Настоящая власть свободна, универсальна и творчески неограниченна

Автор: Михаил Смолин

Автократическим правителям России всегда принадлежало право всеобщих решений, которые распространялись на всё пространство государства и на все проявления государственной власти (законодательство, администрация и суд). Власть Государей была универсальна, нераздельна, неограниченна и, как любая Верховная власть, безответственна, поскольку выше её в государстве не было никакого другого властного института.

В слове «безответственность» в отношении монархической власти нет отрицательной коннотации. Поскольку это чисто юридическое понятие. В реальной жизни Государи признавали над собой Божью власть, чувствовали ответственность перед страной и своими державными предками. И их юридическая безответственность была более ответственна, чем любые искусственно вводимые юридические ответственности в республике. Она была религиозно-нравственной, не формальной. А её свободные и безответственные (перед парламентом, партиями, олигархами) решения и были действиями настоящей Верховной (главной в стране) власти. И были актами творческой национальной государственной власти.

Власти же республиканские, ограниченные олигархами, бюрократами, партиями, выборами, лишены этой творческой свободы. Республиканская власть всегда распылена по влиятельным группам, как у нас выражаются, по «кремлёвским башням».

Государство и власть. Кто главнее? У кого суверенитет?

В монархии власть не сливается с государством столь плотно, как в республиках. Лозунг «диктатура закона», к воплощению в жизнь которого стремятся в республиках, принципиально не достижим нигде хотя бы потому, что «мёртвый в книгах» закон как пишут, так и исполняют только сами люди. Вне людей, вне общества, вне государства нет и живого закона.

Власть в Монархии – институт верховный, находящийся над государством. Монарх не есть главный бюрократ государственного механизма. Монарх есть Верховный механик, одушевитель и двигатель этого механизма. Власть Монарха дискреционна, то есть употребляема по свободному, независимому собственному усмотрению.

В силу своего властного, волевого верховенства монарх, а не безвольное юридическое государство, является обладателем суверенитета.

Власть Государей в русской истории была той волей, которая на основании суверенного права распоряжалась огромной русской силой в своих решениях. Воля монарха, физического лица во главе русского государства командовала русской народной мощью.

Если бы принцип народовластия был бы положен в основание нашей государственности ранее, то нашей власти приходилось бы испрашивать волеизъявления у казанских татар – можно ли русскому государству присоединять Крым или воевать с турецкими османами за освобождение православных славян. У прибалтийских немцев нужно было бы просить соизволение на войну с Фридрихом Великим и взятие Берлина, а у франкоязычной знати брать согласие на изгнание Наполеона из России и победоносный вход в Париж. У финнов бы пришлось устраивать голосование по поводу войны со Швецией, а у поляков созывать сейм, прося прохода наших войск в Европу. И это не говоря уже о кавказских делах, где и шагу было бы невозможно ступить с западной демократией.

Власть Государей была верховной властью по отношению к русскому государству, по отношению ко всей территории Империи и по отношению ко всем её подданным. И осуществлялась эта власть во имя общего блага, защищая общие интересы всех граждан Империи.

Верховный Судия Государству Российскому

Беспомощность республиканского правления особенно явственно видна в области судебной власти. Судебная власть не избирается народом, как законодательная (депутаты) и исполнительная (президент) власти. В неё нельзя попасть через всенародные выборы. Она наименее демократична, требует высокого образовательного ценза. Судьи в ней назначаются президентом пожизненно, оправдательные приговоры сведены к минимуму (0,2%) и никак не зависят от Верховного республиканского суверена – народа.

В Монархии верховным Судьёй был Государь. Он был судьёй всего государства, всех его государственных органов и всех подданных в их социальных столкновениях. Коронный суд после реформ Императора Александра II стал не подкупным и профессионально объективным.

Монарх, будучи высшей судебной инстанцией, обладал правом помилования, не связанного с положительным писаным правом. Помилование осуществлялось Государями вне зависимости от виновности или невиновности по закону, а во имя высшей справедливости, по совести.

Несовершенство республиканского правления, особенно парламентской республики, вынудило демократию ввести в свою систему институт президентства. Институт президентства, по сути, является институтом ограниченного временного единовластия. Ограниченного законодательством и временностью правления. Без института президентства республика вообще не смогла бы работать. Судьи и правительства назначались бы политическими партиями, а партии бы содержались финансовыми олигархами – истинными владельцами государства. Была бы чистейшая олигархическая диктатура.

Главная творческая сила государства

К сожалению, «монархический костыль», каковым является институт президентства, для республики не может заменить настоящего государственного здоровья. Президент слишком ограничен в своих действиях и бюрократией, и финансовыми и политиканскими группами.

По-настоящему творческой свободой может обладать только неограниченный самодержавный Государь. Только его грандиозная власть была способна приводить к общему государственному знаменателю, к общему благу, те споры и столкновения религий, народов, амбиций, социальных страстей, внешнеполитических опасностей, которые сопровождали русскую историю на протяжении многих столетий.

Ни новгородская вольница, ни вечевые традиции, ни европейские парламенты, ни западная демократия никогда бы не создали на великой русской равнине от Балтийского моря до Тихого океана единого государства. И не продержались бы на ней полновластными владыками столько веков.

Самодержавная власть, боровшаяся за своё существование против сильнейших внешних врагов, из поколения в поколение упорно следовавшая своей цели собирания земель, заставила сплотиться русских в единую нацию, в единый политический организм. Неограниченность, свобода действия и умение мобилизовывать русские силы в нужном направлении давало Русским Государям существенные преимущества перед их соседями, не прошедшими столь суровой школы выживания.

Эта мощь, выкованная в северных лесах, разворачивалась в истории как туго скрученная пружина, пока не достигла Имперских масштабов. Великая власть и великий народ обладали той духовной, экономической и физической силой, которая требовалась для освоения огромных пространств будущей Российской Империи.

Феномен Самодержавия стал главной творческой волей нашей истории. Будучи центром тяжести государственной власти, Государь сосредотачивал в России в своих руках самодержавную власть, лично участвовал в распоряжении всеми возможностями, которые предоставлял ему государственный управленческий аппарат, но одновременно не являлся сам государством. Единоличный глава государства не был органом или институтом государства. Он был надгосударственной волей этого государства, его некоей Божией искрой, приводившей государственный механизм и народные массы в движение.

И только сильно поглупевшая и погрузившаяся в разрушительную культуру Серебряного века наша прозападная интеллигенция отбросила этот национальный творческий инструмент в сторону, до времени. Наш несчастный XX век, век всевозможных авантюристов, социальных мечтателей и кровавых классовых войн увёл нас с царских путей. 100 лет русского бродяжничества по задворкам всевозможных западнических экспериментов порядком надоел своей безрезультативностью и инородностью.

Республиканский произвол и имперская традиция

За всю послереволюционную историю XX столетия мы так и не увидим никакого внимания к народному мнению, а лишь жёсткое навязывание произвольных целей, которые сама нация никогда не ставила. Отсюда и глубокое презрение к народу со стороны всего политического класса, к каким бы партиям кто ни принадлежал. Независимость от исторической русской традиции и произвольность политических целей — суть деятельности большой части нашей так называемой элиты.

Никакого ощущения правительственного долга, никакого уважения к тысячелетней работе совокупности русских поколений. Каждая группировка во власти строит какую-то свою Россию, произвольно измышленную из своих частных интересов и никак не связанную с желаниями народными.

Вся деятельность всех партийных групп абсолютно уверена в том, что нация есть лишь безгласная инертная масса, не имеющая никакого исторического содержания. Весь произвол основан на убеждении, что лишь богатые и хитрые, собравшись в группы, штурмующие властные высоты, способны «оплодотворить» электоральную массу своим партийным содержанием. Одни хотят как в США, другие как в СССР. Одни хотят социализма, другие олигархии. В результате по национальному единству страны наносятся тяжёлые удары, произвол продолжает раздражать и переходит в недовольство…

А имеют ли право политические элиты строить Россию как им вздумается, по своим партийным планам? И главное: нужно ли нам вновь становиться безгласным подопытным материалом в произвольном строительстве никому не ведомой и так по-разному мечтаемой России будущего?

Нет, мы вовсе не нуждаемся ни в каких формах мечтаний или изобретений новой России. Россия давно состоялась как великое государство, как историческая Империя русской нации и любые произвольные партийные проекты будут всегда хуже имперского оригинала.

Необходимо преодолеть любой антинациональный революционный произвол. «Народ счастлив только тогда, — как утверждал Лев Тихомиров, — когда он устраивается по-своему. Да иначе и быть не может, так как люди нуждаются в удовлетворении тех потребностей, какие имеют они сами, а не какой-нибудь другой народ. Каждый народ действует в пользу себе только теми способами, какими умеет действовать. Для народа хорошо только то правительство, которое сообразуется с его желаниями и способностями».

В социальной природе не существует никаких народов-рабов, которых надо насильно загонять в счастливое будущее, так как они не понимают всей благостности этих мероприятий. Нет, чиновный произвол здесь контрпродуктивен. Если ни коммунизм, ни либерализм не прижились на нашей русской почве, это не повод ещё раз попытаться навязать чуждое более изощрёнными технологическими способами.

Нация должна сама владеть своим государством. Владеть — не в смысле только участия в партийных выборах, а в смысле удобства, выстраивания государства по-своему, исходя из национальной психологии и национальной истории.

В противном случае даже такие глубоко национальные подвиги, как собирание русских земель в специальной военной операции, могут пойти прахом или значительно затянуться.

То и дело на освобождаемых территориях слышны безумные по своему произволу инициативы. Русская армия занимает русские города и сёла, а чиновный произвол без всякого выяснения мнения населения возвращает советские названия, воздвигает памятники коммунистическим вождям и развешивает красные знамёна. Всем этим хитрым «методологам», «политтехнологам» и «креативным управленцам» побольше бы уважения к населению, которое они хотят отформатировать. Правда, надо признать, что их семейные предания никак не настраивают на подобную деятельность…

Произвол, свойственный республиканскому правлению, тормозит современную возрождающую Россию. Революционный произвол должен смениться имперской традицией, если мы хотим дальше жить. Либо Россия возродится как Империя, либо республиканский произвол развалит РФ, как он развалил СССР.

Лимит на произвол в России давно закончился, так же как и лимит на революции.

Пора начинать пользоваться своей головой и возвращаться к тем историческим инструментам, которые органично сложились в результате русской истории. Всё остальное, сколько ни примеряй к нашей действительности, так никогда и не заработает в наших широтах и в наших объёмах.