Почему Донбасс – не Эльзас

Григорий Явлинский заявил, что помирить Россию с Украиной можно по примеру Франции и Германии, которые «примирились» по поводу судьбы Эльзаса и Лотарингии.

«Сколько лет они воевали за Эльзас и Лотарингию? Сколько воевали за Страсбург? В XIX и XX веках регион несколько раз переходил от Франции в Германию и обратно, после Второй мировой войны – область Франции. А сегодня всем абсолютно все равно, кому эти территории принадлежат», – сказал один из основателей «Яблока».

Григорий Алексеевич, правда, не стал развивать мысль и конкретизировать, за кем же в итоге должны остаться по этой аналогии Крым, Донбасс и иные новые российские территории, раз уж «всем все равно».

Можно пойти дальше методом аналогий и продолжить мысль про то, как территории одного государства переходили к другому на Западе (и не только) за последние несколько столетий и как «всем все равно». Ну да, «абсолютно всем все равно, чьи теперь Техас и Калифорния», «абсолютно все равно, чье теперь Косово», про Курилы тоже вот прям вообще не важно, чьи они, правда же? «Абсолютно все равно», чьи теперь сектор Газа и западное Заиорданье... Хотя нет, тут прям вообще какая-то крамола получается.

Но давайте пойдем не путем аналогий, а все же будем несколько конкретнее. И посмотрим, насколько и кому было «все равно» в случае с конкретными Эльзасом и Лотарингией. Которые действительно с XVI по ХХ век аннексировались то одним, то другим государством.

Самым интересным здесь является как раз период XIX-XX веков. В 1871 году после франко-прусской войны эти земли отошли Германии. Характерно, что германский кайзер Вильгельм I в переписке с императрицей Франции Евгенией объяснял, что эти территории нужны Германии сугубо для оборонных нужд, а то, что, например, в Эльзасе живут преимущественно французы, которые себя с немцами не очень ассоциируют, так это не так и важно.

Империя ассимилирует всех. Прямо как при распаде СССР, когда Киев совершенно проигнорировал тот факт, что на востоке «незалежной» Украины подавляющее большинство – русские.

Территории Эльзаса и Лотарингии, стоит напомнить, были немецкими до ноября 1918 года. Ровно до того момента, пока Германия не проиграла в Первой мировой. И, что характерно, Париж тогда «аннексировал назад» эти территории даже до официального подписания Версальского договора в июне 1919-го, каковой официально закрепил переход территорий под контроль Франции.

Версальский договор в целом втоптал Германию в пыль. И по объемам контрибуций, которые изначально даже не были четко прописаны, и по территориальным потерям, и по чувству глубочайшего унижения немцев, которое в итоге вылилось в то, что ныне историками именуется «реваншизмом».

На волне этого реваншизма к власти в Германии пришел один австрийский художник. Который, помимо нелюбви к «неарийским» нациям, был очень озабочен «исконным жизненным пространством немцев». То есть тем пространством в Европе и далее, которое, по мнению идеологов фашизма, у немцев бесчестно отобрали. К отобранным «исконным территориям» Третий рейх отнес, естественно, и Эльзас с Лотарингией. Которые вновь были аннексированы Германией с высылкой французов и иных «не-немцев». Тех же, кто не пожелал покидать это «немецкое жизненное пространство», стали активно призывать в вермахт и Ваффен-СС.

У французов, кстати, до сих пор это целая национальная трагедия под названием Malgre-nous, или «Против нашей воли». Потому что как минимум в рамках нынешней европейской историографии эльзасцы к фашизму никаких теплых чувств не испытывали, но идти в подполье было как-то боязно.