Тюрьма

Середина 80-х. Я учусь на Высших режиссерских курсах, должен быть урок Митты, и вдруг вижу, все забегали, какое-то необычайное возбуждение на лицах, - Что такое? - спрашиваю. Мне говорят, - Калик приехал!..- Да ты что, не может быть?..- Вернулся!...

И тут в зал заходит Калик, мы встаем, и долго ему рукоплещем...А он почти плачет, так растроган. Вот так впервые я встретился с Михаилом Каликом, известнейшим режиссером, на фильмах которого выросли поколения, его называли “отцом поэтического кино”, звали преподавать в Европы и Америки, а он уехал в Израиль. Вот тогда-то на долгие годы стерли его имя со всех его фильмов, положили их на полку, и только мы, на курсах, подпольно, могли их смотреть...

В Израиле его сломали. Дали сделать первый фильм...а потом уже критика навалилась, прошлась по нему “катком”, вообщем оттянулись по полной программе. Так и закопали...И фильм, и Калика. Он, человек, характера не простого, закрылся, плюнул на большое кино и стал, снимать для заработка маленькие документалки. 
Но остался, не уехал никуда, хотя мог. 

Он уже вышел на пенсию...как вдруг однажды, уже из горбачевской России, пришло приглашение, смысл которого был такой, - “мы очень извиняемся, Михал Наумович, не держите на нас зла, приезжайте и делайте кино, какое хотите. Председатель Госкино, Климов. ” Так он и вернулся. Так я его и увидел там, в Москве. Помог ему с оператором, познакомился...и уехал сам... 

...Чтобы через 15 лет уже делать о нем фильм здесь, в Израиле. Меня знали, я был с призами и фильмами, и поэтому мог пробить любую тему.

Я предложил ему сниматься. За его плечами уже были и неудача с фильмом в Израиле, и осколок, который он получил в живот, от мины, взорвавшейся в метре от него, и смерть сына, которого я хорошо знал. (Сын умер от рака крови, такой замечательный, чистый парень, он боролся с болезнью 12 лет...)
Всё это есть в моем фильме...
Но есть там еще одна тема, очень для меня важная...

Бутырская тюрьма...2005 год. Мы прилетели из Израиля, чтобы снимать там. Заплатили 1000 долларов и снимаем. Сразу скажу, - гнетущее ощущение. За нами все время следует “хвост” из двух охранников...темные коридоры, какие-то жирные стены, непонятно почему, и прищуренные взгляды, которыми нас провожают все. 

Калику уже далеко за 70 лет. Мы восстанавливаем события его жизни. ...Идем по коридору...снимаем...Вдруг Калик останавливается, ноги его подгибаются, он прижимается к стене... “Не могу идти”... Он вдруг снова возвращается в свои 20 с лишним лет, когда его брали, нагибали, ломали сначала в подвалах КГБ, потом здесь, в Бутырке...Мы стоим, ждем, пока пройдет у него этот шок...Он не может отдышаться... ( присмотритесь и вы увидите, как в фильме, вдруг спина его сгибается...это именно то мгновение, после которого он не смог идти дальше) 

Навстречу нам ведут бледных заключенных.

Проходит охранник со шрамом во все лицо, шепчет моему оператору, - Не снимать!.. Потом какой-то молодой заключенный пытается всунуть мне в руку записку на волю...Я не беру...И он говорит мне, - Смотри, встретимся!..Вдруг кто-то кричит из камеры напротив безумную фразу, - “Я простой советский свекловод, отпустите меня!”...Вот такая атмосфера. Такой “Кафка”...

И тогда оператор начинает стонать...Красивый, успешный парень, сильный, под 2 метра ростом...он вдруг отводит меня в сторону и говорит, - Пошли отсюда!..Я говорю, - Ты что?!..Мы для этого из Израиля прилетели... Он мне: - Я не могу!..Я готов свою камеру отдать, только бы меня отсюда выпустили...( камера “Бетакам” - 70 тысяч долларов, - его личная камера)...Вообщем уговорил я его кое как, и Калик отшел, мы продолжили съемку, - и в одиночках “сидели”, и в прогулочных двориках “гуляли”... и в карцере запирались...Калик вспоминал и было это ему не просто. 

Фильм получился. Это я определил по тому, как его принимали, как замирал зал и час не дышал, как вставали приветствуя Калика...ну и призы взял...получился...

Он получился о свободе. Так я его прочитываю. 
Калик так стремился к ней и в творчестве, и в жизни...к свободе... 

А меня постоянно мучил вопрос, уже тогда, - что же это такое?..Но в фильме я об этом не спрашивал Михаила Наумовича. 

Я спрашивал себя, - свобода ли это, - свободно творить, свободно перемещаться по миру?.. что такое чувствовать себя свободным?.. От чего свободным, - вот вопрос?.. 

Мы живем в своей одиночной камере всю жизнь и называем это свободой?..Я никого в нее не пускаю, в это своё “я”. Оберегаю его от посторонних. 
Я не открываю сердце другим. И считаю, что свободен...какой блеф!..

Может чуть и загрузил историю, но сидит это во мне, ничего не поделаешь.

И Япония сидит, - как вырваться из своей одиночки...и соединиться с ними, ну хотя бы в мыслях, хотя бы на мгновение...

Спасибо. Грустный блог у нас получается.