужно хотя бы знать, 1) что такое капитализм, 2) что такое социализм. Рабочие не знали ни того ни другого. Этого не знает и К.!

Да, у кое-кого была мечта, что лично ему, как квалифицированному, жить станет лучше – стоит только освободиться от неквалифицированных (лодырей, пьяниц, неумех и т.д.). Заводы распадались на отдельные цеха. Но в целом доминировало полное безразличие к всему – ведь именно в этом безразличии и состоял «советский» проект, продвинутый Сталиным: рабочий должен добросовестно трудиться, думать и действовать за него будет Сталин.

Расскажу случай, как проходила избирательная кампания в Перми в 1989-м, кажется, году. На собрании трудового коллектива института материаловедения при оборонном ПЗХО выступал председатель Мотовилихинского Совета Антипов, рекламировал в качестве кандидата гендиректора завода им. Ленина Булаева. Вот способ, как он это делал: «А вы знаете, что Булаев – за частную собственность?» Мы тогда живенько в нашем журнале «Взгляд» распространили статью, в которой: «Так ведь Булаев за свою, не за вашу частную собственность. Частная собственность не может быть общечеловеческой ценностью именно потому, что принадлежит далеко не всем…» Научная интеллигенция мгновенно подхватила и на каждом углу повторяла эти две фразы.

Этти две фразы говорил и я в своем выступлении. Так вот, сотрудники института, которым логика была нипочем, в ответ на мои слова махали руками и кричали. Что они за меня не проголосуют, потому что название нашей организации – «Союз коммунистов». Т.е. они – всё равно за частную собственность!

Прошло совсем немного времени, капитализм в СССР стал легальным – и институт разогнали, те. кто махал руками, пополнили армию безработных. И мне их не жаль!

А рабочие ПЗХО - в массе своей и не думали, что их жизнь будет лучше. Они по застарелой «советской» привычке безмолвствовали.

Когда же марксистско-ленинские группы объясняли в своих листовках, что всё наоборот, что акционирование приведет к ухудшению благосостояния, рабочие либо отказывались от акционирования, либо старались приобрести как можно большее число акций.

Рабочим – в массе своей - всегда было плевать на товарищей. К нам часто за помощью обращались уволенные. Мы спрашивали: «ДО Вас кого-либо увольняли?» «Да, да, - отвечали нам, - Иванова, Петрова, Сидорова, это система!» 

Что ж вы хотите. Значит, всё правильно. Теперь система дошла и до вас. Обращаться-то надо было не тогда, когда очередь дошла до Вас лично, а раньше, когда Иванова-Петрова-Сидорова увольняли.

Лозунги «каждый сам за себя», «моя хата с краю» - типичны для советского общества точно так же, как и для Запада. Хуже всего, когда на своих товарищей плевали рабочие лидеры. Т.е. те, которых сами рабочие приняли как лидеров, которые клялись, что борются за дело рабочего класса. Каждый из них норовил попасть в Москву, использовав своих товарищей, как массовку. Как формулировал Маркс – освободить себя за спиной остального класса. Это и свердловский Буртник, и кузбасские Голиков и Кислюк, а за ними ВСЕ лидеры горняков, да и в Перми таких хватало.

«Поскольку смена строя произошла без насилия, - констатирует К., - приходится признать, что выбор сделан рабочими на основании некоторых умозаключений. Поскольку результат противоречит ожиданиям, следует принять, что в ходе этих умозаключений были допущены ошибки. Выявить их необходимо вовсе не для того, чтобы призвать “вернуться в прошлое”, а для того, чтобы научиться избегать подобных ошибок в будущем».

О, господи. Эти умозаключения Кара-Мурзы об ошибках умозаключений недоумков-рабочих… Итак, смена строя произошла из-за ошибки в умозаключении… Здоров ли гражданин К.? В курсе ли К., что такое смена строя? Знает ли он определение общественного строя, не говоря уже о причинах смены одного строя другим?

«Проведем классификацию нашего объекта, это всегда упрощает дело. Очевидно, что в нашей стране есть два источника повышения благосостояния для социальных групп, а не отдельных личностей. Первый – увеличение производства. При этом рабочим может доставаться больше благ, чем раньше, даже если их доля в доходах снижается – если увеличение производства превышает увеличение разрыва в доходах. Второй путь – изменение в распределении доходов. При этом также может расти благосостояние социальной группы даже при сокращении производства – если увеличение ее доли в доходах в абсолютном измерении превышает спад производства. Таким образом, когда рабочие посчитали, что реформа повысит их благосостояние, они предварительно должны были сделать прогноз изменения двух факторов: масштабов производства и распределения доходов (такие варианты, как захват колоний и перекачка оттуда даровых денег, мы рассматривать не будем, поскольку никто их в начале реформы и не предполагал).

Энтузиасты реформы из рабочих могли посчитать, что оба фактора изменятся в благоприятную для них сторону: увеличится производство и к тому же возрастет их доля в доходах. Скептики считали, что новые хозяева (“буржуи”), возможно, будут брать себе больше, нежели советская номенклатура, так что доля рабочих в доходах сократится, но уж производство возрастет настолько, что увеличение массы доходов с лихвой перекроет изъятие. Другая группа скептиков полагала, что производство упадет, но этот спад будет с лихвой перекрыт увеличением социальной справедливости – частные собственники отдадут рабочим большую долю доходов, нежели отдавало советское государство.

Энтузиасты реформы из рабочих (я лично, сколько за четыре десятка лет общаюсь, таковых не видел – за исключением московских рабочих) «считали» точно так же, как и рабочие не энтузиасты. Все смотрели телевизор и или пиво, никакими расчетами себя не утруждая. Все официальные СМИ тыкали носом в то, что рабочие видели и без них: тотальный бардак вследствие тупости и безответственности начальства. СМИ твердили: у нас общественная собственность, а такая собственность - как бы ничейная. Если настоящий хозяин придет, тот хозяин, который за свою прибыль драться будет, уж он-то порядок наведет. Ибо им движет интерес.

То есть: рабочие хотели остаться теми же, что и были в СССР: чтобы за них кто-то думал и действовал. Только вместо КПСС – буржуа.

Но что-то слышится знакомое… мол, чтоб лучше жилось, вам там нужно лучше работать… Одна буфетчица в МГУ, когда я сказал, что в Перми зарплаты ниже, чем в Москве, так и сказала: «Им там нужно лучше работать…» Так рассуждают привилегированные москвичи. Так рассуждает и К.

А рост цен на нефть – не повышает благосостояния? А снижение издержек производства – во многих планах? А ликвидация дефицита? К. интеллектуально стерилен!

«… те, кто ожидал роста производства, - вскрывает причины всего К., - совершили тяжелую и уже очевидную ошибку. Их умозаключение настолько противоречило очевидным или легко обнаруживаемым фактам, что речь может идти только о результате эффективной манипуляции сознанием этих людей. Я утверждаю, что было совершено крупнейшее политическое мошенничество, и рано или поздно это должно стать предметом юридического разбирательства. Мы эти группы “поверивших в рост производства” пока что отставляем в сторону.

Вряд ли рабочие выстраивали какие-то схемы, как будет расти производство. Ну, представьте, что рабочие, которым рост производства глубоко безразличен (средства производства от них отчуждены), вдруг обеспокоились прогрессом. Они просто видеть перед собой эти КПСС-овские физиономии не могли, не желали больше слушать их демагогию. И ничего в их сознании особенно не менялось, они знали, среди кого живут. И не «реформы», не спад производства из-за кооперативов они испытывали. Они испытали ликвидацию министерского надзора. Разрушение технологических цепочек. Исчезновение поставщиков и потребителей. И помешать этому не могли. Потому что на протяжении всей истории СССР рабочие никогда этим не занимались, никогда начальство не контролировали.

На моторостроительном заводе им. Свердлова – собрание трудового коллектива. Выступают ораторы, говорят про кризис. Последним выступает председатель профкома и говорит: «Завтра-послезавтра, не ровен час, могут закрыть завод. Собрание окончено».  После этих слов народ кинулся к выходу. К ораторам подскочила одна бабка: «Вы тут не о том говорили. Вот у нас 9-му цеху давали баночки с тушенкой, а нашему цеху не давали. Вот о чем надо говорить-то!»

Да, находились сумасшедшие, которые, как попугаи, повторяли радио: свобода, демократия… По телевидению одна юная телеведущая обиженно вопрошала: «Неужели ради куска хлеба люди готовы поступиться принципами демократии…» Телеведущая забыла, что фразу «не могу поступиться принципами» говорила лидер сталинистской ВКПб Нина Андреева. Тогда неформальное агентство «СибИнфо» (Тюмень) опубликовало карикатуру: стоит мужик за трибуной, говорит «не могу поступиться принципами», а зал, от которого мужик отгорожен трибуной, не видит, что мужик стоит с голым задом. Сегодня вся страна с голым задом, но российские олигархи не могут поступиться принципами!

Некоторые бастарды даже утверждали и даже продолжают утверждать, что «мы стали жить лучше». Но вот какой случай произошел в Архангельске во время очередной избирательной кампании. Публика настолько озверела от падения производства, что чуть гнилыми помидорами не забросала демократов. Все были уверены, что КПРФ здесь одержит победу. Однако приехали представители старой бюрократии КПСС, с их физиономиями, и начали говорить с народом. Т.е. заниматься тем, чего они никогда не делали. И население проголосовало за демократов.

«Самая для нас интересная группа, - пишет К., - те, кто разумно предвидел спад производства (хотя, конечно, не мог предвидеть масштабов катастрофы), но по каким-то причинам считал, что распределение доходов сильно изменится в пользу рабочих. Здесь легко восстановить в памяти главные доводы, с помощью которых они убедили самих себя, что при советском строе рабочих “обирают” гораздо сильнее, чем при “капитализме”.

Молодые люди могут не помнить, поэтому напоминаю: пропаганда будущих реформаторов долго внедряла в умы три аргумента, которые и послужили для внушения. Первый сводился к тому, что советские рабочие были объектом эксплуатации, а советское государство – эксплуататором. Второй аргумент использовал совсем уж “марксистскую” трактовку и состоял в том, что в СССР имелся класс эксплуататоров – номенклатура. И это класс, который изымал непропорционально большую, по сравнению с буржуазией, долю дохода. Третий аргумент – “уравниловка”. Она якобы состояла в том, что около каждого рабочего (замечательного труженика) имелся напарник (лодырь и неумеха), который этого “справного” рабочего объедал. Вот эти три субъекта оттягивали у рабочего его трудовые рубли. Реформа, которая обещала устранить из нашего общества всех этих субъектов, таким образом, должна была повысить благосостояние рабочих.

О напарниках-“неумехах” рабочие в целом, как социальная группа, сумели забыть, их социальный образ как-то растворился в пространстве».

К. подтасовывает: он соединяет марксистско-ленинскую критику государства в СССР (эксплуатацию) с выдуманным им самим тезисом о том, что на Западе буржуа не так сильно эксплуатируют рабочих, не такие жадные и делятся с рабочими.

Это разные вещи. Рабочим просто наглядно показали, что в развитых странах рабочих получал 40-60% стоимости продукции, в СССР – порядка 10%, цифры эти общеизвестны. Скажем, до распада СССР в США для рабочих МРОТ = 5 долл. в час (примерно 800 долл. в мес.), безработные получали вэлфер. Безработные в Германии получали пособие 800 марок. В ФРГ пенсии – свыше 50% от последней зарплаты. Цена автомобиля в Штатах – крайне малая доля от зарплаты. И т.д. Что касается интеллигенции, можно поднять любой справочник, или, скажем, монографию З. Танко «Распределение. Анализ опыта самоуправления в Югославии», и увидеть, насколько больше получал инженер или гуманитарий в странах Запада. В странах СЭВ, констатирует Танко, приводя соответствующую таблицу – обратная пропорция.

 Можно добавить, что скажем, во Франции заработок школьного учителя русского языка в полтора раза превосходил заработок квалифицированного рабочего на оборонной «Снекме» (заработки на «Снекме» считались высокими), заработок инженера – в два с половиной раза. 

Эти вопросы поднимались задолго до перестройки и никакими шестидесятниками здесь не пахло. Вопросы поднимались в научной среде как актуальные. Тогда официальные идеологи рассказывали о реальной зарплате, о льготах, детских пособиях, санаториях, пионерских лагерях и т.д. В ответ возражали, что лучше пусть не будет льгот, зато лучше самим по своему усмотрению потратить свои деньги. На самом деле реальная зарплата, т.е. с льготами и заводским соцкультбытом (3% прибыли) была вдвое-втрое меньше, чем стандартная зарплата на Западе. 

На Западе были и бесплатное обучение, и бесплатная медицина. Другое дело, что в СССР еще не ведали, как западный буржуа фальсифицирует продукты питания. Во-вторых, советские рабочие не были в курсе, что богатство развитых стран достигается за счет грабежа стран третьего мира.  В-третьих, советским рабочим не сообщали, что рабочие в развитых странах имеют более высокую квалификацию, т.е. приходится упорнее учиться. В-четвертых, советским рабочим не сообщали, что западным рабочим приходится работать интенсивнее, производительность труда на Западе – на 30-40% выше, чем в СССР. Наконец, советским рабочим не сообщали, что рабочие Запада достигли своего уровня благосостояния постоянной тяжелой борьбой с буржуа.

Реформаторы еще раз сжульничали: они не объяснили, что высокий уровень жизни на Западе обусловлен и конкуренцией с СССР, причем эта последняя причина немедленно исчезла после распада СССР, был отменен и велфер, и МРОТ в 5 долл. в час, и бесплатная медицина, и бесплатное образование.

Особый вопрос – уравниловка. Социальный образ неумех никуда не растворился – просто массовые увольнения стали много актуальнее. Он растворился у К., будто бы и не существовал – а ведь это один из важнейших, пожалуй, самый важный камень в фундаменте реформаторства Гайдара и прочих: как заставить рабочего не филонить и работать качественно. Для этого, считал Гайдар, необходима армия безработных, чтобы была конкуренция. Реальный капитализм, считал Гайдар, немыслим по определению без свободной продажи рабочей силы как товара. Гайдару и его соратникам объясняли, что эффект будет обратный: когда в затылок жарко дышат, продашь свою рабочую силу дешевле. А для выброшенных с круга безработица приводит к атрофии интереса к труду.

Но вопрос об уравниловке гораздо шире: здесь реформаторы действительно сжульничали. Правда, К. этого не понимает и опровергнуть не может, пишет, мол, всё куда-то растворилось. На самом деле уравниловку вводит не социализм, а капитализм, хороший пример – конвейер…

Наконец. Любое множество делится на классы по выделенному признаку. Общество делится на классы по разным признакам, хоть по цвету глаз. Ленин выделяет существенные признаки: положение в общественной иерархии. В системе управления производством. По определению, данному Лениным в работе «Великий почин», советская номенклатура была классом, она отвечала всем пунктам определения. Деление общества на классы происходит вследствие общественного разделения труда. Класс партийных госчиновников был выделен их трудом управленца, который ставил их на самый верх общественной иерархии. Что касается эксплуатации, то она, как мы видим по цифрам 10% и 40-60:%, была в СССР существенно выше, чем на Западе, даже с учетом меньшей интенсивности труда.

«Когда рабочим внушали идею эксплуатации их государством, уже здесь был разрыв в логике». 

Удивительно, с какой наглостью этот интеллектуальный кастрат рассуждает о логике.

«Ведь из того факта, - пишет К., - что государство изымает у рабочих часть их прибавочного продукта, никак не следует вывод, что в этом отношении советское государство хуже того государства, которое обещали устроить реформаторы. Ведь никакое государство не может выполнять своих задач, не изымая у граждан части продукта их труда. Рабочие должны были в своих рассуждениях прийти к промежуточному выводу, что государство Ельцина или Кучмы обойдется меньшими изъятиями, нежели советское. Насколько я знаю, никто никогда такого утверждения не делал и даже никакой меры не предлагал. Этот пункт наши реформаторы сумели просто обойти, и никто их не спросил. Полезно вспомнить, как же разумные люди перескочили этот вопрос».

Итак, с изъятием прибавочного продукта, т.е. с эксплуатацией, К. все же согласился. Он даже указал, что государство в СССР изымает прибавочную стоимость непосредственно. На Западе – сначала капиталист изымает, а уж затем государство изымает у капиталиста налог.

Теперь сообразим, что прибыль, которую получает капиталист, он не жрет целиком, он ее направляет на налоги и на развитие собственного производства. И лишь малую долю он кладет в карман.

В СССР та же картина – прибыль идет на социальные нужды и на развитие производства. Н небольшую долю прибыли госчиновники кладут себе в карман. И, благодаря верхнему месту в общественной иерархии. Ни получают бОльшую долю общественного богатства – как капиталисты на Западе.

Чье государств лучше – определял потребитель. Довольно широкий потребитель СССР сравнивал товары: одежду, обувь, телевизоры, радиоприемники, магнитофоны, видеомагнитофоны, компьютеры. Ученые знали. Как организована наука на Западе, писатели, музыканты и др. знали, как живет этот слой в развитых странах.

Итак, у К. вывернутая логика. 1) По К. советское государство не эксплуатирует, ибо этот вопрос нарушает логику. 2) Но он тут же соглашается с эксплуатацией, т.к. другое государство – тоже, как в СССР, эксплуатирует, изымает прибавочный продукт. 3) Различие в другом: одно позволяет частную инициативу, другое – нет.

«Теперь я даю мою трактовку этого явления. Я утверждаю, что люди “проскочили” важный этап в умозаключении в результате манипуляции, проведенной идеологами будущей реформы. Факт манипуляции виден из того, что была произведена подмена понятий – изъятие прибавочного продукта для общих нужд государства было подменено понятием эксплуатации. … То, что государство изымало для общих нужд, оно в советское время тратило эффективно, то есть, с лихвой (!!! Б. И.) возвращало рабочим в натуре в виде благ».

Всей стране задолго до К. все уши прожужжали про реальную зарплату. Но что это за междометие – с лихвой?? Т.е. государство отдавало больше, чем производилось? Но К. просто смешон. Эксплуатация по определению и есть изъятие прибавочного продукта. Еще раз: К. по понятным причинам не уточняет, что ни государство в СССР, ни государства на Западе, да и любой капиталист этот изъятый прибавочный продукт не проедают и не пропивают. Этот продукт на 99% ВЕЗДЕ идет на развитие производства, т.е. государство в СССР НИЧЕМ не отличается от любого другого капиталистического государства.

Кроме того, у каждого капиталистического государства, более того, у каждой капиталистической фирмы – точь-в-точь как в СССР – есть свои социальные программы, тоже кое-что возвращается в «натуре». 

«Почему, - спрашивает К., - рабочие решили, что появление, кроме государства, еще и частных хозяев их заводов обернется прибавкой к зарплате – загадка века. Никакой логики в этом найти невозможно, как ни ищи». 

Даже нелепый и безграмотный Фукуяма это понял, он указал, что управленческий аппарат при росте экономики рано или поздно становится неспособным обхватить всё многообразие экономических связей, нужна частная инициативы. Это подробно растолковывали марксисты 50-х, когда прогнозировали распад СССР из-за политэкономических причин. К. не в курсе, что за бардак царил в советской экономике и насколько надоели рабочим физиономии партийных функционеров.

«Есть, впрочем довод не от логики, а от странной веры, будто в советском государстве была особая жадная банда, которая тянула с рабочих гораздо больше, чем этого требовали общие нужды нации. Это номенклатура, которая присвоила себе слишком много льгот и привилегий, для которых и отнимали деньги у рабочих.

Да, номенклатура была и льготы были. Вопрос-то в том, почему рабочие решили, что номенклатура при Гайдаре и Чубайсе на свои льготы будет тянуть меньше денег. Откуда было бы взяться такой совестливой номенклатуре? Откуда было видно, что Лужков с Гусинским будут скромнее какого-нибудь Промыслова в Моссовете? А может, при демократии вообще нет директоров и чиновников? Проследить за логикой этих рассуждений нашего рабочего трудно. Ведь даже из любого голливудского фильма видно, что и в Америке есть директора и чиновники. Кто и когда сказал, что они оттягивают себе меньше денег, чем советские? Не только не было разумных доводов в пользу такого предположения, но даже ни один самый наглый врун такого не осмелился сказать».

Вот тут как раз нарушение в логике. Если указывают на порок, это не значит, что его нужно терпеть в виду того, что еще не произошло. Ссылаться задним числом, что бороться с этим пороком (привилегиями и т.п.) было не нужно, потому что стало еще хуже – как раз и есть разрыв в логике.

К. упускает здесь важный момент: старой номенклатуре самой нужно было бороться с привилегиями, на ней висел социалистический бантик. Она по определению не могла иметь привилегии, вот это и создавало напряжение. Общественной элите надоело, и она отбросила мешавший ей социалистический бантик. Это не рабочие решали и размышляли, это олицетворение социалистического «проекта» решало!

«Наконец, об уравниловке. Таким злобным словечком был обозначен уравнительный принцип распределения части жизненных благ при советском строе. Уравнительный – значит, не по труду, а по едокам (??? Ну и грамотей, Б. И.). Вообще-то ни в одном обществе нельзя обойтись без уравниловки – даже животные без этого не могут обойтись, так что речь идет о пропорции, о величине уравнительства. Допустим, тут был в СССР некоторый перебор. Но неужели он был таким нестерпимым, что об уравниловке до сих пор говорят с ужасом даже коммунисты? Неужели и вправду наши “социальные иждивенцы” объедали справных работников? Это – ложь, специально внедренная в общественное сознание. На уравнительной основе давались минимальные условия для существования и развития человека – а дальше все зависело от него самого. Он получал жилье, скромную пищу (через низкие цены), медицину, образование, транспорт и книги. Если был готов напрячься, мог заработать на жизнь “повышенной комфортности”, купить машину или хлестать коньяк вместо водки. Но уровень потребления людей с низкими доходами был действительно минимальным – на грани допустимого. Никакой уравниловки в потреблении не было, все держалось на пределе».

К. не читал Маркса. Маркс, давая разъяснения по поводу уравнительного коммунизма в «Новой Рейнской газете», пишет, что такой лишенный потребностей коммунизм, уравнивающий всех, с минимумом потребностей, который противопоставляет частной собственности другую частную собственность, в ее всеобщей форме, государственной – не только не преодолел частную собственность, но даже еще и не дорос до нее.

К. не понимает, что речь идет о нивелировании людей. Реформаторы сжульничали совсем в другом: они не рассказали, что именно капитализм нивелирует, это его заслуга, это его производство делает из человека винтик в механизме, это его рыночная оплата не по живому, а по овеществленному труду уравнивает разных по качеству производителей.

Это хорошо подметил Эрнст Неизвестный. Вернувшись из США, он заявил в интервью: «Нас пугали конформизмом в СССР. В США тот же самый конформизм. Только в другой форме.»

Видимо, К. считает тему стимулирования труда чем-то таким мелким, неактуальным… Ведь в СССР каждый работал на совесть, потому что был генетически советским. Для К. лодыри – это точечные существа на площади благородных тружеников.

Вспоминается, как мы уговаривали рабочих пермского завода «Промсвязь» создать собственный, не продажный профсоюз, чтобы бороться за свои права. Рабочие: «Всё вы правильно говорите, и профсоюз, и рабочий комитет… Но ведь придешь, глянешь на станки 1913 года выпуска, тут же хочется как можно скорее домой…» Предлагали в одном цехе пермского завода им. Ленина создать независимый профсоюз. Рабочие: «Понимаете, у нас в цехе 70% спившихся, 20% куплены начальством. остальные 10% смотрят на них, и ничего им не хочется.»

Попытки заставить интенсивнее работать предпринимали со времен рабовладения. Древние греки использовали стимул (в переводе - палку). Помещики – порку. Буржуа – штрафы и полицию. Ленин говорил о плохо орабоченном русском рабочем и использовал социалистическую сознательность, энтузиазм и социалистическое соревнование. Дело в том, что когда рабочие решили, что они хозяева, то не ограничились 8-часовым рабочим днем. А стали менее интенсивно работать. Что толкнуло Ленина изучать систему выжимания пота Тейлора. Венцом стало стахановское движение, потом путевки на курорт, затем премии, однако производительность труда в СССР так и не приблизилась к западной.

Еще раз: речь шла о праве увольнять. Ни наказания за прогул (в СССР – 29 в год на единицу рабочей силы, в США – 22), за опоздание, за брак и т.п. – ничего не помогало, и уволить алкоголика нельзя, говорили нам… А надо, очень хочется, чтобы была армия безработных, для конкуренции. Гайдар и прочие не говорили о тунеядцах, это как раз в «советских» фильмах, задолго до Гайдара, постоянно обыгрывалась ситуация, когда нельзя уволить плохого работника. На самом деле начальник ВСЕГДА мог уволить, по ст. 33 КЗоТ. Правда, с разрешения профкома. В кино делали вид, что профком тут же вставал грудью на защиту алкоголика. Но он не мог этого делать, т.к. заводской профком получал и получает деньги из рук администрации завода и полностью следует ее указу.

Разрешение увольнять было на некоторое время предоставлено гендиректорам заводов (Щекинский эксперимент) во времена Брежнева. Однако гендиректора не воспользовались этим правом – в виду опасений изменения РЫНОЧНОЙ конъюнктуры… В конце концов 33-ю статью стали использовать для того, чтобы держать рабочих на коротком поводке.

Кстати, в СССР в 1986 г. (Гайдар не был в курсе) существовала армия безработных, 1,7 млн чел.

«… рабочий А. изложил проблему: человеку надоело, что при советском строе он должен рано встать, чтобы получить талончик к зубному врачу. Поэтому он поддержал Ельцина, который обещал эту проблему решить и этот строй поменять. Как поменять? Сделать врачей платными и очень дорогими. Тогда большинство вообще к врачу не пойдет и будет рвать себе зубы плоскогубцами, а за “людьми с деньгами” врачи сами будут бегать. Других способов изменить положение не было, и Ельцин ничего другого и не обещал. Поддержав переворот Ельцина, он мог рассуждать только двумя способами или не рассуждать вовсе. Эти два способа таковы: 1) При капитализме у всех будет много денег, число врачей резко возрастет, и к ним можно будет в любой момент придти без талончика. 2) При капитализме у меня будет много денег, а остальные пусть рвут себе зубы плоскогубцами, мне на них плевать… Формула “после работы я хозяин жизни”, скажем прямо, означает полный отказ от гражданственности и ответственности… уже в ней скрыт и следующий шаг: а зачем я вообще буду “ишачить”? Почему бы мне не быть “хозяином жизни” все 24 часа в сутки? Ведь именно этим “Ельцин многим души успокоил”. … Да, советское государство было патерналистским (от слова патер – отец). Это значит, что и после работы человек не был “хозяином жизни”, а выполнял обязанности “члена семьи”, обязан был “напрягаться”…»

К.

не знает значение термина «патерналистский». Но если государство было патерналистским, то государство не было советским, советское государство – не патерналистское по определению. Это не государство, пишет Ленин, которое идет навстречу рабочему классу, это государство рабочего класса, подчиненное рабочему классу («Пролетарская революция и ренегат Каутский»).

К называет рабочего глупым, у рабочего, следуя К., нет связных рассуждений, вообще способ мышления «простого человека» именует ущербным. 

Но ведь Александр – не сумасшедший, чтобы приходить на систему из-за несчастного талона. Он говорит про всю бюрократическую систему, которая уже всех замучила, и этот момент К. не желает понимать. К. думает, что это мелочи. Но ведь это не только талончик. Изобретение в СССР затухало на 3% предприятий – это тупая бюрократия. В Перми, когда речь шла о том, чтобы закупить центрифугу для анализа мочи или установку для жидкого гелия для СКВИДов, обком КПСС заявлял: «Это народу не нужно.» Кража диссертаций москвичами – это тоже система!

Один сотрудник кафедры физкультуры ПГУ, воспитавший многих чемпионов по классической борьбе, решил стать председателем колхоза. У него высшее образование, вдобавок механический техникум, сам из села, всё знает, все умеет. Пришел в обком КПСС, говорит, дайте мне самый отсталый колхоз, я его выведу в передовые. Отказали. Ибо он – не из их системы и делиться не будет.

Но К. не хочет портить прогнившую систему. Он даже мелочи не способен исправить. Он исправление кретинизма отдает на откуп бизнесу, коммерческим структурам!

Нет, у К. явно что-то не в порядке с головой. Он говорит, что если рабочий – хозяин жизни, то это отказ от ответственности и гражданственности! Больше того, он связывает состояние «хозяин жизни» с тем, что человек не работает. Для К. рабочий не может быть хозяином на заводе. Но К. не делает, чтобы рабочий был хозяином жизни и после работы! Вообще рабочим нельзя быть хозяевами в своей стране. Говорю же – сам К. есть антисоветский проект.

«По мелочам можно ворчать, - пишет К., - не переставая, но по большому счету дело в СССР шло справедливо и разумно – сначала расшивались узкие места в доступе людей к самым главным благам. Уже не было очередей за хлебом и молоком, сократилась в среднем до 6 лет очередь на квартиру (отдушиной стали и жилищные кооперативы, вполне доступные тем, кто не мог ждать). 100% жилья имело электричество – в это надо вдуматься! 2,1 тыс. городов, 3,4 тыс. поселков и 177 тыс. деревень были к 1987 г. газифицированы. Какие “напряги” были этим сняты с сотен миллионов человек! Вспомните, что значит купить и напилить дров на зиму, топить печку и готовить на керосинке. А . пишет, что в глазах рабочего “все это не перевешивает”… отмены талончика к врачу. Вот это и страшно. Это признак безвыходного кризиса. Ведь это, говоря попросту, есть помрачение ума. И не только ума, но и воображения. У жителей Камчатки, которые сидят по 15 часов в сутки без электричества и готовят пищу на костре, думаю, уже другое мнение о “напрягах”. ”. То же самое – у жителей Грозного после бомбежки. Выходит, “простой человек” этого вообразить не может, пока не испытает на своей шкуре? Но тогда, значит, он утратил свойство, совершенно необходимое для выживания человека – способность предвидения исходя из опыта других».

Если бы К. жил в сегодняшних Греции или Испании, или в Англии перед буржуазной революцией, он точно так же бы объяснял: «Не колыхай… вы все еще хорошо живете! А знаете, что в Великую Отечественную войну люди картофельные очистки ели? А вы зажрались!! Хотите жить лучше? А готовить на костре не хотите, а?»

К. живет в каком-то неведомом, сказочном мире. Это он где увидел, чтобы в СССР не было очередей за хлебом или молоком? Какие, к черту, средние 6 лет ждать квартиры – по 20 лет рабочие в бараках не получали квартир. К. на полном серьезе полагает, что если кто не мог ждать, то легко мог купить кооперативную квартиру. А на какие шиши?? У К. помрачение рассудка? По сей день (!) многие населенные пункты не газифицированы. Знает ли К., что такое закрытый распределитель?

Шабашили мы как-то в Коми-округе, в Косе, делали фундамент под склад. В гостинице, где мы ночевали, случился один адвокат, Федосеев (он потом был депутатом в ВС РФ). Рассказывает: «Надоело мне видеть эти толстые рожи. Подкатил как-то к заднему крыльцу в магазине. Директор: «Чего изволите? Сервелат? Икорку?» Я ему: «Знаешь, я человек ленивый. Мне не сервелат. Мне десять палок сервелата, короче, сам загрузишь весь багажник, стану я к тебе еще десять раз ездить.»» Целую ночь мы проговорили про гниль «советской» системы.

Нет, ну, разве не дурость – плохую работу продавцов объявлять признаком солидарного общества! Как-то в Москве мы с аспирантами долго стояли в очереди – продавщицы не было. Сережка Вакару не выдержал, начал орать. Вразвалочку, с ленцой выкатила продавщица свою задницу: «Много вас тут понаехало…» Вакару аж позеленел: «Тебя, дура, вся страна кормит!»

К., видимо, никогда не слышал анекдота: стоит перед домом мужик, кричит «Вася, Вася!» Долго кричал. Наконец, на 14-м этаже вышел грузин: «Чего орешь? Не видишь – дом кооперативный».

«А летом, - врет К., - отдай не греши, все они ехали в Крым или Сочи… Да, талончика к врачу там не надо, но ведь возникают другие заботы – надо же было сравнить, какие тяжелее. Вот, Франция. Проходит закон, чуть-чуть ущемляющий интересы молодежи – на улицу Парижа выходит 1 млн. человек, жгут машины, получают дубинками по голове. Разве это не “напряг”? Но нельзя не идти. Не огрызаешься – загрызут либеральные хозяева… Непрерывные собрания акционеров, судебные процессы. Какое там “хозяин жизни”.

Для К. обычная гражданская активность (забастовка, участие в собрании акционеров, митинг) – это напряг. Это что-то ненужное для К. Но где это К. видел, чтобы широкие массы в ССС трудящихся ездили в Крым или в Сочи??? Да там места бы не нашлось… Путевки в санатории – по блату, рядовые рабочие их не видели.

«Это – признак тяжелого умственного расстройства людей, неспособность верно оценить утраты и выгоды. И речь тут не только о разумном расчете, а об отключении даже биологических инстинктов», - пишет К.

К. все время, как шизофреник, повторяет, что всё, что произошло со страной – это ошибка рабочих, их недомыслие. Таким образом, у К. – тяжелое умственное расстройство. «Тяжелое умственное расстройство» - это по Марксу превращенная социальная форма, когда фетиши СМИ подменяют в сознании людей реальность. Но в том обществе, которое было сформировано историей сталинизма, есть не просто превращенная социальная форма, а чуть ли не генетическая память о рабском менталитете. Именно благодаря этой памяти миллионы голосуют за партию воров и жуликов. Уже речи нет о выборе между разными системами. Уже дурная система и ее дурные носители налицо. Но всё равно голосуют! Как так? Тоже помрачение рассудка? Или: прорва народу убеждена, что Ленин – немецкий шпион, и никакие доказательства, что это не так, не помогают. К., видимо, не в курсе, как, какие причины формируют массовое сознание. Бытие, голубчик, бытие формирует такое массовое сознание, которое вполне адекватно отражает буржуазную пропаганду, вот так! Бытие – это далеко не несчастный талончик.

«На мой взгляд, - пишет К., - А, сам того не ожидая, сформулировал проблему первой, высшей важности. Мы о ней даже боялись прямо говорить. Суть ее в том, что за последние 20 лет советского строя в нем вырос и стал господствовать избалованный человек “масс-культуры”. Его кредо А . выразил так: “Я хочу расслабиться и не думать обо всем этом, чтобы все было легко и без напряжений”. В этом – основа нашей катастрофы…»

И это всё, что К. мог доложить о рабочем классе в СССР. Тяжело… Но Александр вовсе не говорил такого, это выдумал К. Не работать мечтает каждый рабочий. В мире. И никто, разве кроме К., об этом не боялся говорить. К. здесь путает дар божий с яичницей. Есть лоботрясы, прожигатели жизни, которые не желают работать. Есть вещизм, который уже не последние 20, а все годы в СССР, и об этом тоже никто не боялся говорить. В 70-е даже вышла специальная книжка об этом (автор – Евг. Богат). Это и бриллианты у Галины Брежневой, и барахло на даче Щелокова, и картины огромной стоимости дома у Гречко, и ковры у Жукова, и даже Клавдия Шульженко подфарцовывала. 

А есть рабочие, труд которых (напр., у конвейера) делает из человека обезьяну. К. просто стерилен в данном вопросе. Но откуда это у К. – «последние 20 лет»? Что за чушь?

Шизофрения и гипостазирование

«Сейчас, - пишет К., -  когда подведены итоги многих исследований массового сознания в годы перестройки, психологи ввели в оборот термин искусственная шизофренизация сознания. Шизофрения (от греческих слов schizo расщепляю + phren ум, рассудок) – это расщепление сознания. Один из ее характерных симптомов – утрата способности устанавливать связи между отдельными словами и понятиями. Это разрушает связность мышления. Ясно, что если удается “шизофренизовать” сознание, люди оказываются неспособными увязать в логическую систему получаемые ими сообщения. Их рассуждения становятся некогерентными».

У К. крайняя неряшливость в терминах. Отметим также: К. не в состоянии сказать «связь между событиями», он говорит о связи между словами и понятиями. Понимаете ли. Шизофрения – это довольно сложная штука. Синдром дезорганизации, включающий в себя хаотическую речь, хаотические мышление и поведение – это лишь один из трех групп симптомов шизофрении. Есть еще вербальные (слуховые) галлюцинации, есть псевдослуховые галлюцинации (кажется, что кто-то вкладывает мысли в твою голову), есть притупление реакции, плач, кататоническое поведение (напр., восковая гибкость), наконец, просто галлюцинации… Между прочим, масса людей в мире – умеренные шизоиды, распознать это дано лишь узкому специалисту-врачу. 

Между прочим, у шизофреника, как раз наоборот, высокая степень «когерентности», доминантности мышления, его трудно сбить с рассуждений на одну и ту же тему. Скажем, в период избирательной кампании Ельцина в массы был вброшен слоган «коней на переправе не меняют». Никакие доводы не помогали, ни то, что Ельцин – это не лошадь, что развал промышленности – это не переправа, сбить с заклинания-ассоциации «коней на переправе не меняют» было невозможно. Т.е. люди не могли установить связь не между словами, а между словом и реальностью. Это и есть превращенная социальная форма по Марксу, когда реальность подменяют фетиши средств массовой информации.

Можно долго рассуждать на тему, насколько мышление шизофреника «неправильно», скажу лишь, что у разных людей просто разные ассоциации. С другой стороны, то, что кажется общепринятым, для гения, например – источник парадоксов. А для нас его гениальная ассоциация вполне может сойти за сумасшествие. Ведь бредовая идея – как раз характерный симптом.

Но ведь и те, что не могли поменять коней, вовсе не психи. Тут, как говорил Спиноза, нужно не плакать, не радоваться, а понимать. Когда люди не могут установить связь между словом и реальностью, это и есть превращенная социальная форма по Марксу, когда реальность подменяют фетиши средств массовой информации. То есть, не надо сваливать на головы рядовых трудящихся вину системы, когда человек отчужден от средств производства и продуктов труда.

Кстати, важными патогенными факторами, вызывающими шизофрению, по предположительным данным, полученным в исследованиях, являются генетическая предрасположенность, условия жизни в раннем детстве, нейробиологические нарушения, психологические и социальные взаимодействия…

А вот искусственна шизофренизация – вовсе не с перестройки. Это было раньше – на концертах Майкла Джексона, в очередях за новой книжкой про Гарри Поттера, и еще раньше – когда Геббельс наворачивал ложь на ложь, когда Сталин ленинскую гвардию обвинял в шпионстве и вредительстве.

«… стандарты алогичного, бессвязного мышления, - утверждает К., - задавали и задают люди, носящие самые высокие научные титулы. Вот академик, почетный президент Российского общества социологов Т.И.Заславская

Ортега-и-Гассет: «Избалованные массы настолько наивны, что считают всю нашу материальную и социальную организацию, предоставленную в их пользование наподобие воздуха, такой же естественной, как воздух, ведь она всегда на месте и почти так же совершенна, как природа».

Опять, наверно, неправильное мышление виновато. И опять этот же посыл: избалованные массы. Зажрались работяги! «Им там» нужно лучше работать. А кто «избаловал», если не патернализм?

«В антисоветском мышлении, - уверяет К., - проявилась в гипертрофированном виде общая склонность интеллигенции к гипостазированию . До такой степени, что это стало, на мой взгляд, родовым признаком антисоветских рассуждений. Не хотелось бы, конечно, вводить иностранное слово, но трудно подобрать краткий русский эквивалент слову гипостазирование. В словаре читаем: "Гипостазирование (греч. hypostasis – сущность, субстанция) – присущее идеализму приписывание абстрактным понятиям самостоятельного существования. В другом смысле – возведение в ранг самостоятельно существующего объекта (субстанции) того, что в действительности является лишь свойством, отношением чего-либо".

Дабы создать у читателя впечатление, что К. рассуждает научно, К. вытащил из словаря словечко «гипостазирование». Однако ничего нового оно не несет, есть удваивание мира Платоном (когда идеи вещей объявляются существующими наряду с вещами), есть манипуляции массовым сознанием. Но К. – о! – про гипостазирование говорит. Наверно, умный?

Однако причем тут именно антисоветское мышление? Мышление К. тоже гипостазировано, но тут оно уж точно антисоветское. Идеализируя СССР, он полагает, что эта идеализация имела место в реальности, т.е. «приписывает реальное содержание выстроенным в уме концепциям» (см. ниже).

Так оно и происходит: какое-то второстепенное свойство возвышается до уровня сущего, для него изобретается многозначительное слово, а потом выстраивается образ, который очаровывает податливую публику. Еще в прошлом веке Ле Бон («Макиавелли массового общества», как назвали его недавно) писал: «Могущество слов находится в тесной связи с вызываемыми ими образами и совершенно не зависит от их реального смысла. Очень часто слова, имеющие самый неопределенный смысл, оказывают самое большое влияние на толпу. Таков, например, термины: демократия, социализм, равенство, свобода и т.д., до такой степени неопределенные, что даже в толстых томах не удается с точностью разъяснить их смысл». Осознание образованными людьми этого дефекта их мышления затрудняется кажущимся парадоксом: именно крайне рационалистический тип мышления, давшего человеку главный метод науки, при выходе за стены лаборатории может послужить средством разрушения логики (рациональности). Крупный современный экономист Л. фон Мизес предупреждал: «Склонность к гипостазированию, т.е. к приписыванию реального содержания выстроенным в уме концепциям – худший враг логического мышления».

Батюшки – «сущее». Да К. – целый философ! К. довольно примитивно описывает стандартные схемы манипуляции массовым сознанием. Он не понимает, что «силу фразы изначально сменила неприкрытая фразами сила» (Маркс), что основную роль играли вовсе не ширмы из слов, партий, телевизионных клише, а практически действовавший капитал. В первую очередь капитал в форме служебного положения. Но у К. не только мышление, у него и слова разорваны: не Ле Бон, а Гюстав Лебон, основатель социальной психологии. А Людвиг фон Мизес – классический либерал, сторонник невмешательства государства в экономику и следовал такому, в частности, принципу, как субъективизм в экономике.

Но Лебон в данном случае заблуждается: такие термины, как демократия, социализм, равенство, свобода – вполне определенные. Конечно, если партия во Франции назвала себя Социалистической, то с ее приходом к власти во Франции не наступило никакого социализма. Но большевики вовсе не требовали равенства, это выдумка. Подтасовка, подмена понятия, причем полная, вовсе не путем отделения какой-то черты равенства. И вообще весь этот набор штампов не играл особой роли в событиях.

Вот смотрите: с 1983 г., с момента возникновения нашей группы мы боролись с манипуляцией массовым сознанием. Причем мы делали это хорошо, много лучше официальных журналистов, идеологов, философов. Наши фразы мгновенно подхватывались, наши журналы зачитывались до дыр, одна листовка нашей группы легко обходила целый завод. И кто победил? Новорожденные буржуа. Почему? Почему рабочие, поняв, что их обманывают, всё равно не боролись с нашествием варваров? Ведь мы много раз объяснили им, что к слову «демократия» нужно добавлять «по отношению в кому». Что не бывает равенства, а мы требуем уничтожения классового неравенства, что социализм по определению – это власть рабочих. Ибо - «советский» проект десятилетия потратил, чтобы сделал их социально пассивными. 

«В созревании антисоветского сознания важную роль сыграл совершенно схоластический спор о том, являлся ли советский строй социализмом или нет. Как о чем-то реально существующем спорили, что это такое – мутантный социализм? мобилизационный социализм? казарменный социализм? феодальный социализм? Хотелось крикнуть этим впавшим в гипостазирование интеллектуалам: «Назовите хоть горшком, только в печку не ставьте!».

Вот что пишет профессор МГУ А.П.Бутенко в академическом журнале в октябре 1994 г. о советском строе: «Был создан не социализм, а общество-монстр, двуликий Янус, клявшийся в своей верности людям труда, которым он бросал подачки с барского стола, но верой и правдой служил… номенклатуре. Именно это общество – казарменный псевдосоциализм как коммунистическая разновидность тоталитаризма – и было отвергнуто народом, рухнуло, перестало существовать» (СОЦИС, 1994, № 10). Все это – набор слов, не дающих никакого содержательного знания о предмете, но профессор, повторяя эти слова, с небольшими вариациями, почти 10 лет, прослыл чуть ли не теоретиком советского строя. Преодолеть гипостазирование можно, хотя для этого требуются специальные усилия. Но если они удаются, эффект бывает удивительным. Как-то я в Испании читал лекцию о советском строе, а там публика крайне индоктринирована – относительно СССР она мыслит вбитыми в голову штампами, и любая попытка поставить их под сомнение сразу вызывает недоверие к говорящему. Я предложил аудитории заключить на время лекции такой пакт: не употреблять никаких идеологических понятий, которые не имеют прямой связи с элементарными, однозначно трактуемыми сущностями. Например, слова «социализм» или «тоталитаризм» слишком абстрактны, о них можно спорить до бесконечности. А слова «литр молока» понимаются всеми нами одинаково (можно даже уточнить – «литр молока жирностью 3,2%»). Так давайте, говорю, рассмотрим, что такое был советский строй именно в таких, однозначно понимаемых («абсолютных») терминах.

Как питались люди, какие жилища имели, как они отапливались, чем люди болели, сколько их гибло от рук убийцы, чего они боялись и т.д. Нарисуем бесхитростный портрет советского жизнеустройства – без всякого символизма и сюрреализма. Этот подход вдруг показался людям таким понятным и интересным, что я сам никак не мог ожидать. Слушатели сами предложили необычные для нас ракурсы. Например, родители чрезвычайно высоко оценили отсутствие в советском жизнеустройстве сильной наркомафии, растлевающей подростков. Одна женщина сказала, что это качество в ее глазах перевешивает нехватку комфорта и очереди, все это мелочь по сравнению с реальной опасностью потерять сына-подростка, которая превращает жизнь родителей в ад. Если бы я после того разговора привел рассуждения проф. Бутенко о псевдосоциализме, Янусе и пр., это вызвало бы недоумение – что за чушь несет этот схоласт? … перестройка была проведена под знаком борьбы с тоталитаризмом . Что это за чудовище, ради убийства которого не жалко полстраны уморить? Это чисто идеологическое понятие, не имеющее жесткого, абсолютного значения. Тоталитаризм Брежнева! Такая же чушь, как и «демократия Ельцина». Но, употребляя эти понятия, идеологи могут парализовать здравый смысл даже у очень знающих людей.

Да-да, конечно – прогрессивный буржуа, писал Маркс, даст ослу (рабочему) хорошее стойло.

То есть: для К. всё равно, капитализм в СССР или социализм. Ему все равно, что КПСС врала о социализме, что она собственную власть называла властью рабочего класса. Так и хочется крикнуть этому гипостазированному К. – Кара-мурза, ты что, идиот?! К. не понимает смысла понятий и определений. Понятия, определения – это необходимая связь явлений. Но для К. безразлично, что и как называть: слона можно назвать верблюдом, массу – скоростью, а маму – папой.

Хороша схоластика – если признать, что социализма не было, значит, обрушить все реформы, ведь нельзя же перебираться из капитализма в капитализм. Нужно признать, что те, кто жаждал рынка, свободы слова, капитализма западного типа – все боролись с горшком. Нужно тогда признать, что большевики непонятно за что боролись, что Маркс писал о горшке, что Сталин провозглашал окончательную победу горшка.

Конечно, К. отчасти прав: все эти псевдоинтеллектуалы типа Бузгалина и пр., желающие закрепить себя в истории путем придумывания термина – бессмысленные схоласты. Как говорил Маркс, если нет мыслей, достаточно термина (почти что по Гёте). К. забыл упомянуть еще деформированный социализм и суперэтатизм. А есть еще переродившееся рабочее государство (по Троцкому). Сегодня сталинисты спорят: мол, не было социализма, но была диктатура пролетариата… К. только перепутал: Разлацкий-старший говорил не о феодальном социализме, а о феодальном капитализме.

Но К. подтасовывает: он разрывает понятия советского строя и социализма. Ленин объяснял, что власть Советов – это и есть социализм, то есть - власть рабочих, ведь они доминировали по своей организованности. Потому для него социализм – это госсобственность на основные средства производства ПРИ политической власти рабочего класса. Но сегодня, теперь уже, даже сталинисты в курсе, что в СССР Советы были лишь придатком, а власть была у КПСС. Т.е. строй был не советский, а КПСС-овский. К. не в курсе, что в 1985-м в Горьком прошла огромная демонстрация под лозунгом «Вся власть Советам!» Люди выступали не против советского строя, наоборот, за, а выступали они против тупых функционеров КПСС, которые всем обрыдли. Что уж делать, если именно тупые функционеры и были носителями и власти, и строя, и «советского проекта».

«Сильное воздействие гипостазирования на мышление, - уверяет К., - подрывает способность к рефлексии, к анализу своих решений и их последствий. В начале 1989 г. лишь 10% опрошенных считали, что в ближайшие годы экономическое положение в стране ухудшится (59% считали, что «улучшится», 28% – что «останется без изменений»). Нас здесь особенно интересуют установки интеллигенции: она в значительной своей части хотела именно капитализма, причем в его западной версии, ждала его от бригады «Горбачева-Ельцина» и считала, что с ним придет благоденствие».

Я уже отмечал причины, по которым интеллигенция желала капитализма в западной версии. Наша группа в 1989-м предупреждала, что такой поворот приведет к краху. Но у зашоренного К. опять гипостазирование виновато.

«Рассмотрим, - предлагает К., - пару-другую примеров гипостазирования, которые еще сохранились в памяти. У антисоветской интеллигенции было очень сильно расплывчатое убеждение, что во всем «система виновата». Важнейшими причинами наших бед она считала «засилье бюрократов», «уравниловку», «некомпетентность начальства», «наследие сталинизма» – причины, для массового сознания не так уж существенные. И ведь при том, что уравниловку в числе трех первых по важности причин назвали 48,4% интеллигентов, они же проявили удивительную ненависть к «привилегиям начальства» – 64% против 25 в «общем» опросе».

Что ж, если для К. засилье бюрократов - вещь несущественная, то не стоит свое впечатление переносить на всё общество. Да не в том дело! Декларировали-то одно, а на деле было всё совсем другое. К. указывает на факт привилегированности, но «забывает» напомнить про «Моральный кодекс строителя коммунизма». «Привилегии» не были выдуманы либеральными демократами, они были следствием отмены Сталиным ленинского партмаксимума. Они являются следствием того, что труд управленца ставит его над обществом, он занимает верхнее место в общественной иерархии и в системе производства, СООТВЕТСТВЕННО (смотрим определение классов Ленина!)  управленец получает бОльшую долю общественного богатства.

А дальше начинает действовать формула Маркса: привилегированное общественное бытие определяет буржуазное сознание класса управленцев. И это сознание без всякой пропаганды либералов наблюдало ВС!Ё советское общество. Только К. – никак его не хотел замечать.

Заметим, наконец: К. – оправдывает всё дерьмо Советского Союза, объявляет это дерьмо несущественным.

«На деле – уверяет К., - любая общественная система имеет свой административно-командный «срез», и иначе просто быть не может. И армия, и церковь, и хор имени Свешникова – все имеет свою административно-командную ипостась, наряду с другими. Антисоветские идеологи, глубокомысленно вещавшие: АКС, АКС… – намекали, что в «цивилизованных» странах, конечно, никакой АКС быть не может, там действуют только экономические рычаги. Но ведь это попросту глупо – любой банк, любая корпорация, не говоря уж о государственных ведомствах, действуют внутри себя как иерархически построенная «административно-командная система», причем с контролем несравненно более жестким, чем был в СССР. Но так людей очаровали этой АКС, что антисоветские документы стали замечательными свидетельствами утраты здравого смысла. Вот уже упомянутый проект Закона о предпринимательстве (1990 г.). Бредовое требование: «Государство должно воздействовать на хозяйственных субъектов только экономическими методами!» Мол, никакого администрирования. Во всем мире «хозяйственные субъекты» не просто находятся под административным контролем, но и весьма часто оказываются в тюрьме, а у нас, значит, бей их только рублем, да не прямо, а через какие-то мифические экономические механизмы.

Да, АКС – это пропагандистский штамп для манипулирования массовым сознанием. Да, во всех странах мира государство принимает участие в экономике не только путем налогов, но и как собственник. Да, суть либерализма – отказ государства от участия в экономике как собственника, и этот лозунг навязывается Росии исключительно для более свободного проникновения американских компаний на российский рынок. Для себя США никогда этот лозунг не применят.  

Но К. делает вид, что не понимает разницы между государством, у которого прямые хозяйственные функции, и государством, которое стоит над хозяйственными функциями. Даже сто Марксов в правительстве, говорил Ленин, не в состоянии управлять экономикой. Люди типа Фукуямы, вроде бы следуя Ленину, рассказывают про необходимость перераспределения хозяйственных функций сверху вниз.

Когда экономика растет, управленческий аппарат уже не справляется, он не может опосредовать всё богатство хозяйственных связей. Предприятия перестают выполнять план. План сформирован узкой группой людей. Поэтому Ленин говорит: «Сведем роль госчиновников к роли простых исполнителей воли трудящихся.» Фукуяма же говорит: «Отдайте часть функций капиталистам.» Есть разница? Но и К. не понимает и другого: дело не в том, что на Западе тоже есть АКС, а в том, что либералы желали в угоду западным монополиям ослабить протекционистские действия государства в СССР.

«В 1988 г. на круглом столе в АН СССР, - вспоминает К., - историк К.Ф.Шацилло осторожно объяснял на примере промышленности России начала ХХ века: "Совершенно ясно, что в крупнейшей промышленности, на таких казенных заводах, как Обуховский, Балтийский, Адмиралтейский, Ижорский, заводах военного ведомства, горных заводах Урала капитализмом не пахло, не было абсолютно ни одного элемента, который свойствен политэкономии капитализма. Что такое цена, на заводах не знали; что такое прибыль – не знали, что такое себестоимость, амортизация и т.д. и т.п. – не знали. А что было? Был административно-командный метод: постройте четыре броненосца и скажите, сколько заплатить; желательно построить за три года, построили за шесть, ну что же поделаешь?.. А что Сталин стал использовать? Он обратился к тем архаичным, пережиточным, феодальным по существу, командно-административным методам, которые существовали в крупной казенной промышленности до революции" («Россия, 1917 год: выбор исторического пути». Круглый стол историков Октября, 22-23 октября 1988 г. М.: Наука, 1989).

Шацилло нужно осторожно объяснить, если он не в курсе: в любом цехе любого капиталистического завода нет ни одного элемента, который свойственен политэкономии капитализма, там не знают ни что такое рыночный обмен, ни что такое конкуренция, соответственно, отдельный цех обходят стороной такие общественные отношения, как прибыль или себестоимость. Эти понятия сваливаются на голову рабочих уже после продажи их продукции. В то же время на тех же Обуховском, Балтийском,  Адмиралтейском, Ижорском, заводах военного ведомства, горных заводах Урала рабочие прекрасно знали, что такое амортизация. И, разумеется, были прекрасно осведомлены о главном элементе политэкономии капитализма – цене рабочей силы.

«Другим важным чудовищем, - пишет К., - созданным в антисоветском создании, была номенклатура  . Слово, которое всего-навсего означает принятый в СССР порядок подбора и назначения кадров на должности высокого уровня в аппарате управления, вдруг обрело статус какого-то чуть ли не живого существа, которое охватило своими щупальцами всю страну и ворочает всеми делами. Задумаемся над очевидным фактом: советский человек стал испытывать почти ненависть к номенклатуре – за то, что она пользовалась «льготами и привилегиями». На этой почве и произошло сотворение Ельцина как временного кумира. Еще нагляднее, гротескно это проявилось в мышлении западной интеллигенции (прежде всего левой – правые как-то более приземленны, их сказками про льготы не проймешь). Помню, как легко было пpинято на Западе пpедложенное Горбачевым объяснение пpичин политического кpизиса в СССР в конце 80-х годов: номенклатура яpостно боpется за сохpанение стаpого pежима, чтобы не потеpять свои огpомные пpивилегии. У многих испанских коллег я спpашивал, какими пpивилегиями, на их взгляд, обладает номенклатура в СССР? Какие льготы получают ставшие бюpокpатами pабочий, инженеp, учитель и т.д., чтобы эти льготы таким pешительным обpазом повлияли на их сознание? Мне не только никто не дал связного ответа, но и сам этот вопpос ставил в тупик – над ним никто не задумывался. Образ номенклатуры уже жил своей собственной жизнью и не нуждался в конкретных описаниях. Пpесса даже не потpудилась составить пусть мифическую, но мало-мальски связную аpгументацию своей модели, этот даже небольшой тpуд по убеждению читателя или телезpителя был излишен.

Действительно, номенклатура как понятие - пустая абстракция – если ее не объяснить марксистски, с классовым подходом. Номенклатура – это большая группа людей, сложившаяся исторически, занимающая определенное место в общественной иерархии в отношении к средствам производства и потому имеющая привилегии в распределении общественных благ. Т.е. номенклатура полностью подпадает под ленинское определение классов. Управление есть отношение собственности. потому номенклатура – собственник. Буржуа, то есть. Класс буржуа. Понятно?

И мы все увидели истинную сущность номенклатуры, когда она вмиг перестроилась, а потом стала обычным классом капиталистов. Уже без коммунистического бантика. И это вовсе не тривиальное использование служебного положения, как сказал бы простодырый К. Это перевод одной формы капиталистической собственности в другую, более явную форму капиталистической собственности.

Но для рядовых трудящихся номенклатура – вовсе не абстракция. Это новая техника, завезенная из Германии, и гниющая на заводском дворе. Это директор завода, на глазах у рабочих прущий себе на дачу дорогущие стройматериалы. Это тупоголовый начальник цеха, который в начальники попал потому, что был профсоюзным или комсомольским вожаком в институте. А вожаком стал потому, что папа – зам. директора завода. Это горячая вода, которой нет по четыре месяца вместо положенных двух недель по закону. Это деньги, выплаченные на капитальный ремонт, когда ни одно жилое здание этого капитального ремонта в глаза не видело. Это хамы начальники, это сервелат и черная икра всегда к их столу. Т.е. то, что было не просто дефицитом, а дорогим дефицитом.

Это личные шофера Сталина, это команда его поваров, это подбор лучшей, самой качественной еды, это собственный портной, это свыше десятка дач, это зарплата, намного превышающая среднюю зарплату квалифицированного рабочего, это личная команда лучших врачей, это элитное жильё… Подробно писали о привилегиях номенклатуры Роуз, Рой Медведев и прочие зарубежные авторы, так что К. нагло врет, что «испанские коллеги» якобы не знали, что к чему.

Действительно, конкретно об этих льготах в их реальном выражении никто и не думал, образ этих льгот, не имея материального наполнения, был в то же время очень жизненным, это был плод гипостазирования. Ведь холодная логика гласит: любое общество должно создавать верхушке «улучшенные» (смотрите, К. даже слово «улучшенные» ставит в кавычки, будто бы вовсе не улучшенные, Б. И.) материальные условия, хотя механизмы создания таких условий различны. Была ли верхушка СССР так уж прожорлива? Нет, в норме советское общество отпускало ей крохи материальных благ.

Если сравнивать с привилегиями нынешних чиновников – конечно, советский чиновник жил беднее. Но вряд ли нынешняя номенклатура более прожорлива, чем советская, не может же она пихать в рот втрое больше, чем советская. Право, ни один капиталист, даже царь не мог пихать в рот втрое больше, чем «советская» номенклатура. Слово «прожорливая» у К. – как насмешка над теми, кто говорил о привилегиях.

Разумеется, какие-нибудь дачи, иномарки или спецраспределитель с сервелатом и армянским коньяком – мелочь, но обязательная мелочь. Попробуй-ка скажи чиновнику, что завтра у него не будет ни личного шофера, ни личного самолета бесплатно, ни костюмов или ботинок из Парижа, ни импортных гарнитуров, ни западной техники, ни ананасов с рябчиками и стерлядочкой и девочкой из любого театра к столу… Всё это мелочи, но крайне важные мелочи в жизни чиновника… Были бы это неважные мелочи, так он их бы и не заводил себе. К. говорит, что везде у верхушки условия лучше – хотя тут же проговаривается: как это так, есть советский народ, а есть верхушка… Но К. лжет: западный чиновник жил и живет ГОРАЗДО беднее советского!

И не в личном шофере дело. Это, действительно, мелочь. Но вот художественные картины, стоящие сотни тысяч фунтов стерлингов, в личной собственности Щелокова, Георгадзе, Гречко, не говоря уже о бриллиантах Галины Брежневой. Это совсем даже не мелочь!

Уж если Марк Бернес эшелонами торговал шмотки из Югославии, что говорить о Политбюро.

Но и это не самое важное. Номенклатура узурпировала право распоряжаться средствами производства и произведенной рабочими прибавочной стоимостью. Именно в результате этой узурпации в экономике страны царил невообразимый бардак, именно этот момент станет причиной краха капитализма.

«Как принцип, - уверяет К., - это было заложено уже в генезис номенклатурной системы (вспомним хотя бы идею партмаксимума). Вот мелочь из воспоминаний помощника Сталина в 20-е годы: «В 1922-1923 гг. я жил в одной квартире с Верой Инбер и ее отцом, дядей Троцкого. Троцкий, его дети – Седов, дочери – часто к нему приходили, другие товарищи, целые собрания бывали» (А.П.Балашов. Старая площадь, 4. ПОЛИС, 1991, № 5). Подумайте: помощник Сталина, дядя Троцкого и т.п. живут в коммунальной квартире. И это была норма.

А вот 1943 г., семья Сталина. В квартиру его тестя и тещи, которых он очень любил и с которыми постоянно общался, подселяют семью заместителя наркома здравоохранения РСФСР, и они живут в коммунальной квартире. Когда в 1948 г. была арестована сестра жены Сталина, то, поскольку освободилась ее комната, в эту квартиру вселяют еще одну семью. Во время «борьбы с привилегиями» много говорилось о «кремлевских обедах» в столовой на ул. Грановского, где могли обедать члены высшей номенклатуры (или брать обед домой или продукты сухим пайком). Такие «обеденные книжки» имели также старые большевики. Они-то имели льготы – платили за обед 10% стоимости. Но члены номенклатуры платили полностью – 2100-2400 руб. за месяц. Внук старого большевика и племянник жены Сталина В.Ф.Аллилуев вспоминает: «Когда я поинтересовался у Каманиных, почему они не берут обед в Кремлевке, Мария Михайловна мне ответила: „Вовочка, нам невыгодно его получать. Он слишком дорого стоит, а на нашу семью его не хватает“ (их было пятеро)».

А вот штрихи образа жизни самого Сталина и его семьи – в письмах его жены Н.Аллилуевой Сталину в Сочи, где он был на отдыхе (опубликованы в 1992 г.): «2.9.1929… Как мои дела с Промакадемией, ты спрашиваешь. Сегодня был у меня экзамен по математике письменной… утром нужно было быть в ПА к 9-ти часам, я вышла в 8 1/2 и что же, испортился трамвай, стала ждать автобуса – нет его, тогда я решила сесть на такси, села и что же, отъехав саженей 100, машина остановилась, у нее тоже что-то испортилось». Какие здесь льготы и привилегии? Жена первого руководителя государства едет на экзамен на трамвае, взять такси – это уже нечто необычное. Вот из других писем: «Иосиф, пришли мне если можешь руб. 50, мне выдадут деньги только 15/IX в Пром[академии], а сейчас я сижу без копейки. Если пришлешь будет хорошо… В день прилета цеппелина Вася на велосипеде ездил из Кремля на аэродром через весь город. Справился неплохо, но, конечно, устал».

Конечно, аскетизм довоенного времени уходил в прошлое, но все же и в послевоенный период льготы советской номенклатуры были гипертрофированы в массовом сознании. Хрущев поохотился разок в Крыму, и это вошло в историю как преступление века. А типичная оргия секретаря обкома заключалась в том, что он мылся в бане, а потом выпивал бутылку коньяка. Когда Молотов умер в 1986 г., все его состояние равнялось 500 руб. – на похороны (да еще перед этим он отправил 100 руб. в фонд Чернобыля). Даже Брежнев, которому перестроечная пропаганда создала ореол вселенского вора, оставил в наследство, как выяснилось, лишь несколько подержанных иномарок – была такая слабость у руководителя советской империи, любил порулить на хорошей машине.

С точки зрения разумного расчета, руководители высшего звена в СССР были самой «недооплаченной» категорией – это сообщила даже идеолог перестройки Т.И.Заславская. Почему же маленькие блага и слабости вызывали ярость, а к хамской роскоши нуворишей или невероятным доходам нынешних директоров-приватизаторов проявляется такая терпимость? Потому, что люди судили не реальной мерой, а теми образами, которые были построены в идеалистическом сознании. И очарование этих образов было очень сильно».

Ах, вот почему… Значит, население виновно в том, что у него, в отличие от мудрого К., было идеалистическое сознание, которой очаровалось привнесенным антисоветскими проектировщиками образами. Но ведь сам же К. вспомнил ленинский партмакисмум. Кто ж его отменил? Любимец Кара-Мурзы Сталин. К. упомянул его, а затем заговорил об отходе от довоенного аскетизма. Слова «довоенный аскетизм» - это лживая грязь. Но об этом ниже.

Стало быть, если жена вождя едет на экзамен  на трамвае – это же как ничто говорит о равенстве Сталина и рядовых рабочих! Где тут привилегии? – вопрошает идиот Кара-мурза. Какие дачи с огромной охраной, какие пиры Валтасара, какая прислуга… Кстати, именно Аллилуева приводит список роскошных дач, где отдыхал Сталин. 

И ведь действительно – во времена Троцкого аскеза большевиков была нормой. Но во времена Троцкого!

В то же время Кара-Мурза совершенно прав, выступая против НАВЯЗАННОЙ ЛИБЕРАЛЬНЫМИ ДЕМОКРАТАМИ ТЕМЫ ПРИВИЛЕГИЙ КПСС (чем и воспользовался Ельцин). Помню, что наш Союз коммунистов, когда в 1988 году один социал-демократ у доски в университетской аудитории рисовал нам, что привилегии и прибавочная стоимость, которую капиталист тащит из кармана рабочего, одно и то же, пребывал в недоумении.

Видите ли. Скажем, один из ведущих миллиардеров мира Карнеги тоже был скромен в быту. Как Сталин. Старенький костюм носил, ездил на допотопном автомобиле. Узбекские или таджикские советские беи тоже ходили в замызганных халатах. И что?

Ни один миллиардер мира не прожирает (как удачно подобрал слово К.) прибавочную стоимость, он бы лопнул. Он ее пускает на развитие производства. Точно так же, как такой частный собственник, как государство в СССР. Суть капитализма – в узурпации узкой социальной группой управления, планирования. Распределение благ – лишь вторично.

Вернемся к идеализму непросвещенных, как мудрый К., широких масс. К. выразился несколько фривольно, говоря, что аскетизм был заложен в генезис советской номенклатуры. В генезис ничего закладывать невозможно. Ну, в принципе, понятно, о чем К.? Не совсем.

В основание действительно советского государства закладывался не выдуманный К. «принцип» отпуска крох материальных благ. Величина крохи в многомиллионном государстве весьма варьируется… В основание закладывался вполне определенный принцип Парижской коммуны: скромная оплата госчиновника, на уровне квалифицированного рабочего. Этот принцип должен был стать принципом Советской власти. По мере отмирания этого принципа отмирала и Советская власть, что К. обозначил как отход от довоенного аскетизма. Кто же начал этот отход, кто отменил партмаксимум, кто возглавил «антисоветский проект»? Любимец Кара-мурзы Иосиф Сталин.

И вот этот отход совершенно точно, а вовсе не идеалистически, отразился в сознании масс. Это ведь не просто «верхушка». Эта верхушка почему-то называла себя коммунистической! В газете «Правда» населению толковали о честности, неподкупности, скромности коммунистов, о моральном кодексе строителя коммунизма, а коммунисты-то… тут вам и черная икорка, и девочки, и бриллианты, и всё тайно! Скрытно от масс! Вот почему эти «образы» оказались столь «очаровательны».

О жизни номенклатуры середины 70-х рассказывает Игорь Андрианов, юрист: «Приехал я в Пермь, устроился на Кишертскую птицефабрику юрисконсультом. Выяснил, чем занимается руководство фабрики. Директор на своем газике регулярно приезжал ночью на фабрику воровать птицу. Однажды попался неопытный сторож, преградил путь. Газик, ни полсекунды не останавливаясь, сбил сторожа. Собрал я материала побольше, и в КГБ. Как думаешь, что мне ответили? Что у них давным-давно все мои материалы имеются…»

К. хочет уверить публику, что секретари обкомов, министры, гендиректора заводов, ведущие писатели, художники, артисты и т.д. – жили как рядовые граждане. В своем ли уме Кара-мурза?

«В 1985 г., - пишет К., - на волне перестройки, и я на какое-то время попал в номенклатуру, причем довольно высокого уровня – номенклатуру Отдела науки ЦК КПСС. Я был назначен заместителем директора довольно крупного института, имевшего существенное идеологическое значение (Института истории естествознания и техники АН СССР). Став членом номенклатуры, я с обывательским любопытством стал ждать, когда же мне поднесут те льготы и привилегии, о которых мы были столько наслышаны. Никто не подносил. Когда я ближе познакомился с номенклатурной кухней, то оказалось, что никаких законных льгот нет. Есть слегка коррумпированные группы, которые понемногу и незаконно сосут какие-то блага из своих ведомств. Несравненно меньше, чем явные воры на хозяйственной работе, но все же сосут. И тебе, как новому члену номенклатуры, туманно намекают, что ты в такую коррумпированную группу можешь вступить – со всеми вытекающими последствиями, прежде всего, с потерей независимости от того начальства, которое контролирует ручейки благ.

Иными словами, сама по себе принадлежность к номенклатуре этих благ не давала – ты должен был сделать личный выбор и перейти Рубикон. Но перед таким выбором стоит вообще любой человек на любом социальном уровне, в этом смысле советская номенклатурная система ничем не отличалась от любой прочей. И я с абсолютной уверенностью могу сказать, что примерно половина советских номенклатурных работников не приняла соблазна коррупции».

«Есть слегка коррумпированные группы…» В данном случае К. впадает, по выражению Гегеля, в дурную бесконечность, он пытается общую форму наполнить единичным содержанием – собственным примером. А другой приведет на личном опыте противоположный пример, третий – в польз К., четвертый – против и т.д. На миг сунулся в номенклатуру, увидел пять человек и говорит: 20 млн живут честно! Или это у К. гипостазия – свои собственные глупые идейки считать реальностью … или шизофрения… словом, логический разрыв. К. либо нагло лжет, либо у него нелады с арифметикой: он не в силах сравнить зарплату зам. директора института Академии со средней зарплатой по стране, 170 рублей. Средняя зарплата рабочего в СССР – 216 р. В середине 80-х ректор университета получал 600 р./мес. Профессор с ученой степенью доктора наук имел заработную плату 450 р., зав. кафедрой - 500. Директор научного института АН СССР получал от 1500 до 2000 рублей в месяц, руководитель лаборатории — 700–1500, старший научный сотрудник — 600–800, Кара-мурза – доктор химических наук плюс должность зам. директора. Не забудем также, что эту должность К. занимал в Отделе науки ЦК. А в какой больнице он лечился? В какие санатории ездил? Сколько прислуги содержал?

К. напускает туману: мол, были некие группы… они заманивали К., мол, надо тебе черной икры? Да наш К. не поддался… Ну, мол, везде такое, что уж тут такого. Даже если б такие мифические группы и существовали - это же были коммунистические группы! Но К. бессовестно лжет. Потому что общественное бытие определяет общественное сознание. Конечно, были единицы, которые шли не в ногу со своим классом. Как Карнеги или Сталин. Но класс есть класс.

В конце 80-х первый секретарь пермского обкома КПСС Борис Коноплев решил пообщаться с народом. Из зала спросили: «Почему у вас в обкомовской столовой цены ниже, чем в рабочих столовых?» И показали ценники. Коноплев побагровел и ответил: «Цены у нас такие же…» Пермяки, сравнивая ценники, долго смеялись. Понимаете, это только столовая!

«Скажу для начала, - продолжает врать К., - что все устройство показателей, согласно которым подбирались кадры (из реально имеющегося в наличии контингента), и те фильтры, через которые они пропускались для отсеивания негодных, действовали стабильно и предсказуемо. Были известны все процедуры и ступени, все поддавалось проверке, так что сбои и отказы были довольно редки».

Мда. Номенклатура, как уже сказано, это вовсе не система подбора кадров. Это реальные выжиги, тупоголовые хапуги, что сегодня видно уже невооруженным глазом –все они современные капиталисты. Но вот подбор кадров… Юра Чурбанов в 1971-м развелся с женой, оставив двух детей, чтобы стать зятем Брежнева. Из зама начальника ГУИТУ (тюрем) немедленно прыгнул в начальники Политуправления МВД. Оказался вором. Еще смешнее работали фильтры для отсеивания негодных, которые действовали  стабильно и предсказуемо, когда они пропустили Бурбулиса, Егора Гайдара, Ясина, Кулагина, Горбачева, Ельцина, Грачева, Ходорковского, Куркову и еще, и еще… Впрочем – почему: предсказуемо, очень даже предсказуемо. Эту подлую систему К. ниже назовет советской!

«У многих людей, - твердит К., - склонных ненавидеть советский строй, я замечал не экономические и не идеологические, а чисто психологические (а значит, гораздо более сильные) причины. Это люди, вообще мрачно смотрящие на мир, хотя нередко они представляют себя бонвиванами и весельчаками, нуждаются в такой маске. Один из собеседников в Интернете, который участвовал в обсуждении этой темы, Б., пишет о своей юности: «Мои родители неплохо получали, семья вообще была не очень бедная… Вообще, хоть я тогда особо не видел жизни, окружающая жизнь представлялась мне кадрами из мрачного фильма антиутопии: пьянство, тотальное воровство, злые люди в серой страшной одежде. Вспомните, в чем ходили наши женщины?»

Здесь – даже не мировоззрение, а мироощущение , и спорить с ним глупо. Надо бы только Б. признать перед самим собой, что все это – вещи иррациональные, объект психоанализа, а не социологии. Я могу изложить гораздо более типичное видение советской жизни, которое было у меня (это точно гипостазирование – свою собственную личную жизнь объявлять всеобщим примером, а жизнь чужую, чужое горе – чем-то неважным, мелким частным случаем. Пермский рабочий Васенин поведал мне, что пишет стихи, и хотел бы, что я ими насладился. Я, в свою очередь, поведал ему о своих стихах и предложил почитать. Васенин искренне удивился: «Зачем мне твои стихи?? У меня своих навалом…» Б. И.) и подавляющего большинства моих сверстников. Отец не пришел с войны, зарплата матери стандартная, побочных доходов нет. Люди в массе своей добрые и прекрасные. Одежда наша (перешитая из военной формы) была теплая и красивая, у меня, например, даже из офицерского сукна. Женщины ходили в замечательных платьях и были очень милы. Элегантных прокладок с крылышками у них не было, тут нам крыть нечем – но и это бы пришло, только без фанфарного шума по телевидению. Один высокопоставленный придурок из видных демократов заявил, например: «Женщина, которая не умеет водить машину, для меня уже не женщина». Ведь это – тоже мироощущение, и спорить с ним бесполезно. Он это видит так, а мы понятия «женщина» и «шофер» разделяли. Проблема в том, что, как показал опыт, существует техническая возможность резко изменить у множества людей восприятие их жизни – практически без изменения ее материальных основ. То, чему они раньше радовались, начинает им казаться мерзким. Но это – из другой оперы. Если же Б. хочет конструктивно разбираться в нашей смуте, то следовало бы ему отметить очень важную черту советской жизни – сочетание непритязательности («серая одежда») с большим компонентом роскоши, даже аристократизма. Когда в 9-м классе ввели мальчикам форму, я купил себе х/б, а не шерстяную – жалко было денег. Зато тогда же купил себе мотоцикл (сам деньги заработал, без всякого конфликта с советской системой). И объездил на мотоцикле Северо-Запад СССР. До этого захотелось мне ездить на автомобиле – пошел в Клуб юных автомобилистов, ездили до Крыма. Нравились лошади – пошел в кружок и ездил верхом. Сейчас говорят, что не надо всего этого бесплатно – получи прибыль и покупай. Это иллюзия. Те, кто так говорит, видно, не знают Запада. Многое можно купить, но аристократической роскоши нельзя, для нее нужна определенная окружающая среда. Она в СССР была – для всех, кто хотел и готов был сделать усилие. Нынешняя система ее уничтожила. Общество (речь идет, само собой, уже только о его состоятельной части) погружается в мещанство и пошлую культурную среду. Реликты советского строя угаснут независимо от финансов, ибо всем будет «некогда», как у среднего класса на Западе. Вообще, в сознательном антисоветизме (а это нечто совсем иное, нежели наш обывательский, «бытовой» антисоветизм людей, доверчиво слушающих Хазанова и рассказывающих байки про отравленную крысу) есть, по-моему, недоброжелательная ревность к тем, кому хорошо и весело было жить. И потому вот уже десять лет как победила их антисоветская революция, а ни песен хороших у них не появилось, ни поэтов. Только и мелькает безумный Евтушенко и Андрей Вознесенский, похожий на гнилой гриб.

Проявлением пессимизма антисоветского мироощущения был страх – по своему типу чуждый русской культуре, а напоминающий западный экзистенциальный страх, страх перед неопределимой опасностью.

Речь идет не о том нормальном и разумном страхе перед реальными опасностями, который необходим и организмам, и социальным группам, чтобы жить в меняющемся, полном неопределенностей мире. Нет, как раз эта осмотрительность и способность предвидеть хотя бы личный ущерб была у интеллигенции отключена в ходе перестройки. Ведь уже в 1988-89 гг. было ясно, что тот антисоветский курс, который интеллигенция с восторгом поддержала, прежде всего уничтожит сам смысл ее собственного существования. Об этом предупреждали довольно внятно – никому из сильных мира сего в разрушенной России не будет нужна ни наука, ни культура. Нет, этого разумного страха не было, и сегодня деятели культуры и гордая Академия наук мычат, как некормленная скотина: «Дай поесть!» Речь идет о страхе внушенном, бредовом, основания которого сам трясущийся интеллигент не может объяснить. В него запустили идею-вирус, идею-матрицу, а он уже сам вырастил какого-то монстра, который лишил его способности соображать».

Кара-мурза - новый Гавриил Попов, который писал, что Ленин был с детства злобным, ломал игрушки… Нет сомнений – К. окружали в то время люди добрые, прекрасные – в массе. А ДРУГИХ людей окружали вовсе не добрые и не прекрасные люди, а люди, апатичные к чужому горю.

У меня же совсем другая история: чтобы купить фортепиано и выучить нас с сестрой в музыкальной школе, мама была вынуждена – при средней-то зарплате ее и моего отца  – наняться дворником, снег гребли всей семьей. Чтобы заработать на зимнее пальто, я должен был вкалывать в стройотряде по 14 часов в сутки.

Стройотряды – отдельная песня: редкий стройотряд не был обворован.

К., видимо, никогда не слышал, как по всей стране распевали переиначенную пропагандистскую песню «Яростный стройотряд»:

Мы сильные духом, мы дети Земли, /Мы смелы и смели. Но нас нае..ли.»

Может, К. считает, что и пьянства, и бандитизма не было? Не видел никогда, как сходились стенка на стенку учащиеся военных училищ и шпана с ножами, как милиция боялась подойти? Никогда не слышал пьяный ор за стеной по ночам? Не разводил руками, не округлял глаза, когда милиция бездействовала? У нас даже двор рядом назывался Пьяным. Может, в школе, где учился К., шпана никогда не била учителей, как она это регулярно делала в нашей школе? Наша школа держала марку по уголовщине в районе, и это был не то, что предмет страха, а даже гордости. Но вот когда в школах для уголовников учащиеся начинали прессовать учителей… Скажем, выходит один к доске, достает свой член и кладет на стол рядом с журналом. Кстати, однажды была забастовка учителей, из ГОРОНО приезжали…

Касаемо строительства. Из всех предприятий СМУ – пожалуй, наиболее споенные трудовые коллективы… К. не мыслит, он просто перепечатывает передовицы газеты «Правда» доперестроечных времен. Каково: советский человек отличается от западного тем, что он прекрасен, добр, чуток, честен, мужественен, Вотан по силе, Зигфрид по здоровью, голубоглаз, с вьющимися светлыми волосами. Одно плохо – дурак. Идеалист. Причем склонен к гипостазированию, шизофреник, с комплексом неполноценности и инстинктом гунна, с волей к власти и одновременно с волей к смерти. Особо выделим такой феномен жизни прекрасного советского общества, как столица нашей родины. Редкий житель СССР не испытывал ненависти к наглым, хамоватым тупым москвичам, живущим за счет всей страны. 

Надстройка и базис

«… под разговоры об «улучшениях» и «перестройке» выполнялся проект изменения общественного строя и разрушения страны. Меняли отношения собственности, а значит, всю систему распределения общественного богатства, а говорили о том, что приватизация – всего лишь средство повысить эффективность производства. Вводят частную собственность на землю, меняя весь образ жизни и культуру народа, а говорят о благах получения кредита под залог. Как ни прискорбно, но тех, кто ход событий оценил верно, было очень и очень мало».

Старая песня… Надстройку убрали – базис тут же стал капиталистическим! К. не понимает: нельзя волюнтаристски менять отношения собственности. Эти отношения складываются, а не назначаются.

Но К. полагает, что сидела в Кремле группа заговорщиков и путем написания бумажек меняла отношения собственности. Так представляет себе историю человечества Кара-мурза.

На самом деле частная собственность на землю уже существовала в СССР: в виде колхозной земли, в виде территории близ элитного жилья для номенклатуры. Мы с приятелем как-то бродили по улицам и присели на скамеечку у элитного дома. Тут же появился человек, который нам указал: «Не положено, это дом МВД». А попробуйте зайти на территорию завода, даже провинциальной телестудии – везде пропускной режим.  Кремль в законе о земле лишь легализовал юридически уже сложившееся положение вещей. К. оказал бы неоценимую услугу царю, разъезжал бы по деревням: «Зажрались! Вон Камчатка по 15 часов без света… Знаете, что от антицарского проекта бывает? Не колыхай…»

«Когда принимали Кодекс, я разговорился с соседом по автостоянке около дома – наши «ракушки» стоят рядом. Ему нравится Хакамада, а за ней и Земельный Кодекс. Дело в том, что этот умный старый человек, радуясь новому Кодексу о земле, не мог связать простейшие вещи – свое прежнее право на эту землю и утрату этого права, когда земля станет товаром».

К. никак не хочет признать, что потому старый человек не мог связать две вещи, что он воспитан сталинской системой, он даже не знает, кто такие шестидесятники. Он не помнит ни одного стихотворения Евтушенко или Вознесенского.  Он не привык придавать значения каким-то новым постановлениям, юридическим документам вообще. И тут вдруг случилось, что новый закон коснулся его шкуры. Но как он мог связать закон с конкретным человеком, если всю жизнь свою он этого не делал?? Система сталинского патернализма приучила, что заботиться о своих правах не стоит. Сена дадут вдоволь. Никто и не умеет бороться за свои права. КЗоТ в принципе не знали, рабочие пермского завода им. Ленина у меня его заныкали. Пришел к Антипову, председателю Мотовилихинского райсовета, он начал звонить по всем книжным магазинам Перми. Оказалось – в магазинах нет КЗоТа!

«В нашей дискуссии в Интернете, - рассказывает К., - один собеседник выводит крах советского строя из низкой эффективности плановой экономики по сравнению с рыночной. Ясно, что «экономическая эффективность» – показатель формальный и относительный, появился он исторически очень недавно. Значит, нельзя его класть в основу оценки всего жизнеустройства, тут надо искать показатели более фундаментальные.

И сам же этот собеседник вдруг вскользь упомянул интегральный «натуральный» показатель – как хозяйство защищает людей от главных источников страданий (угроз). Упомянул, но встроить его в шкалу приоритетов не может – мешает инерция, заданная «шестидесятниками». Разве по этому показателю СССР был «неэффективен»? Достаточно посмотреть на «карту страхов» советского человека – именно главных социальных угроз никто уже в 80-е годы не боялся. Ни голода, ни бедности, ни безработицы, ни государственного или преступного насилия».

Ага. Особенно советский человек не боялся преступности. Или государственного насилия. ПГУ в 80-е – 500 блатников в год, особо на юрфак. Но любопытно: для К. экономическая эффективность – фря. То есть: для К. это что-то недавнее, относительное, и рассматривать не стоит. Если К. чего-то не понимает – то это что-то мы должны считать несущественным.

Между тем эффективность производства – очень даже понятная штука. Это, например, потери при строительстве домов. В ФРГ в 80-е эти потери составляли 3%, в СССР – 30-40%. Во-вторых, это уровень производительности труда. Это не что-то «формальное» или «исторически недавнее», в брошюре «Великий почин» Ленин пишет, что социализм отличается от капитализма более высокой производительностью труда. Так вот, даже в 80-е производительность труда в СССР составляла 75% от ровня США и 60-65% от уровня ФРГ и Японии, а в 30-е годы – порядка 25% от уровня Германии.

К. просто не способен возразить рыночникам. А вот буржуазный Эдварс Деминг легко возразит. Да, скажет он, у старой системы большие издержки. Но связи в ней устойчивы. Погоня же за более дешевым поставщиком может оказаться еще более дорогостоящей. И повторит свой пример, как на одной швейной фабрике почему-то стали рваться нитки. Тогда, вспоминает Деминг, я сделал то, чего бы не сделал ни один западный (и советский, добавим мы) директор: пришел в цех и начал разговаривать с рабочими. Выяснилось, что тупоголовый менеджер нашел более дешевого поставщика ниток, а те оказались некачественными…

Оказалось же, что распад отраслевых цепочек привел не только к увеличению издержек, он сделал их гигантскими за счет увеличения числа контрагентов, а скачок накладных расходов в интересах наших добрых, прекрасных советских директоров заводов вообще привел к краху экономики.

Вместо увеличения эффективности получили снижение вдвое производительности труда, потерю технологической дисциплины и снижение качества. Почему? Потому что капиталистами стали представители элиты КПСС, ВЦСПС, ВЛКСМ, МВД, КГБ и криминала.

«… источники главных массовых страданий советская плановая система выявляла очень хорошо и реагировала гораздо эффективнее, нежели рыночная», - уверяет К.

Мы знаем, как система выявляла и реагировала. Путем расстрелов и концлагерей.

«Замечательно, - пишет К., - что антисоветские марксисты с удивительной легкостью перешли в лагерь крайне правых буржуазных идеологов, проскочив социал-демократию. А.Ципко пишет в том же 1990 г. (“Московские новости”, № 24): “Все прогнозы о грядущей социал-демократизации Восточной Европы не оправдали себя. Все эти страны идут от коммунизма к неоконсерватизму, неолиберализму, минуя социал-демократию. Тут есть своя логика. Когда приходится начинать сначала, а иногда и с нуля, то, конечно же, лучше идти от более старых, проверенных веками ценностей и принципов. Консерватизм, т.е. ставка на семью, частную собственность, частное предпринимательство… в этих условиях позволяет ускорить восстановление жизнеспособности общества”.

Тут профессор, по своему обыкновению, наворотил бессмыслицы. Что значит, например, что Польша в 1989 г. “начала сначала, а то и с нуля”? И почему неолиберализм, возникший в конце 60-х годов ХХ века, “проверен веками”? Уж если ты желаешь чего-нибудь старинного, то надо было бы брать за образец первобытно-общинный строй, он проверен двумястами веков. Или уж на худой конец рабство – тоже веков десять его проверяли. Читаешь и думаешь – да учился ли А.Ципко в средней школе? Ведь уже из ее программы известно, что капиталистическая частная собственность и частное предпринимательство – очень недавние и специфические явления».

Частная собственность, ремесленники, торговля – недавние, да еще специфические явления? Учился ли К. в средней школе? Легко ругать идиота Ципко – но как умудрился К. записать его в марксисты, где К. нашел у Ципко марксизм? Не умея возражать марксистам, объяснявшим, что строй в СССР - капиталистический, К. пытается их неявно лягнуть, отождествляя с официальным «марксистом» Ципко.

Менталитет Кара-мурзы – ясен из данной статьи. К. оправдывает весь негатив управленческой элиты КПСС, К. абсолютно не знает и не желает знать, как жили низы в СССР. То есть, у К. типичный буржуазный менталитет.