Толстой против Микки-Мауса

На Форуме объединенных культур, прошедшем на днях в Санкт-Петербурге с участием президента России, разыгралось что-то вроде чемпионата мира на территории мировой культуры. Это состязание осталось невидимым для большинства участников форума. А между тем Россия на поле мировой культуры одержала решительную победу.

Начнем издалека. В 1986 году произошло событие, которое так и осталось единственным в истории политических элит США: в Овальном кабинете Белого дома состоялась встреча тогдашнего президента Рейгана и советского поэта Андрея Вознесенского.

– Где вы шили свой пиджак? Очень элегантный, – президент, что называется, зашел с козырей.
– От Валентино, – «непатриотично» ответил Вознесенский.

Разговор между тем завязался вполне непринужденный. Испортил все советский поэт. «Кто из русских классиков больше повлиял на формирование вашего характера в молодости – Толстой, Достоевский или Чехов?» – спросил Вознесенский, не ставя под сомнение тот факт, что президент-актер прекрасно знаком с шедеврами мировой культуры.

Президент помедлил и после паузы политкорректно ответил: «В юности я читал классиков мировой литературы».

После этого стало понятно, что все вопросы о литературной грамотности президента США будут выглядеть как прямой путь к международной напряженности. Вознесенский нагнетать не стал и ограничился вежливой болтовней ни о чем.

Позже он пытался понять, зачем Рейган пригласил его в Белый дом? Единственный убедительный ответ был таким: «Думается, Белый дом уже тогда разработал тезисы Бжезинского о признаках сверхдержавы, – писал в мемуарах Вознесенский. – В них культура страны следовала за ядерной мощью. Вероятно, его советники прочитали за две недели до этого в журнале «Тайм» подпись под моей фотографией из «Карнеги-холла»: «Самый великий из живущих поэтов своей страны». Белый дом доверял журналу «Тайм»».

Впрочем, возможна и другая трактовка. Поговорив с Вознесенским, политический ареопаг Вашингтона вполне убедился, что его поэзия – сложная, интеллектуальная и уникальная по своей энергетике – слишком трудна для того, чтобы стать массовой. А значит, если предложить России нечто более примитивное, власть над умами россиян будет обеспечена.

Возможно, во многом из этой мысли исходил самый влиятельный ветеран внешней политики США Збигнев Бжезинский, когда в 1990-е годы писал свой главный политический хит – книгу «Великая шахматная доска, господство Америки и ее геостратегические императивы». Признаков мирового гегемона Бжезинский насчитал четыре: в военной области, в области экономики, в технологическом отношении и в области культуры.

Последнее замечание выглядит неожиданно, но в логике Бжезинского вполне объяснимо. Эта логика требовала от культуры вовсе не глубины и гениальных прозрений. Само слово «культура» в устах Бжезинского, а значит и Вашингтона, приобретало значение, которое мы вряд ли найдем в наших толковых словарях и о котором даже не подозревал Вознесенский. Бжезинский говорит об американском масскульте, который, по его словам, конечно, отличается «некоторой примитивностью», но обладает главным – вирусной природой и способностью вызывать зависимость. «Культурное превосходство является недооцененным аспектом американской глобальной мощи, – писал Бжезинский. – Что бы ни думали некоторые о своих эстетических ценностях, американская массовая культура излучает магнитное притяжение, особенно для молодежи во всем мире».

В его системе ценностей стратегическая важность культуры заключена исключительно в ее захватническом потенциале. Культура Бжезинского – это оружие разрушения, примерно такое же, что и оружие биологическое. Если последнее разрушает человеческое тело, то культура страны-гегемона должна разрушать человеческие разум, душу – то есть все, что может этой гегемонии противостоять.

Ни возвышения человеческого духа, ни острых моральных проблем, ни простого расширения кругозора в культуре Бжезинского нет смысла даже искать. Их там просто нет.

Надо сказать, что завет Бжезинского в США выполнялся свято на протяжении многих десятилетий. Результатами культурного инфицирования мира этот геополитический ветеран мог гордиться: «Американские телевизионные программы и фильмы занимают почти три четверти мирового рынка. Американская популярная музыка также занимает господствующее положение, и увлечениям американцев, привычкам в еде и даже одежде все больше подражают во всем мире. Язык Internet – английский, и подавляющая часть глобальной компьютерной «болтовни» – также из Америки и влияет на содержание глобальных разговоров».

Эта культура-вирус в умелых руках американских пропагандистов позволяет внедрять в головы ее носителей практически любые удобные для гегемона нарративы. Надо убрать СССР из числа победителей фашизма во Второй мировой войне? Пожалуйста! И вот уже «Оскара» получает фильм, где Освенцим освобождают доблестные американские войска, а русские жертвы тоталитаризма завидуют их могуществу. Надо убедить мир, что рождение детей сейчас немодно? Пожалуйста! Тут же появляется движение чайлдфри, а его адепты дают интервью всем мировым каналам.

Казалось бы, миру есть что возразить, но куда там. Говорить правду в принципе могут все желающие. Но только бесплатно и под угрозой изгнания из профессии. А вот врать согласно стандартам Бжезинского можно за очень дорого и под фанфары всех премиальных жюри.

Как это работает, объяснил публике на Санкт-Петербургском форуме итальянский издатель Сандро Тети: «Я хочу вам сказать, что практически шантажировали нашего знаменитого [актера и режиссера] Бениньи, когда он участвовал в Голливуде с фильмом «Жизнь прекрасна». Вы, наверное, знаете, что он заработал «Оскар». И там скандально освобождают Аушвиц (Освенцим) американцы. Это не он сам целенаправленно придумал, ему сказали: слушай, либо американцы, либо вообще забудь об «Оскаре» в Голливуде».

Выступление Владимира Путина на Форуме объединенных культур обладало еще и весьма серьезным диалогическим посылом. Этот диалог развернулся даже не на территории конкретно российской культуры.

Оппоненты президента 17 ноября слушали его слова с той стороны глобуса. И вот что они услышали: «Опыт тысячелетней истории нашей страны, – спокойно и без лишнего пафоса говорил Путин, – убедительно свидетельствует, что культурное разнообразие – это величайшее благо, а взаимодействие культур – одно из условий стабильного и мирного развития, ведь среди главных причин нынешней напряженности в мире – именно претензии отдельных сил на исключительность, в том числе и культурную исключительность... Такая вульгарная глобализация и, добавлю, культурная экспансия обернулись подавлением и обеднением культур, многократно умножили конфликтный потенциал».
​
​

Против вирусной природы масскульта выступила «всемирная отзывчивость» подлинной культуры. Против примитивности культурного посыла – «высота взаимного духовного обогащения». Против гегемонии – «взаимодействие культур – одно из условий стабильного и мирного развития».

И тут патриархам американского политикума – Бжезинскому и Байдену – в сущности нечего возразить. Интеллектуальная и духовная глубина Вознесенского, а вместе с ним и Толстого, Достоевского, Чехова, оказалась исторически куда более всесильной, чем в 1986 году предполагал Рейган. Говорить на равных с Путиным и Россией в области культуры американскому политическому истеблишменту трудно. Традиции не те.

Если при упоминании русских классиков Рейган вежливо промолчал, то президент России только за один час пленарного заседания Форума объединенных культур успел процитировать Цицерона, Твардовского, Лермонтова, Горького, Омара Хайяма, Высоцкого и «Кавказскую пленницу» Леонида Гайдая. Вряд ли в Белом доме слышали о таких авторах.

1:0 в пользу России.