11 декабря (28 ноября) 1917 года в России закончилась свобода слова

На модерации Отложенный





28 ноября (11 декабря) 1917 г. издан декрет о закрытии газет, «сеющих беспокойство в умах и публикующих заведомо ложную информацию». Среди прочих закрыта «Новая жизнь» Максима Горького.

Это был уже не первый закон, касающийся печатных изданий, то есть агитации и пропаганды. Практически с этого начали.

При словах «первые декреты советской власти» читатели (особенно принадлежащие к старшему поколению) инстинктивно подумают, что это о земле и о мире. Однако мы будем говорить совсем не об этих украденных большевиками эсеровских лозунгах. Есть ещё один декрет, принятый в то же время, но стыдливо замалчивавшийся советской историографией. И это уже действительно собственный, истинно большевицкий декрет.

26 октября (по старому стилю), после того, как ночью большевиками были арестованы и отправлены в Петропавловскую крепость члены Временного правительства, а Зимний дворец разгромлен и разграблен, в тот день, когда рано утром «II съезд Советов» (большинством социалистических партий охарактеризованный как «частное совещание большевиков»1) провозгласил, что «вся власть на местах переходит к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов...», постановлением Военно-революционного комитета были закрыты оппозиционные газеты: кадетские «Речь»2 и «Современное слово», правоменьшевистский «День», «Биржевые ведомости» и другие3. Их полиграфическая база была передана большевицким «Правде», «Деревенской бедноте» и «Солдатской правде». В типографии преуспевавшей «Копейки» стали печатать вновь созданную газету «Известия» (ставшую большевицкой)4. На следующий день, 27 октября, был издан Декрет о печати, в котором объяснялись действия ВРК и уточнялось, что закрытию подлежат «лишь органы прессы: 1) призывающие к открытому сопротивлению или неповиновению Рабочему и Крестьянскому правительству (то есть захватившим накануне власть большевикам. – Ред.); 2) сеющие смуту путём явно клеветнического извращения фактов (те, кто читал в нашем октябрьском номере примеры бесконечного клеветнического извращения фактов большевиками, легко расшифруют этот пункт как «публикующие правдивую информацию о событиях, а не их переиначенную большевиками версию». – Ред.); 3) призывающие к деяниям явно преступного, то есть уголовно наказуемого характера (без комментариев. – Ред.)». При этом указывалось на временный характер запрета: «...настоящее положение... будет отменено особым указом по наступлении нормальных условий общественной жизни»5.

Закончили своё существование в период с 1917 по 1920 год и все религиозные издания. И если хоть какие-то из дореволюционных светских изданий всё-таки уцелели и продолжили своё существование (например, журнал «Вокруг света»), то религиозные издания были полностью истреблены. О том, как стремительно шёл процесс их ликвидации, можно судить по материалам трёхтомного библиографического исследования Синодальной библиотеки.

По материалам этого исследования, в 1917 году насчитывалось не менее 280 наименований религиозных изданий (не только православных), в 1918 году только 77, в 1919 году – 23, а в 1920 году – 3 («Архангельские епархиальные ведомости», выходившие в Северной области, находившейся под властью Временного правительства и прекратившие существование в феврале 1920 года, сразу после поражения Белой армии; «Голос Толстого и "Единение"»; издание Академии наук «Христианский Восток»).

Дальше – тишина (потом ещё мелькнёт в 1920-е годы несколько обновленческих журналов, но жизнь их чаще всего будет недолгой).

Даже если оставить в стороне неправомерность закрытия властью оппозиционных изданий, остаётся гадать, что именно делали все эти сотни религиозных газет и журналов, в которых церковно-общественные и научно-богословские вопросы часто отступали на второй план, а главное место занимали общедоступные религиозно-нравственные статьи для назидательного чтения – «призывали к открытому сопротивлению», «сеяли смуту путём явно клеветнического извращения фактов» или «призывали к деяниям явно преступного, то есть уголовно наказуемого характера»?

Вопрос явно риторический...

---------------------

1 Крестьянские советы и все солдатские комитеты уровня армий отказались участвовать в деятельности съезда. Оппоненты большевиков обвинили их в многочисленных махинациях при подборе делегатов. 25 октября Всероссийский исполнительный комитет Совета осудил большевиков (но им как с гуся вода – тут же на этом подтасованном съезде выбрали новый, свой ВЦИК). В начале заседания меньшевики и эсеры осудили вооружённое выступление большевиков как «незаконный переворот» и покинули съезд (ушёл и бунд). После этого большевики и левые эсеры принимали решения только своим составом.

2 До августа 1918 года выходила под названиями: «Наша речь», «Свободная речь», «Век», «Новая речь», «Наш век».

3 В тот день были закрыты «Петроградский листок», «Петроградская газета», «Новое время», «Новая Русь», «Живое слово», «Копейка».

4 До монополизации прессы общий тираж 75 большевицких изданий в 1917 году достигал 300 тысяч, значительно превосходя многочисленные (85 наименований), но малотиражные издания других социалистических партий (не получавших в отличие от большевиков крупных денежных вливаний), хотя и не дотягивая до многотиражной, самой дешёвой и общедоступной газеты – «Русского слова», в 1917 году выпускавшейся тиражом свыше 1 млн экземпляров (с января по 6 июля 1918 года «Русское слово» выходило под изменёнными названиями – «Новое слово», «Наше слово», а в июле было окончательно закрыто).

5 Некоторые из закрытых газет действительно выходили, иногда скрываясь под разными названиями, непродолжительное время, пока к концу гражданской войны монополия правящей партии в сфере прессы не стала безусловной (это, кроме всего прочего, означает, что даже по её собственным меркам «нормальные условия общественной жизни» так и не наступили до конца 1980-х годов). Не все издания были закрыты именно в первый день советской власти: так, например, кадетский журнал «Вестник партии народной свободы» был закрыт только в апреле 1918 года.

Кифа № 14 (232), декабрь 2017 года