Период полусправедливости

Стремительно начавшийся, но не доведённый до конца мятеж развивался по законам голливудского кинематографа: люди с автоматами, бронированная техника в центрах городов, стремительное наступление со сбитыми самолётами. Очевидно, что организаторы этого действа делали упор на красивую картинку и эффектность, пытаясь при этом максимально отодвинуть в тень истинные причины происходящего.

И это у них получилось. Непонимание целей и задач дало нужный градус нервозности как внутри России, так и за рубежом. Реализации неких собственных планов мятежники достигли. Каких именно – вопрос частный, тактический и по большому счёту не столь важный. Гораздо более серьёзными могут стать идеологические и социальные последствия «марша справедливости».

Ключевой нюанс кроется в названии, которое мятежники дали своей акции. Точнее, в содержащемся в нём слове «справедливость». Оно выражает важнейшую в российском обществе базовую ценность. Столетиями общество было готово отказаться от части свобод в обмен на гарантии справедливости. Носителем последней в разные эпохи могли быть император, КПСС или президент. Но главное, что он был один. Справедливость должна быть одна – будучи разделённой и переданной в разные руки (особенно если эти руки находятся в конфликте), она теряет свой смысл.

Подтачивать устоявшееся в современной России понятие о справедливости Евгений Пригожин начал задолго до мятежа.

Тезисы его речей о коррупции и непрофессионализме руководства Минобороны были лишь фоном. За день до известных событий вышла первая часть его большого интервью, в котором он поставил вопрос о справедливости даже решения о начале специальной военной операции.

История говорит о том, что справедливость должна быть с кулаками. У Пригожина кулаки были железными. Власть не противопоставила кулакам мятежников свои собственные: двигавшаяся на Москву колонна практически не встретила сопротивления. Отказавшись демонстрировать свою военную силу, власть обратилась к закону. Организаторы мятежа были объявлены предателями, которых ждёт неотвратимое наказание. Было заведено уголовное дело по одной из самых серьёзных статей УК РФ.

Бойцы ЧВК «Вагнер» у здания штаба Южного военного округа.Фото: Анатолий Карбинов/NEWS.ru/ТАСС

Но именно этот шаг завёл власть в ловушку. Через считанные часы было заявлено, что уголовное дело будет закрыто (правда, официально об этом до сих пор не объявили, а источники в силовых структурах говорят, что расследование продолжается).

Любое дальнейшее развитие событий сулит новые проблемы. Если мятежники действительно получат прощение и амнистию, то это послужит сигналом для других представителей элиты, которые все выходные задавались одним вопросом: «А что, так можно было?» Если у Пригожина и его команды получится избежать хотя бы символического наказания, то ими может быть сделан вывод: закон более не является инструментом справедливости. Если расследование дела продолжится, то часть элиты поставит под сомнение справедливость власти, давшей слово, но не сдержавшей его. Оба сценария открывают пространство возможностей для очередных провокаторов и провокаций, которые в нынешних непростых условиях могут появиться в любой момент.

Социальную базу для потенциальных провокаций власть создала своими руками. Именно она долгое время держала Евгения Пригожина на особом положении – положении героя, которому единственному было позволено критиковать систему. Пока других отправляли под суд за мемы и посты, Пригожин своей критикой создавал для себя широкий пласт сторонников.

Наиболее радикальная часть этих последователей могла остаться недовольной тем, что «повар» остановил свой марш. И они потенциально могут желать продолжения банкета с подачей максимально горячих блюд.

Будут ли потенциальные новые провокации иметь успех, зависит от реальности сплочения населения вокруг власти. Но если для кого-то или чего-то произошедшее и стало стресс-тестом, то именно для социологических отчётов, свидетельствовавших о почти стопроцентной его консолидации. За прошедшие выходные с заявлениями о поддержке руководства страны выступили лишь немногие губернаторы. Лидеры общественного мнения ограничились высказываниями о том, что мятеж – это плохо и бесперспективно.

Главным цветом настроения самого населения стал фиолетовый. Ни одного митинга или пикета с плакатами «Руки прочь от власти» в Ростове, Воронеже и других городах замечено не было. Фантастические рейтинги поддержки утонули в культивировавшихся в последние годы аполитичности и «хатаскрайничестве». Сложно представить, что именно должно произойти, чтобы в случае очередных провокаций население отреагировало на них как-то по-другому.

Сохранение устойчивости системы сейчас зависит от того, насколько быстро российское руководство сделает из случившегося выводы и предпримет шаги на упреждение. До сегодняшнего момента оно всё в большей степени теряло способность формировать повестку. А тот, кто повестку не формирует, вынужден играть в рамках чужой повестки и гасить неожиданно разгоревшиеся пожары. Время на пересборку основных ценностей, формирование активной, а не наводящей лишь лоск социологическими отчётами поддержки населения и создание актуальной повестки как внутри России, так и за её пределами есть. Насколько много этого времени – вопрос другой.

Константин Джултаев