Поэт – священная корова

Мне, узкоглазой и ширококостной,
Февральским утром в год бы високосный,
Когда по небу мечется заря
В тулупе красном речью бы несносной
На лобном месте мне б гневить царя.
И крикнуть: - Царь! Ты много войска маешь,
Но ни черта в стихах не понимаешь,
Черства твоя порода и глуха…
Опричнина – жестокая затея,
Кровопролитье – до-о-о-лгая затея,
Опричник зря кровавый бой затеял
Со мной на понимании стиха.
Вот он впрягает шею, руки, плечи
В дилемму – не убить, так искалечить,
Но – не читать, не слышать, не видать,
Столкнуть с Земли, покончить с днём рожденья,
В то солнечное, яркое сплетенье
Строфы, - ногой, обутой в хром, поддать!

О, как всего, что с лёту не понятно,
Бояться те, кто носит крови пятна
На рукавах камзола!..

Вникни, царь
Поэт – это священная корова,
И если государство нездорово,
Ты песню топором не отрицай!
Ведь кто бы смог из преданного войска
Смочить траву слюной такого свойства,
Чтоб ты глотал метафор молоко,
И мозг светлел, и улыбалось тело?..
Я стою плахи, но не в этом дело,
А дело в том, что царство – велико,
А в нём одним опричникам легко.
А топоры – не мёд, они не тают,
И головы, как яблоки слетают
С мертвецким стуком с Лобного крыльца,
И мозг чернеет, истуканом – тело…
 - Ты стоишь плахи!
- Царь, не в этом дело.
Казни меня, но государство в целом
Вполне достойно лучшего конца!..

1958 год.
Владимир Цыбин