"Хорошие пилоты закончились ?" Почему российские самолеты "теряют" бомбы

Радио Свобода - иностранный агент.

Взрыв авиабомбы в Белгороде, или, как его назвали российские власти, "нештатный сход авиаприпаса", не первый подобный случай в России за последнее время. Семнадцатого октября 2022 года в городе Ейске, это южный берег Таганрогского залива, на жилую многоэтажку упал бомбардировщик Су-34. Тогда погибли больше десяти человек. А 23 октября уже Су-30 рухнул на двухэтажный дом. Тогда, по данным российских государственных СМИ, погибли два военных летчика.

О причинах таких авиакатастроф Настоящему Времени рассказал приглашенный научный сотрудник американского научного центра Школа Флетчера, эксперт по российской внешней и оборонной политике Павел Лузин. По его мнению, то, что произошло в Белгороде, – результат попытки бомбить Харьков с большей дистанции. Для этого в России используют специальные устройства, которые должны превращать обычные бомбы в планирующие:

– Я думаю, что бомба не отвалилась. Они начали к обычным бомбам цеплять раскрывающуюся "бабочку", которая позволяет бомбу превратить в планирующую, то есть увеличить дальность полета. В этом модуле есть какая-то машинка управления, которая за счет простых электронных гироскопов позволяет этой бомбой немного управлять в полете. Аэродинамические поверхности двигаются, и за счет этого можно менять курс, корректировать ее полет. И я думаю, что бомбу сбросили, чтобы она летела в сторону Украины, в сторону Харькова. Ее сбросили, но механизм не сработал, и бомба просто плашмя упала на Белгород. Несанкционированный, незапланированный сход бомбы с подвеса – такое, наверное, может быть, но, по-хорошему, отвалиться она должна была, например, при взлете самолета, если ее плохо закрепили или сам пилон сломан, потому что самые большие перегрузки идут на взлете.

В полете, если пилот не нажал на кнопочку, ничего сойти так вот просто не может. Пилоты смотрят: "Ой, бомба у нас отвалилась". Как они, интересно, поняли, что бомба отвалилась: когда пытались запустить – не запустилась, посмотрели, а у нас бомбы нет, куда-то делась. Нет, скорее всего, они знали, что делают, они запустили бомбу, она просто не раскрылась, не полетела, просто упала на Белгород.

– А что происходило в Ейске, в Иркутске в октябре прошлого года?

– Там ошибка пилотирования. В Ейске, возможно, повреждение двигателей или птицы у них там залетели куда-то, то ли просто отказ двигателей, помпаж. Бывает. Дело в том, что хороших пилотов в российских Воздушно-космических силах уже мало осталось. Там есть проблемы с квалификацией, и поэтому могли из-за какого-то ЧП, которое в другом случае просто привело бы к тому, что они посадили бы сломанный самолет на одном двигателе куда-то, но они в дом влетели.

В Иркутске вообще мутная история. Видимо, произошел какой-то отказ, который пилотов вывел из строя, система подачи кислорода или еще что-то. Я в таких ситуациях всегда предпочитаю опираться на результаты расследования, а нам их никто пока, насколько я помню, не представлял официально. Такие расследования и год, и полтора могут тянуться, если ситуация сложная, технически неясная. Поэтому, я думаю, когда-то будет понятно, что там в Ейске случилось и в Иркутске. Другое дело, что это ведь не единственные инциденты были, падали же самолеты, и до этого падали. Просто в условиях войны вы все лучшее отправляете на войну, а остается то, что остается, а вам все равно надо подготовить пилотов и летать на чем-то.

Ко всему прочему есть же такое понятие, как износ людей. Люди морально изношены, деморализованы, люди на нервах, причем на нервах по всей иерархической цепочке. Работать хорошо в таких ситуациях они не могут, они могут только нервничать, больше пить и хуже летать.

Хорошие пилоты в России закончились. Плюс ко всему есть проблема, что кондицию российский летчик получает где-то к 28 годам, а в отставку эти летчики кондиционные начинают выходить уже в 32 года, т. е.

он летает три-четыре года. Они в отставку выходят не только потому, что там система пенсионного обеспечения военная такая, что ты можешь пораньше выйти, что люди не задерживаются в армии, полетал-полетал, пошел переучился на Boeing, Airbus и летаешь на гражданке. Они выходят в отставку по состоянию здоровья, потому что у них у всех начинаются большие проблемы со здоровьем уже к 30 годам.

– Об этом говорят и украинские пилоты, что костюмы, которые должны защищать от перегрузки, не всегда справляются со своей задачей, и, я так понимаю, не особо соблюдается режим отдыха, потому что война.

– Естественно, режим отдыха не соблюдается. И учитывая, что мотивации воевать особо у этих нет, у них абсолютный цинизм: мы летим, мы сбросили, нам сказали, мы не думаем. У них мотивация одна: сколько получат за боевые вылеты, медальки, ордена. Они уже начинают высчитывать в голове, когда закроют военную ипотеку. Закрыть ее и бежать из армии. Вчера выходил на расследование, украинцы вскрыли переписку одного авиационного штурмового полка, там 74 офицера. Но они вскрыли по медицинским карточкам, потому что получили доступ к почте гарнизонного врача. И мы видим в опубликованной части выписок, что там просто какие-то ходячие развалины. Человеку 30 лет в среднем, они 1980–84 года рождения, в 2012 году один на обследовании с операцией, у другого операция, послеоперационное восстановление, у третьего… И там такие диагнозы, как будто человек три года сидел на холодном бетоне, пил водку и на него кашлял туберкулезник. Я утрирую, конечно, но как они себя доводят до такого состояния, для меня вот это вопрос.

– Хочу уточнить состояние российской авиации. Понятно, что пострадало, например, танкостроение из-за того, что нет иностранных комплектующих. А про российские самолеты можно сказать, что они в таком же состоянии, как танки, или хуже, или лучше?

– Мы не знаем. Мы знаем, что Россия производит разные типы самолетов, но у нее самые передовые это Су-30СМ, Су-35 и Су-34, который истребитель-бомбардировщик, но используется исключительно как фронтовой бомбардировщик. Там есть еще Як-130, но ставим за скобку, потому что в этой войне он, по-моему, еще ни разу не применялся, это учебная машина, она может использоваться как легкий штурмовик, но не используется. Все остальное – это советский запас, который модернизируется, типа Су-25, там двигатели меняют иногда. Но вот три типа самолетов – Су-30, Су-35, С-34 – в год от восьми до двенадцати штук производят. За счет чего можно нарастить – исключительно за счет экспорта, экспорт сократился, тогда можно попытаться произвести чуть больше на территории России. Но чудес не бывает. Если вы произвели двенадцать, вы двадцать пять не произведете. Невозможно.

Россия никогда и не готовилась к такой затяжной войне, а сейчас она делает вид, что готова воевать, но у нее единственный путь – это снижение интенсивности войны, а мы уже видим, что идет снижение. Во-вторых, это, в общем, переход к иррегулярным боевым действиям, что мы тоже видим: все эти добровольческие формирования Минобороны – это все иррегулярные войска, это все по сути комбатанты, которые будут ездить на чем придется, которые будут уазик "Буханку" сталью обшивать, пулемет ставить и кататься по украинским степям в надежде, что просто за счет большой территории украинской армии будет тяжеловато.

Мы же помним ИГИЛ. Его выбивали с территории Ирака и Сирии с 2014 по 2017 год, битва за Мосул шла несколько месяцев. Вот Россия рассчитывает на то, что российская армия станет ИГИЛом, который еще повоюет с некоторым запасом авиации, ракет, но, в общем-то, это будет ИГИЛ. И тактика ИГИЛа уже есть: бомбим города мирные и пытаемся запугать население, терроризируем население, которое захватили, оккупировали. Вот и все. Россия – террорист. Вся тактика российской войны террористическая.