«Нравственные болезни происходят от дурного воспитания»: 205 лет со дня рождения Ивана Тургенева

Богатырь – ростом под два метра, он говорил высоким тенором, как будто смущался, не хотел затмевать и заглушать собой всех и вся. Почти всю жизнь провел на чужбине, рядом с женщиной, которую боготворил – с Полиной Виардо. И тем был и счастлив, и несчастлив.

Тургенев неуловим. Он ускользает от собирателя литературных гербариев, выпадает из любой классификации. Блестящий стилист, лирик, охотник, западник, республиканец, аристократ – все это про него. В течение 40 лет Тургенев оставался в центре русской общественной жизни, при этом пребывая в основном во Франции и в Германии. Ему поклонялись, с ним боролись, с его героев «делали жизнь». Истинный законодатель мод, по выражению журналиста Алексея Суворина, «он придумывал покрой, он придумывал душу, и по этим образцам многие россияне одевались».

Истинный реалист, он вел дневники за своих героев, чтобы они действовали «натурально». И это получалось безукоризненно. Но Тургенев – и мистик, его поздние повести – «Клара Милич», «Песнь торжествующей любви» – тоже находят поклонников. Тонкий художник, поэт, главным делом жизни он считал, что способствовал освобождению русских крестьян от крепостной зависимости. Это ему – эстету, знатоку мировой литературы – представлялось гораздо выше любой поэзии!

Барское самодурство

Он родился в несчастливой семье. Отец женился главным образом для того, чтобы поправить свои финансовые дела. Вероятно, это обстоятельство отразилось на характере матери, которая души не чаяла в Иване, но бывала жестока к нему. А уж ее барского самодурства по отношению к дворне сын стыдился с юных лет. С этого сыновьего бунта и началась его борьба с «крепостным» унижением человеческого достоинства. Всё это и превратило Тургенева в писателя.

Студент

Он слыл одним из наиболее вдумчивых студентов на философском факультете Петербургского университета. Потом жил на студенческих хлебах в Германии – и снова с головой ушел в учебу. О гегельянстве знал не понаслышке, античных классиков читал в оригинале. После таких штудий в петербургских литературных кругах его считали эталоном образованности. Он рассказывал о немецких идеях и Белинскому, и Некрасову. Просвещал старших товарищей по литературе, которые вообще-то считали его несколько легкомысленным и любили поучать.

Аннибалова клятва

Первая книга рассказов во многом так и осталась главной для Тургенева. Там нет ни слова о политике и почти отсутствует вымысел. Обыкновенные очерки охотничьих и деревенских впечатлений автора. Но «Записки охотника» сокрушали то явление, о котором Тургенев писал: «…враг этот был – крепостное право. Под этим именем я собрал и сосредоточил все, против чего я решился бороться до конца, с чем я поклялся никогда не примиряться… Это была моя аннибалова клятва». Писатель боролся с крепостными порядками не менее яростно, чем карфагенский полководец Ганнибал – с римлянами.

И сам император Александр II, хотя и не был поклонником изящной словесности, позже признавался, что именно «Записки охотника» убедили его в необходимости освобождения крестьян.

Артистичный повеса

Chère Eudoxie. Авдотья Панаева

В воспоминаниях писательницы Авдотьи Панаевой молодой Тургенев предстает фанфароном, эгоистичным, артистичным повесой, который любит прихвастнуть, приврать и беспечно порхает по литературному Петербургу. Мемуаристка (надо заметить, лучшая в русской словесности!) не заметила ни тургеневского великодушия, ни таланта, ни такта. У нее получилась отменная карикатура на Тургенева. Но праздничную атмосферу его писательской молодости она запечатлела ярко. Каждый рассказ из «Записок охотника» производил сенсацию, а то и скандал. В пестрой плеяде молодых прозаиков натуральной школы Тургенев затмевал всех. Его проза стала образцом стиля – изысканного и непринужденного. Он умел и обидеть, кольнуть эпиграммой:

• Вот еще светило мира!
• Кетчер, друг шипучих вин;
• Перепер он нам Шекспира
• На язык родных осин.

Или – коллективное творчество, но заводилой-то был именно Тургенев:

• Витязь горестной фигуры,
• Достоевский, милый пыщ,
• На носу литературы
• Рдеешь ты, как новый прыщ.
• 
  
• Хоть ты юный литератор,
• Но в восторг уж всех поверг:
• Тебя знает император,
• Уважает Лейхтенберг,
• 
  
• За тобой султан турецкий
• Скоро вышлет визирей.
• Но когда на раут светский,
• Перед сонмище князей,
• 
  
• Ставши мифом и вопросом,
• Пал чухонскою звездой
• И моргнул курносым носом
• Перед русой красотой,
• 
  
• Как трагически недвижно
• Ты смотрел на сей предмет
• И чуть-чуть скоропостижно
• Не погиб во цвете лет.
• 
  
• С высоты такой завидной,
• Слух к мольбе моей склоня,
• Брось свой взор пепеловидный,
• Брось, великий, на меня!
• 
  
• Ради будущих хвалений
• (Крайность, видишь, велика)
• Из неизданных творений
• Удели не «Двойника».
• 
  
• Буду нянчиться с тобою,
• Поступлю я, как подлец,
• Обведу тебя каймою,
• Помещу тебя в конец.

Этого удара Достоевский не забыл никогда. И ответил несколькими недобрыми шаржами на Тургенева в прозе – например, в «Бесах», где действует крайне суетливый и неприятный писатель Кармазинов. Они так и не примирились.