«Я — национал-большевик», — говорил Геббельс о себе

На модерации Отложенный



Для меня не новость, что Национал-Социалистическая Рабочая Партия Германии, (NSDAP) и Всеросийская Коммунистическая Партия (большевиков) ВКП(б), "близнецы-братья".
Но вот то, что об этом писал доктор Геббельс я действительно не знал.

UPDATE:

ВИКИ:

22 февраля 1925 года Геббельс стал членом вновь учреждённой НСДАП. В марте на собрании руководителей партии в Гамбурге по предложению Карла Кауфмана, гауляйтера Рейнско-Рурского округа, был назначен управляющим гау Рейнланд-Норд. С октября 1924 по октябрь 1925 года выступил 189 раз с речами на разного рода партийных мероприятиях на северо-западе Германии. В сентябре 1925 года стал управляющим и редактором «Национал-социалистических писем», печатного органа антикапиталистического крыла НСДАП вокруг братьев Штрассеров, которые критиковали партийный централизм Гитлера. В отличие от соратников из Мюнхена во главе с Гитлером, члены штрассеровского крыла НСДАП, в том числе и Геббельс, в большей степени разделяли идеи социализма.

Молодой Геббельс считал себя социалистом. Он прославлял рабочих, чувствовал себя заодно с ними и испытывал презрение к «буржуазии», к которой он причислял не только капиталистов, но и мещан.

В коммунистах ему импонировали революционный порыв и ненависть к буржуазии. Социал-демократы и либералы были общим врагом. В коммунизме он не принимал его интернациональную направленность, тогда как сам выступал за «национальный социализм». «Я — национал-большевик», — говорил Геббельс о себе.
Геббельс был также преисполнен восторженной любви к России, которую он под влиянием Достоевского называл «священной страной». Большевистскую систему он считал временным явлением. Преодолев её, Россия вступит на путь идеального социализма, который будет создан «новым человеком». Это событие должно произойти в тесном взаимодействии с Германией, возможно, в условиях военного противостояния, но не за страну или власть, а за «последнюю форму существования». «С Востока идёт идея новой государственности, индивидуальной связи и ответственной дисциплины перед государством… Национальная общность — единственная возможность социального равенства… В России разрешение европейского вопроса», — писал он в дневнике. Однако в результате общения с Гитлером, с которым он познакомился в конце октября 1925 года], эта тема постепенно исчезла из его статей и дневниковых записей.