Банкротство империи Мамонтова

Современники прозвали Мамонтова Саввой Великолепным и московским Медичи. С флорентийским правителем Лоренцо Медичи Великолепным его сближали любовь к искусству и государственный ум. Как импресарио Мамонтов явил миру талант Федора Шаляпина, а как человек, действующий во благо страны, построил Донецкую и Архангельскую железные дороги.

Наследник состояния

Савва Мамонтов родился 14 октября (по другим данным — 15 или 16 октября) 1841 года в сибирском городе Ялуторовске. Его отец Иван Мамонтов занимался винным откупом: откупщики платили государству налог на алкоголь и получали право продавать его по своим ценам. В 1847 году Иван Мамонтов начал торговать вином в Московской губернии. Перебравшись в Москву, он основал Закаспийское торговое товарищество, приобрел акции Московско-Курской железной дороги, участвовал в строительстве Московско-Ярославской железной дороги.

Купцы того времени считали достаточным давать детям домашнее образование. Но шестеро детей Мамонтовых учились в гимназиях и университетах. Непоседливый Савва, третий по старшинству, был в числе отстающих учеников. В 1859 году, сдав через подставное лицо вступительный экзамен в Петербургский университет, он перевелся в Москву. Учеба на юридическом факультете не сделала из Мамонтова юриста, зато он стал завсегдатаем театральной студии и политических кружков. 

Летом 1862 года, после студенческих беспорядков в Казани, Петербурге и Москве, отец отправил сына в Баку — подальше от полиции, которая подозревала Савву в революционной деятельности. Он хотел, чтобы сын наконец прекратил «музыкантить, петь и кувыркаться в драматическом обществе».В конторе Закаспийского торгового товарищества 20-летний Савва наконец занялся делом. Почти год он провел в Баку и городах Персии, а в конце 1863 года вернулся в Москву и вскоре отправился в Милан поправить здоровье после длительного каспийского вояжа.

Здесь Мамонтов начал брать уроки оперного вокала, репетировал басовые партии в миланском театре — правда, на профессиональной сцене так ни разу и не выступил. Но ясно понял, что искусство для него было бóльшим, чем просто увлечением. Савва чувствовал и понимал прекрасное как истинный художник. Позже живописец Илья Репин признавался коллеге по цеху Валентину Серову: «Я люблю с ним [Мамонтовым] советоваться, он ведь очень чуткий человек — артист и умница!».

Вторая жизнь усадьбы Абрамцево

В Италии Савва Мамонтов познакомился с 17-летней Елизаветой Сапожниковой, дочерью богатого московского шелкоторговца. Весной 1865 года молодые сыграли свадьбу и спустя пять лет купили Абрамцево — подмосковное имение писателя-славянофила Сергея Аксакова. При прежнем хозяине здесь бывали Николай Гоголь​ и Иван Тургенев​, публицист Михаил Погодин, актер Михаил Щепкин​. При Мамонтовых же Абрамцево стало местом паломничества художников.

В имении регулярно гостили Илья Репин, Виктор и Аполлинарий Васнецовы, Василий Поленов, Василий Суриков, Михаил Нестеров, Константин Коровин, Михаил Врубель. Здесь прошло отрочество Валентина Серова, мать которого была дружна с Мамонтовыми. В дружеских и родственных отношениях с хозяевами Абрамцева состоял и Константин Станиславский.Мамонтовы много путешествовали по Европе, где заводили все новые знакомства. 

Скульптор Марк Антокольский, живший тогда в Риме, писал: «Вчера уехал один из новых друзей моих, некто Мамонтов. <…> Приехавши в Рим, он вдруг начал лепить, — успех оказался необыкновенный… Лепка у него оказалась широкой и свободной… Надо сказать, что если он будет продолжать и займется искусством серьезно хоть годик, то надежды на него очень большие». 

А Илья Репин как-то сказал Савве: «Тебе бы в артисты — громче Щепкина бы гремел, громче Мартынова».Но Савва Великолепный был слишком увлечен всеми искусствами, чтобы хранить верность одному. Он издавал альбомы с рисунками «абрамцевских» художников. Позже финансировал художественный журнал «Мир искусства». Несколько раз в год силами «абрамцевского кружка» Мамонтов-режиссер ставил любительские спектакли, которые по качеству костюмов во много раз превосходили постановки Императорских театров.

Мамонтовская опера

Увлечение театром переросло в идею собрать свою труппу. В 1882 году была упразднена действовавшая со времен Николая I​ государственная монополия на зрелищные предприятия.

В январе 1885 года премьерой «Русалки» Александра Даргомыжского​ в Москве открылся Театр Кроткова. Назван он был по имени директора, но вошел в историю как «Мамонтовская опера».В труппу Мамонтова набирали молодежь; самым старшим артистам — меццо-сопрано Татьяне Любатович и басу Антону Бедлевичу — было 25 лет.

Главную партию в премьере доверили 19-летней Надежде Салиной. Из-за неопытности артистов спектакль не имел особого успеха: зрителей восхитили лишь декорации, написанные Виктором Васнецовым. Мамонтов понял: чтобы взрастить собственных певцов, их нужно учить у мастеров. В сезоне-1885/86 вместе со штатными певцами на сцене театра выступали европейские звезды Либия Дрог, Мария Дюран, Мария ван Зандт, братья Антонио и Франческо д’Андраде. 

И все-таки слишком многое в театре делалось на скорую руку, по-любительски, и в 1888 году он закрылся.В 1896 году мамонтовская труппа возобновила работу под вывеской Частной оперы Винтер. Директором стала Клавдия Винтер, сестра фаворитки Мамонтова Татьяны Любатович. На нижегородских гастролях Частной оперы в роли Ивана Сусанина дебютировал солист Мариинского театра Федор Шаляпин. 

Мамонтов переманил никому не известного 23-летнего певца в Москву, где Шаляпин прославился, исполнив партии Бориса Годунова в одноименной опере Модеста Мусоргского, Ивана Грозного в «Псковитянке» Николая Римского-Корсакова, Мельника в «Русалке» Александра Даргомыжского, Мефистофеля в «Фаусте» Шарля Гуно и другие.

Служивший в театре дирижером Сергей Рахманинов прививал певцам отношение к спектаклю как к единому музыкальному полотну. Позже Шаляпин вспоминал, как Рахманинов учил отталкиваться от музыки в понимании роли, запоминать не отдельные партии, а оперу целиком. Над декорациями и костюмами для театра работали лучшие художники: Врубель, Поленов, Васнецов, Коровин.Мамонтов едва ли не первый в России задумался о синтетической природе оперного театра.

Банкротство империи Мамонтова

В это же время расширялась промышленная империя Мамонтова. После смерти отца в 1869 году Савва продлил железную дорогу от Ярославля​ до Костромы​. Это решение вызвало всеобщее недовольство: торговый оборот с Русским Севером в то время не окупал затраты на строительство дороги. В 1878 году была открыта Донецкая железная дорога, тоже признанная «нерентабельной». В 1882 году ее довели до Мариуполя, и донецкий уголь стал поступать к морю. В 1897 году Мамонтов продлил костромскую дорогу до Архангельска​.

В его планах было начать строительство дороги Петербург — Вятка, а также железнодорожной ветки от Томска до Ташкента. При этом Мамонтов хотел создать конгломерат из заводов, которые производили бы металл и оборудование для железных дорог. Чтобы получить деньги на реализацию проекта, ему пришлось взять их из кассы Ярославской железной дороги.

В сентябре 1899 года Савва Мамонтов был арестован. Одни историки полагают, что он стал жертвой соперничества министра финансов Сергея Витте и министра юстиции Николая Муравьева. Другие считают, что разорение было срежиссировано исключительно Сергеем Витте. 

С его молчаливого согласия Мамонтов приступил к воплощению своего плана, и именно Витте отдал приказ об аресте. Пока промышленника держали в заключении, его предприятия и недвижимость распродали за бесценок. Сумму залога подняли с 763 тысяч до заоблачных 5 миллионов, чтобы не выпустить промышленника на свободу, ведь он успел бы спасти капитал. Бывшая любовница Саввы Любатович и директриса Частной оперы Винтер спешно вывезли из театра имущество, часть которого распродали, а часть стали сдавать в аренду «родной» труппе за немалые деньги.Но общество встало на защиту московского Медичи. 

Начальник мастерских Ярославской дороги дал такие показания: «Савва Иванович — отец второй, добрая душа, другого такого не будет. Плакали мы горько, когда его взяли под арест. Все служащие сложиться хотели, внести кто сколько может, чтобы только вызволить его». Адвокат Федор Плевако произнес на процессе речь, вошедшую в историю отечественной юриспруденции: «Ведь хищение и присвоение оставляют следы: или прошлое Саввы Ивановича полно безумной роскоши, или настоящее — неправедной корысти. 

А мы знаем, что никто не указал на это. Когда же, отыскивая присвоенное, судебная власть… вошла в его дом и стала искать незаконно награбленное богатство, она нашла 50 рублей в кармане, вышедший из употребления железнодорожный билет, стомарковую немецкую ассигнацию… что же тут было? Преступление хищника или ошибка расчета? Грабеж или промах? Намерение вредить Ярославской дороге или страстное желание спасти ее интересы? <…> Судите, но отнесите часть беды на дух времени, дух наживы, заставляющий ненавидеть удачливых соперников, заставляющий вырывать друг у друга добро. В наше время мало работать — надо псом сидеть над своею работой».В июле 1900 года суд признал Мамонтова невиновным. 

Бывший миллионер поселился у дочери Александры и жил на скромные доходы от гончарной мастерской, перенесенной в Москву из Абрамцева.Спустя 15 лет, в разгар Первой мировой войны, журналист Влас Дорошевич писал:«Два колодца, в которые очень много плевали, пригодились. 

Интересно, что и Донецкой, и Архангельской дорогой мы обязаны одному и тому же человеку. «Мечтателю» и «Затейнику», которому очень много в свое время доставалось за ту и за другую «бесполезные» дороги, — С.И. Мамонтову. <…> И вот теперь мы живем благодаря двум мамонтовским «затеям». «Бесполезное» оказалось необходимым».

Саввы Мамонтова не стало 6 апреля 1918 года, похоронили его в Абрамцево.