На наших глазах возникает кастово-рабовладельческий строй. Андрей Фурсов

На модерации Отложенный

Современный мир достаточно жестко структурирован. Наверху те, кого французский философ и экономист Жак Аттали называет неокочевниками. Это богатые люди, легко меняющие среду обитания, они переезжают из Европы в Америку, из Гонконга в Сингапур. В самом низу находятся беднейшие люди, которые мигрируют из Африки в Европу. Они мобильны, и у них ничего нет.

Между богатыми неокочевниками и бедняками оказываются зажатыми средний слой и рабочий класс. Эти люди живут стационарно, и именно они — объект эксплуатации, взимания налогов. В Европе они своими отчислениями в бюджет содержат африканцев, арабов, курдов. Когда немецкая молодежь уезжает в Новую Зеландию или в Канаду, она прямо говорит: мы не хотим кормить пришлых нахлебников. Ясно, что справляться с кризисом мировая верхушка будет за счет именно средней части человечества, тех, у кого есть что взять и отнять.

Современный мир достаточно жестко структурирован. Наверху те, кого французский философ и экономист Жак Аттали называет неокочевниками.

Капитализм переживает системный кризис. У него нет средств решения стоящих перед ним проблем — они в рамках этой системы неразрешимы. Капитализм — экстенсивно ориентированная система, он решает свои противоречия, вынося их за собственные рамки. Каждый раз, когда мировая норма прибыли снижалась, из некапиталистической зоны вырывался «кусок» и превращался в капиталистическую периферию — зону рынков сбыта, сырья и дешевой рабочей силы. Норма прибыли начинала расти — и так до следующего кризиса. Однако в 1991-м с уничтожением СССР и соцлагеря, то есть зоны системного антикапитализма, некапиталистических зон не осталось — капитализм везде. Теперь ему некуда сбрасывать свои проблемы, он исчерпал планету.

На Западе средний слой изрядно потрепан неолиберальной контрреволюцией, и по мере развития кризиса он будет сокращаться, а его положение — ухудшаться. Другое дело, что накоплен социальный «жирок» — во многом за счет ограбления Третьего мира, который сегодня называют «Югом». Поэтому у западного среднего слоя есть некоторый запас времени, но исторически не очень большой. В любом случае он умрет раньше капитализма.

Что касается России, то у нас среднего класса, а точнее, среднего слоя как значимой социальной группы, нет. Он был в СССР, однако ельцинщина его уничтожила.

Если в 1989 году в Восточной Европе, включая европейскую часть СССР, за чертой бедности жили 14 млн человек, то в 1996 году — уже 168 млн. В изданном в самом начале XXI века ооновском докладе о бедности это названо самым масштабным и страшным погромом среднего слоя в ХХ веке. Он масштабнее того, что сотворили «структурные реформы», проводившиеся в 1980-е годы по указке МВФ в Латинской Америке. По сути, речь идет о глобальной экспроприации активов среднего слоя, которая является неотъемлемой частью неолиберальной контрреволюции 1980–2000-х годов, стартовавшей на Западе тэтчеризмом и рейганомикой и дошедшей до нас в виде ельцинщины.

Современный мир достаточно жестко структурирован. Наверху те, кого французский философ и экономист Жак Аттали называет неокочевниками.-2

Никаких перспектив не то что развития, а появления у нас значимого среднего слоя нет. Социальная схема РФ работает против него. Так называемый креативный класс, основную часть которого составляет «офисный планктон», не имеет никакого отношения ни к креативности, ни к реальному среднему слою...

Думаю, что революция среднего слоя едва ли возможна. Тем более что за последнее тридцатилетие на Западе, особенно в Западной Европе, сформировался слой, с которым власть — как брюссельские наднациональные евробюрократы, так и национальные госбюрократии — могут стравливать «мидлов». Я имею в виду нижние слои, новые «опасные классы», представленные мигрантами с Юга и Востока. Скорее, возможно другое: поддержка средними слоями правоавторитарных, националистических режимов.

Подъем Китая исходно был связан с интересом коллективного Запада в борьбе с СССР. В течение 10 лет (1969– 1979 годы) КНР демонстрировала готовность играть на стороне Запада против СССР, превратившись для США в его мастерскую. Интерес был обоюдным. В 1970-е годы США находились в кризисе. Кстати, я убежден: в то десятилетие СССР упустил шанс «уронить» США, сытая и тупая советская верхушка, убаюкиваемая прозападными советниками вождей (почти все они вылезут в перестройку!), проедала нефтяные деньги и будущее страны… Китай же был заинтересован в притоке капиталов. Именно это стало одной из основ «китайского чуда» 1990–2000-х годов.

Но США не рассчитали: Китай «рванул» вперед значительно сильнее, и Америка получила конкурента. Получил конкурента и доллар, особенно при наличии в мировой верхушке тех, кто хотел бы его «уронить» и перейти, например, к «корзине валют» с лидирующим золотым юанем.

Ведь на Америке, даже для значительной части англо-американской элиты, свет клином не сошелся...

Современный мир достаточно жестко структурирован. Наверху те, кого французский философ и экономист Жак Аттали называет неокочевниками.-3

Про­грам­му де­мон­та­жа ка­пи­та­лиз­ма я на­зы­ваю "три-Д": де­ин­ду­с­т­ри­а­ли­за­ция, де­по­пу­ля­ция и де­ра­ци­о­на­ли­за­ция (по­ве­де­ния и со­зна­ния). По су­ти, де­мон­таж ка­пи­та­лиз­ма и не­о­ли­бе­раль­ная контр­ре­во­лю­ция (1980-2010 гг.) как его пер­вая фа­за (сле­ду­ю­щей фа­зой, по ло­ги­ке ве­щей, долж­на стать лик­ви­да­ция рын­ка как ин­сти­ту­та и за­ме­на его мо­но­по­ли­ей) оз­на­ча­ют по­пыт­ку сна­ча­ла ос­та­но­вить ис­то­рию, а за­тем вер­нуть ее в до­ка­пи­та­ли­с­ти­че­с­кое про­шлое: мир ин­ду­с­т­ри­аль­но-ги­пер­ин­ду­с­т­ри­аль­ных ан­к­ла­вов, ок­ру­жен­ных ка­с­то­во-ра­бо­вла­дель­че­с­ко-фе­о­даль­ны­ми зо­на­ми. Ка­пи­та­лизм есть ба­ланс меж­ду мо­но­по­ли­ей и рын­ком. Ус­т­ра­не­ние рын­ка с по­мо­щью мо­но­по­лии пре­вра­ща­ет ка­пи­тал во власть, ко­то­рая в по­сле­ка­пи­та­ли­с­ти­че­с­ком ми­ре, с уче­том ро­ли ин­фор­ма­ци­он­ных фак­то­ров, это власть над ин­форм­по­то­ка­ми (ин­фор­мо­сфе­рой) и пси­хо­сфе­рой.

Ка­ким ре­аль­но бу­дет по­сле­ка­пи­та­ли­с­ти­че­с­кий мир, за­ви­сит от про­те­ка­ния и ре­зуль­та­тов борь­бы в ус­ло­ви­ях кри­зи­са XXI в. Од­ним из глав­ных ору­дий в борь­бе за бу­ду­щее, за вы­ход из кри­зи­са яв­ля­ет­ся зна­ние о ми­ре. Про­бле­ма, од­на­ко, в том, что се­го­дня струк­ту­ры, обес­пе­чи­ва­ю­щие зна­ние о ми­ре, — на­уч­но-ис­сле­до­ва­тель­ские уч­реж­де­ния и ана­ли­ти­че­с­кие под­раз­де­ле­ния спец­служб — все ме­нее адек­ват­ны это­му ми­ру. Со­вре­мен­ная на­ука об об­ще­ст­ве все боль­ше на­по­ми­на­ет по­зд­не­с­ред­не­ве­ко­вую схо­ла­с­ти­ку; ме­с­то уче­ных за­ни­ма­ют экс­пер­ты — те, кто зна­ет всё боль­ше и боль­ше о всё мень­шем и мень­шем.

Запад смог навязать всему миру своё видение реальности, свою «сетку» обществоведения. В Японии, например, котируются лишь те японцы, что публикуются в англосаксонских журналах. Есть, конечно, и отдельные яркие попытки изменить это положение дел. Например, книга Эдуарда Саида «Ориентализм» 1978 года, которого можно считать «научным Хомейни». К сожалению, этот труд малоизвестен в кругах отечественных востоковедов.

Саид написал о том, что нынешний ориентализм – вовсе не наука, а «власть знания». Запад «ориентализировал» Восток, лишив последний тех качеств, что у него были. Со времен Александра Македонского Восток трактуется как отсталый. Восток – это общество, в котором нет частной собственности, нет свободных городов и нет свободного типа личности. То есть Восток определяется как негативный слепок с Запада.

Таким образом, последний с помощью своей науки (навязанной другим своей картины мира) делает примерно то же самое, что и с помощью экономики. То есть, в экономике ядро капиталистической системы (Запад) отчуждает у «Незапада» (периферии капсистемы) продукт, а с помощью науки у той же периферии отчуждаются пространство и время. Перед нами, таким образом, тонкий инструмент глобальной гегемонии.

Современный мир достаточно жестко структурирован. Наверху те, кого французский философ и экономист Жак Аттали называет неокочевниками.-4

Имеющая классическая триада общественных наук действительно работает лишь в «изучении только одной социальной системы - капиталистической, причем конкретно - ее Североатлантического буржуазного ядра». Для целей русского подъема и развития, таким образом, нынешние общественные науки не годятся. Увы, отечественные науки об обществе пребывают в глубокой зависимости от Запада. Пока не нашлось у нас своего Саида, разрушающего вредные стереотипы. Большинство отечественных исследователей рабски используют чужестранные теории.

Когда я читаю мемуары горбачевских перестройщиков, всяких Черняевых, Шахназаровых и прочих, то вижу: они по простоте душевной взахлеб пишут о том, что уже в 60-е годы разочаровались в марксизме-ленинизме и они встраивали в свои справки генеральным секретарям идеи социологии и политологии. Конечно, отчасти они подвирают, но только отчасти. Смотрите, какая вещь получается: советники вождей СССР 60-х годов встраивают в наше знание представления нашего главного противника! Нейтрального знания не бывает вообще. Если ты начинаешь смотреть на мир чужими глазами, ты начинаешь действовать в чужих интересах. Как говорил Тацит, в битве проигрывает тот, кто первым опускает глаза. Вот это и была именно такая ситуация.