Самостийная Россия

Последнее время в России наряду с глобализационным вектором (приучаемся к западным стандартам, просимся в ВТО и т.п.) активно начинает проявлять себя противоположный, самостийный вектор. Если раньше интеграционные процессы на постсоветском пространстве (от СНГ до ГУАМ) являлись по сути формами переработки и усваивания имперского наследия, то теперь эти процессы постепенно направились в сторону создания нового самодостаточного объединения, способного в принципе нарушить монополию евроатлантических структур.

Вряд ли кто-то специально направляет эти процессы, которые идут уже лет десять в разных странах, но постепенно вокруг России возникает комплект управленческих механизмов, параллельных вашингтонско-брюссельским. В сфере политической интеграции это – ЕврАзЭС, недостроенное Союзное государство и даже "русский мир" патриарха Кирилла. В экономико-финансовой сфере - Таможенный союз, существование которого уже существенно напрягает Еврокомиссию, а также задуманный Медведевым международный финансовый центр в Москве. В военной сфере это ШОС и ОДКБ. Наделавшее немало шуму предложение сенатора Торшина ограничить компетенцию ЕСПЧ объективно ведет к автономизации национального законодательства, а поддержанная на днях Путиным идея создания рейтингового агентства ЕврАзЭС призвана обеспечить независимость от международных рейтинговых агентств, иными словами – независимость от западных оценок.

К такой же независимости от мировой шкалы политических ценностей ведет и идея "суверенной демократии".

Разумеется, в этом нет какого-то единого плана и четких сценариев, все идет как-то само, но по совокупности возникает база для отрыва от Запада с переходом к частичной конфронтации. Сложно судить о реальности таких сценариев, но такая возможность сама по себе становится фактором, влияющим на все дальнейшее.

Вообще Россия, не Кремль, не общество, а сама Россия, взятая в геополитическом плане, в последнее время тоскует по суверенитету, и будто испытывает потребность порвать со старшим братом, как это сделали 20 лет назад советские республики. Порвать, послать и зажить своей жизнью. С одной стороны, России еще учиться и учиться, с другой – неловко ей, огромной и великовозрастной, сидеть за одной партой с дразнящейся мелюзгой, как сидел когда-то будущий автор "Гадкого утенка". Это, я думаю, чувствуют многие, просто редко говорят об этом. Могут быть и другие аналогии – мало ли кто приходил в школу на несколько лет позже сверстников. Это тоже очевидно. Так или иначе, разрыв вполне вероятен, но когда начинаешь о нем думать, вспоминается столько всего, что я, пожалуй, не стану гадать, чем это все могло бы закончиться: трагедией, комедией, или чем-нибудь путным.