Нееврейский вопрос

Какие только мифы ни укоренились в общественном сознании в качестве достоверных фактов. Евреи в народной мифологии — то хитрые и умные, а то — жадные до наивности; иногда революционеры и разрушители, а — иногда тайные правители мира. Но миф о враждебности к христианам и христианству принес евреям больше всего бед и породил самые мрачные страницы нашей истории.

 

Христианская историография изобилует описаниями преследований христиан иудеями, и даже там, где это не подтверждено фактами, подразумеваются еврейские козни. Если кого казнят — так потому, что «это приятно иудеям».

 

В России миф этот, возможно, популярнее, чем в иных странах. Императрица Елизавета Петровна начертала на донесении Сената, признавшего выгодной еврейскую коммерцию, свою резолюцию о высылке евреев из России: «От врагов Христовых не желаю интересной прибыли». Иоанн Кронштадтский утверждал: «Они крепко ненавидят нас и болеют дьявольскою ненавистью». Можно привести еще немало цитат, суть которых — мнение, что в еврейском мировоззрении ненависть и враждебность к христианству занимают чуть ли не центральное место.

 

Возможно, многие не чуждые еврейскому миру люди с удивлением читают эти строки. Разве христианство, с точки зрения иудаизма, — не язычество?! Разве нет для евреев более негативного выражения, чем «мешумад» — крестившийся еврей?! Так давайте же вместе проверим, что здесь правда, а что — устоявшийся миф.

 

Для христианства евреи — естественный соперник. Само название Нового Завета подразумевает реформу и отрицание старого, негативная оценка которого необходима для обоснования появления нового. Примеров этому отрицанию в святых для христианства текстах немало. Здесь и коллективное обвинение всего народа, и образ ультимативного злодея Иуды, легко ассоциируемого со всеми евреями. В более поздней литературе появилась легенда об Агасфере (Вечном Жиде). Еврей, сохраняющий свою веру, отказывающийся креститься (как в упомянутом эпизоде с Елизаветой) посягает на основы христианской веры, на ее внутреннюю прочность.

 

Но иудео-христианские отношения асимметричны по своей сути. В еврейских текстах и еврейском самосознании христианство и Иисус находятся на периферии или вообще отсутствуют. Возможно, это и является самым обидным...

 

Судите сами: то, что в Письменной Торе нет ничего о христианстве — и так понятно: его еще и в помине не было. (Недаром «новообращенных» христиан их наставники обычно предостерегают от того, чтобы зачитываться Ветхим Заветом.) Но и Мишна, написанная во II веке, ни словом не упоминает ни христианства, ни его лидеров. В Талмуде при желании можно найти отголоски этой темы, в результате чего несколько отрывков, подразумевающих, по мнению некоторых исследователей, христианство, в европейских изданиях Талмуда пропущены. Пропущены не потому, что евреи хотели что-то скрыть, а из-за требований церковной цензуры, увидевшей в них поношение веры. Сейчас эти тексты доступны всем, и желающие могут знакомиться с ними без всяких ограничений.

 

Но можно ли на основании этих текстов считать Талмуд антихристианским трудом, как иногда пытаются изобразить?! Только если не принимать во внимание реальной картины. Прежде всего следует отметить, что из 5894 страниц стандартного издания Талмуда попавшие под подозрение цензуры отрывки все вместе вряд ли смогут заполнить и одну страницу. Во-вторых, в этих текстах есть упоминание двух людей, казненных за идолопоклонство, именно их иногда связывают с личностью Иисуса. Один из них, по имени Йешу, был учеником рабби Иегоши бен Прахьи и жил во времена Александра Яная. Обидевшись на своего учителя, он основал секту, а затем был казнен за колдовство. Другой — идолопоклонник, известный под именем Бен Пандира (или Бен Стада), его отчим упоминается в Талмуде как современник рабби Акивы (то есть он жил значительно позже разрушения Храма). В истории каждого из них есть детали, напоминающие библейский рассказ об Иисусе. Например, оба отправляются в Египет, имя первого, Йешу, созвучно имени Иисус, мать второго зовут Мирьям, казни обоих произошли в канун Песаха. Но детали эти не так уж уникальны, а отличий и несоответствий — как хронологических, так и событийных — слишком много. То есть с большой степенью достоверности можно говорить о том, что базисные тексты еврейства вообще не упоминают Иисуса, а если и упоминают, то настолько вскользь, что говорить о христианстве, как о центральном враге, совершенно некорректно. Были у евреев в те времена заботы посерьезней. В империи Сасанидов, во время правления которых происходило составление Талмуда, зороастрийские маги были намного более заметной проблемой. Именно к ним и к их последователям относится большинство упоминаний идолопоклонников в Талмуде.

 

В дальнейшем отношение евреев к христианству основывалось на его классификации в качестве религии смешанного характера — частичного монотеизма, унаследованного от евреев, разбавленного элементами языческой культуры Римской империи и народов Ближнего Востока. Дискуссию мудрецов о том, как следует относиться к христианству, крайне упрощенно можно свести к известному вопросу: стакан наполовину пуст или наполовину полон? Как понятно, соотношение элементов, составляющих христианство, изменялось в зависимости от времени и страны. Рамбаму из просвещенного Каира XII века христианская Европа виделась страной варваров и казалась неприглядной, в то время как Меири, живший в Каталонии в XIV веке, относился к ней иначе. Но и Рамбам видел в христианстве позитивное начало по отношению к языческому миру — его миссию донести до человечества представление о заповедях Торы и грядущих мессианских временах.
Не последнюю роль в отношении евреев к окружающим христианским народам играл уровень ощущаемого ими давления или агрессии со стороны христиан. Годы преследований породили жесткий антихристианский памфлет «Сказание о повешенном», но в более спокойные для себя времена евреи были настроены патриотично в отношении приютившей их страны и вполне солидаризировались с ее культурой. Когда религиозность перестала быть всеобщей, многие еврейские мудрецы поощряли сохранение связи нееврейского окружения со своей религией и осуждали рост атеизма.