Феномен «благонравного Иуды»

Что общего у любимых миллионами художественных фильмов «Иван Васильевич меняет профессию» и «Холодное лето пятьдесят третьего»? Кроме того, что оба советских киношедевра сняты «Мосфильмом», на первый взгляд, ничего. Разные жанры. Разные характеры. Наконец, совсем разные эпохи. В обеих картинах, однако, с филигранной точностью выведен собирательный образ одного из будущих могильщиков Советской державы. Назовём его «благонравный Иуда».

  В искромётной комедии Л. Гайдая таков управдом Бунша, неуёмная служебная ретивость которого, что называется, «до икоты» достала бедных жильцов. Он — воплощение показной «кристальности помыслов» и «коллективистской морали». Он — «истый страж» правопорядка, защитник «общественных устоев». Между тем стоило только «домовому активисту» волею фантастического случая заполучить царскую власть, он, не моргнув глазом, шутя, дарит супостатам целую волость: «Государство не обеднеет!

Забирайте!»

В исторической драме А. Прошкина этот социальный типаж воплощён в управляющем «факторией» (сельмагом) Зотове. Среди унылых северных пейзажей и непролазной деревенской грязи он, пожалуй, единственный, кто попахивает одеколоном. Весь из себя такой «чистенький» и «аккуратненький». «Чистенький» пиджачок. «Чистенькая» работёнка. «Чистенькая» анкетка. С каким сладострастием, предвкушая будущие барыши, он бережно подбирает журнальную вырезку с портретом Берии, скомканную милиционером Манковым! Такие всегда «начеку». У них не сорвёшься. Вот только в час беды, спасая свою шкуру, «политически бдительный гражданин» становится холуём у банды уголовников, ввергнувшей забытый богом и властью посёлок в кровавый кошмар…

Когда думаешь о трагедии, постигшей Советский Союз на исходе ХХ века, в памяти всплывают не только вымышленные, но и реальные портреты вот таких «благонравных», «добропорядочных» Иуд из недавнего прошлого. Помните, например, некоего А.Н. Яковлева? Он выказывал интеллигентность и благопристойность всем своим внешним видом: «сократовский» лоб, неизменные очки с толстыми линзами, костюм-«тройка». Рьяно проповедуя «единственно верное учение», дослужился до члена Политбюро и секретаря ЦК правящей партии. «Если человек думает одно, говорит другое, а делает третье, то успеха не обрести, распад общества неизбежен, ибо нарушается один из коренных принципов нравственности — правды, политической честности и порядочности», — поучал он партийный актив в 1987 году.

А вот в чём признался сей «высокопоставленный Иуда» десять лет спустя: «После XX съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды «идей» позднего Ленина… Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработала (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» — по революционаризму вообще. Начался новый виток разоблачения «культа личности Сталина». Но не эмоциональным выкриком, как это сделал Хрущёв, а с чётким подтекстом: преступник не только Сталин, но и сама система преступна».

Прошу читателей задуматься вот о чём. Примерно по такой же «методичке» «змеиные выползни», взращённые тем самым Яковлевым, обрабатывают общественное сознание и по сей день.

Другой персонаж, пусть и неказистый на вид, тоже внушал абсолютное доверие. Слыл «мастером художественного слова». На его театральных и киноролях, без всякого преувеличения, воспитывались целые поколения советских людей. «Повесть о настоящем человеке», «Судьба барабанщика», «Секретарь парткома», «Премия», «Товарищ бригада», «Грядущему веку», «ТАСС уполномочен заявить» — это лишь малая часть фильмографии «записного парторга» советского кино Михаила Глузского.

«Забота о ветеранах всегда была в центре внимания Коммунистической партии и Советского государства, будучи реальным воплощением принципов социальной справедливости и социалистического гуманизма», — вещал он своим задушевным, так знакомым мне с детства, голосом на Пятом съезде кинематографистов СССР в 1986 году. Казалось, то был голос самой Правды, самой Совести.

Но ведь точно с такими же проникновенными интонациями лауреат и орденоносец, народный артист РСФСР М. Глузский читал в 1999 году закадровый текст зловонной киноподелки «Обыкновенный большевизм», которую крутили потом по всем федеральным телеканалам. Нетрудно было сразу заметить в этом названии аллюзию к кинодокументалистике Михаила Ромма, обличавшей «коричневую чуму» фашизма. «Зотов», долго таившийся в этом персонаже, выполз наконец наружу.

Уже более трёх десятилетий все эти «Бунши» и «Зотовы» заполоняют парламентские трибуны, чиновничьи кабинеты, редакции газет, телеэкраны, эстрадные подмостки, преподавательские кафедры. А может, они находились там всегда? Впрочем, бессмертен и противоположный психотип — по первому впечатлению «антиобщественного элемента», «крамольника» и «отщепенца». В «Иване Васильевиче» на защиту государственных интересов вдруг встаёт вор-домушник Жорж Милославский: «Да ты что, сукин сын, самозванец, казённые земли разбазариваешь?! Так никаких волостей не напасёшься!» В «Холодном лете…» беззащитных жителей рыбачьего посёлка — баб да стариков — от бандитского беспредела спасает «враг народа» по кличке Лузга. Разжалованный командир Красной Армии, политический ссыльный исступлённо кричит мерзавцу Зотову: «Такие, как ты, в лагерях должны сидеть!»

Выходит, что били порой не по тем, да и жаловали не тех, кого надо бы...

А «благонравный Иуда» действительно вечен, как мир. Ему одинаково безразлично, что продавать — Родину, кровные узы, дружбу, наставничество. Ещё Гоголь гениально отобразил его в юном Чичикове, примерном ученике, подобострастно ломавшем шапку перед деспотичным учителем, «любителем тишины и похвального поведения». Но когда тот был выгнан из училища и, спиваясь, влачил полуголодное существование, на помощь пришли лишь «бывшие ученики его, умники и остряки, в которых ему мерещилась беспрестанно непокорность и заносчивое поведение». И только узнав, что «любимчик» пожертвовал на его нужды какой-то жалкий пятак, бывший наставник наконец прозрел: «Эх, Павлуша! вот как переменяется человек! ведь какой был благонравный, ничего буйного, шёлк! Надул, сильно надул...»

При советской системе общество с трудом свыкалось с тем, что «благонравный Иуда» соседствует с истинными героями — Николаем Островским, Пашей Ангелиной, Зоей и Шурой Космодемьянскими, Олегом Кошевым, Юрием Гагариным. Думающей частью народа он всегда был презираем. Нравственная катастрофа разразилась тогда, когда этот «вид» под новым названием — «квалифицированный потребитель» — стал сознательно культивироваться самой властью. В 1993-м «благонравный Иуда» радостно улюлюкал при каждом танковом выстреле карателей по Верховному Совету. В 1996-м он отплясывал вместе с полуживым и хмельным «гамадрилом» на шоу «Голосуй, а то проиграешь!». В 2007-м в Госдуме он голосовал за надругательство над пропитанным кровью Знаменем Победы, прилепив на него белую американскую звезду.

Не он ли и сегодня громче всех, с пеной у рта, снова клеймит «врагов» и славит «устои»?

И. МАКАРОВ, 
член ЦК КПРФ. г. Москва.