Чучело.нет: как российские педагоги решают проблему буллинга

По статистике, каждый ТРЕТИЙ школьник сталкивается с буллингом — одни становятся жертвами, другие — агрессорами. При этом 60% учителей не придают значения проблеме травли. 

​

Не все педагоги умеют и хотят работать с травлей. Кто-то предпочитают не замечать проблем. А кто-то даже негласно поощряет буллинг. Зачастую, ни родители, ни сами дети, ни учителя не знают, как с ней справиться и куда обратиться за помощью. Тем временем уже вовсю развивается кибербуллинг (травля в интернете).

В рамках Форума Классных Руководителей в Москве я поговорила с тремя педагогами из Челябинска, Костромы и Нижнего Новгорода, которым удалось решить проблему травли на местах. 

Три истории, связанные одной темой, показывают — работать с буллингом можно и нужно. Но для этого педагог должен обладать либо эмпатией, либо действенными методами, а лучше и тем, и другим.

“Само не пройдет”

“К сожалению, буллинг в школе был, есть и будет. Это реальная проблема, которую нужно решать. Само точно не пройдет”, — считает Анна Белянкина, учитель информатики из Костромы, победительница Всероссийского конкурса профессионального мастерства "Лига вожатых".

Анна рассказывает, что нередки ситуации, когда педагог группы присоединяется к травле, возможно, по непониманию происходящего. В любом случае, нельзя оставаться в ситуации буллинг без помощи. Это может привести к появлению у ребенка суицидальных мыслей или нанесению вреда обидчикам. “Мышь, загнанная в угол, может убить льва”, — говорит Анна. Ребенок может получить травму на всю жизнь — нежелание общаться, боязнь выходить в новый коллектив, неспособность найти свое место в жизни.

Случай из практики Анны: в 6 класс пришел новый мальчик — Паша (имя изменено). Через несколько недель учитель заметила, что мальчик не общается с классом. Первый признак травли — изолированность от коллектива. Чуть позже начались негативные высказывания в его адрес и насмешки.

Анна периодически пользовалась ресурсом “Травли нет” и помнила первое правило, — “не делать вид, что ничего не происходит”. Учитель начала его со слов: “У нас в классе происходит травля, и это плохо”. Она объяснила, что из этой ситуации надо правильно выйти, так как страдают все участники буллинга:

• Тот, кого травят: ему плохо

• Тот, кто травит — он нападает, так как у него нет возможности утвердиться иначе

• Страдают наблюдатели: они боятся, что когда—то их тоже будут травить.

“Шестой класс — это младшие подростки. Они уже не дети. Им нужно четко объяснять, что педагог не приемлет травлю и в их коллективе ее не будет”,— объясняет Анна .

Затем Анна привлекла школьного психолога на тему творческой ориентации (чем заниматься, чтобы стать лучшим без агрессии) и провела акцию “Травли нет”: класс разделили на группы, каждая из которых получила микропоручение. Кто—то отвечал за оформление. Кто—то за контент, кто—то стал активным организатором и рассказывал сверстникам о способах преодоления сложных ситуаций. В классе провели КТД, все дети увидели, что могут открыто говорить о проблемах.Ситуация разрешилась, а ребенок успешно влился в коллектив

Следующим шагом после классного часа и привлечения психолога стал классный час с родителями. Анна рассказала, что происходит и почему страдают дети, дала ссылку на ресурс “Травли нет”. Комплексная работа принесла результат.

В финале Анна рассказала детям историю своей жизни: она тоже была жертвой травли в школе. Помощь тогда ей оказали только родители.

Анна считает, что жертвами и агрессорами часто становятся вполне благополучные дети. Кто—то боится общения, кто—то чувствует угрозу своему авторитету или безопасности — нарушение стабильности может стать причиной. Срабатывает инстинкт — бей или беги. “Главное не отмахиваться от ребенка и не закрывать на травлю глаза”, — уверена Анна.

“Если не учитель, то кто?”

Алевтина Нагимова, учитель истории и обществознания из Челябинска, из педагогической династии.

Общий педагогический стаж ее семьи —  238 лет. 

Проблемная ситуация сложилась в пятом классе, в который Алевтину поставили классным руководителем.  На одной из перемен мальчишки достали из шкафа 15 упаковок пластиковых стаканчиков и построили из них огромную радугу до потолка. Одноклассница Марина пыталась их вразумить, но  никто ее не послушал. В итоге девочка сфотографировала радугу из стаканчиков и выложила в чат с учительницей. 

После того как веселье закончилось, началась травля. Девочку откровенно обижали, называли “предателем”. Травля длилась неделю. Вскоре девочка перестала ходить в школу. 

“Любой конфликт решается разговором”, — объясняет Алевтина. Классный час в пятом классе она полностью посвятила теме травли. Когда учитель спросила, правильно ли поступила девочка, все хором ответили “нет (“своих не сдают”). Но когда начали обсуждать, правильно ли было использовать запас стаканов на месяц, почти все признали, что нет. Более того, теперь детям пришлось в течение месяца приносить стаканы из дома. Алевтина мастерски подвела к тому, что Марина пыталась остановить мальчишек и только потом написала в чат. Решили, что все были по—своему неправы и попросили друг у друга прощения. 

“Мы нивелировали ситуацию в зачатке. Еще чуть-чуть — и ситуация вышла бы из под контроля. Решать такие вопросы — обязанность учителя. Если не мы, то кто”, — резюмирует Алевтина. 

“Человек, который осуществляет насилие, скорее всего когда-то был жертвой”

“Проблема буллинга очень актуальна. Она перетекает в кибербуллинг, а его почти невозможно контролировать, так как в соцсетях никто травлю не отслеживает”, — говорит Егор Мямлин, педагог—психолог из Нижнего Новгорода — лауреат всероссийского конкурса профессионального мастерства “Педагог—психолог России 2023” и номинант специального приза от Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека.

В школах уже создают систему, которая могла бы предотвращать и разрешать подобные ситуации. Но для себя и своих учеников Егор разработал следующий алгоритм действий.

1. Предупредить проблему: в начале учебного года в малых группах проводится тимбилдинг и командообразование. Ребята получают общее задание и должны совместно его решить, адаптируясь друг к другу.

Когда есть коллективное  задание и соревновательный режим,  подростки объединяются ради общей цели.

2.Проговаривать проблему — один из вариантов решения: обсуждать последствия буллинга, вместе смотреть фильмы тему.

“Очень важно не бояться сказать, что есть насилие, если оно действительно есть. Не закрывать глаза и признавать буллинг, если он случился”,  — считает Егор.

3.Направлять агрессора в конструктивное русло. “Дети, которые проявляют агрессивное взаимодействие с социумом, всегда чего—то боятся. Вероятно у них нет авторитета, который мог бы им объяснить, что не так. Нужно проговаривать с  ними, почему они это делают, что получают и делать акцент на том, что чувствует пострадавший. У агрессоров часто слабо развит эмоциональный интеллект — они и свои—то чувства не понимают”, — считает Егор.

Юнг считал, что человек,  который осуществляет насилие, скорее всего сам когда—то был жертвой насилия. Это похоже на правду, уверен Егор.  Человек,  который видел насилие и получал такой социальный опыт,  будет его проявлять: так как для него оно станет нормой и единственным способом психологической защиты.

“Сейчас профессора психологии подготовили алгоритмы действий при травле. Проблему видят. Ее решают. Если в школах появится школьные психологи на каждые 300 человек проблему буллинга в школе можно будет решить в течение 1—2 лет”, — уверен Егор.

Однако уже в ближайшее время придется разрабатывать алгоритмы под новые ответвления буллинга — кибербуллинг, моббинг, сталкеринг.

​