Большая кровь

Раньше основной врачебный документ - “ история болезни “ называли “скорбный лист. Читать да и писать на этих желтоватых, как-бы пропитанных мочой листах - в самом деле - скорбный труд. Труд, который часто пропадает зря, начинаясь с жалоб и кончаясь сомнительным выздоровлением или несомненной смертью.

Есть определенная схема врачебных записей в этой истории. Все начинается с жалоб. Раньше врачей за то и любили, что им можно и нужно было жаловаться. Вы вспоминали, что, в самом деле, сушит во рту, что сильнее болит утром, что на работе нелады и соседи сволочи. Все это записывалось да вот беда - часто таким почерком, что прочитать невозможно.

Записи одного хирурга могла расшифровать только медсестра, прошедшая с ним войну. Читала она, положив историю вверх ногами и справа налево: всю войну она дублировала записи хирурга в карточках раненых сидя напротив его. Так и привыкла к его каракулям в перевёрнутом виде.

Теперь не спрашивают и не слушают. Раздав распечатки, попросят подчеркнуть где «да» где «нет». "А потом – скажет врач – я все обработаю и мы поговорим". Но нет - не поговорит и не переспросит. Как ЛЕГО сложит ваши боли и страхи с бланками анализов, рентгена, компьютерной томографией и скажет:

- Ну что, больной, будем оперироваться? Завтра.

Ну, вот и операция. Хирургия. Любая победа хирургии - крах - терапии. Операция это такой метод лечения, который может убить.

Удачная операция-это просто неудавшаяся попытка убийства больного группой лиц по предварительному сговору с применением холодного оружия и сильнодействующих психотропных ядов.

Труд хирурга-неблогадарен. Как не объясняй больному и его родственникам сложность операции – не поймут. Можно удалить убивающую больного опухоль-напишут жалобу на холодный больничный суп. Удалишь бородавку - в газету- благодарность, коньяк в руки - - мешала очень бородавка. А про опухоль больной, обычно, не знает. \

Удаляли мы, как то,  большую опухоль головного мозга.

Началось все очень прилично. Опухоль легко отделялась от мозга-значит больше шансов, что доброкачественная. И вдруг после легкого движения инструмента – хлынула кровь. Бьет, как из крана, шипит, заливает все: рану, инструменты.

В человеке 8-10 литров крови и при таком темпе кровопотере вся она может вытечь из больного за 10-15 минут.

Она и вытекла Кровь больного и кровь чужая, которую лили в три вены анестезиологи.

Давление у больного не определяется, сердце - еле-еле. А раз давления нет, то перестало кровить. Сразу увидели разрыв тонкостенной вены. Быстро ликвидировали разрыв. Переливаем, что в этих случаях нужно. Давление появилось, но низкое и нестабильное. Нужна кровь, а её на станции переливания уже нет: на этого больного и ушла.

 Оперировал Иван – общеизвестный хам и крикун. Больные его боятся и не любят. Иван орет анестезиологу:

- Кровь возьмете у меня!

А это против всех правил и приказов. Против не против, а только уложили хирурга на каталку рядом с операционным столом и шприцами перелили его кровь больному. Группа и резус совпадали, да и пробы на совместимость, конечно, провели. Давление у больного стабилизировалось.

Иван снова помыл руки, переоделся в стерильный халат и закончил операцию.

Завершилось всё благополучно: больной поправился - опухоль оказалась доброкачественной. Хирургу объявили выговор и на очередной квалификационной комиссии высшую категорию не подтвердили- опустили на первую. По больнице пошла ходить шутка, что несовпадение группы и Rh-фактора у больного с показателями крови Ивана- абсолютное противопоказание к операции.

Я согласен, что хороших врачей мало. Их небольшие, чем хороших специалистов в любой другой профессии. Только не все профессии требуют такой большой крови. Попробуйте предъявить к своим близким те требования, которые предъявляются, обычно, к медикам. Вас постигнет глубокое разочарование - мало кто из наших близких терпелив, добр и честен в той степени, в какой мы этого требуем от медиков.