Социализм разбился о природу человека

Профессор экономики Александр Скоробогатов пишет: «К тому, что составляет предмет владения очень большого числа людей, прилагается наименьшая забота. Люди заботятся всего более о том, что принадлежит лично им; менее заботятся они о том, что является общим… Люди проявляют небрежность в расчете на заботу со стороны другого, как это бывает с домашней прислугой: большое число слуг иной раз служит хуже, чем если бы слуг было меньше».

Это сказал, внезапно, не профессор Скоробогатов, а Аристотель. Это была цитата. А вот что говорит сам профессор:

Социализм предполагает общность имущества, которая, в свою очередь, влияет на стимулы. Если имущество твое, ты его наращиваешь, понимая, что оно никуда не денется. А если ты его делишь с кем-то, стимул становится слабее из-за проблемы безбилетника: вложенное тобой может быть профукано другими.

И чем больше этих других, тем слабее стимулы. В случае тысяч и миллионов связь между индивидуальными усилиями и результатами пропадает чуть менее чем полностью. Между тем, именно на этой связи основываются экономические стимулы.

Марксисты, правда, планировали воспитать «нового человека», которого социалистические стройки заводили бы не меньше, чем предпринимателя его собственная пекарня. Однако, судя по процитированным наблюдениям, пришедшим к нам из глубины веков, человек не меняется.

Вот казалось бы, добиться того, чтобы люди работали «за бесплатно» — утопическая идея. Все помнят обязаловку субботников в СССР. Но вот чудо — в развитом капитализме полно разного рода волонтеров, который никто не принуждает и не грозит парткомом.

Рост производительности труда привел к тому, что работать для «самопрокорма» стало достаточно 20 часов в неделю — и оказалось, что некоторым людям кроме хлеба насущного надо чувствовать себя полезным для других, вот они этим и занимаются в освободившееся время вместо того, чтобы пропалывать собственные грядки на «фазенде».

PS. Тут товарищ рассказывал: Дочка ездила по студенческому обмену «в одну из западных стран». В свободное время с подружкой ходили волонтерить в столовку для малоимущих безработных — одни люди подвозят некондиционные овощи (не испорченные а просто какие-нибудь кривые), другие это добро чистят-строгают, третьи готовят и стоят на раздаче. И такого рода объект там был не единичным.

И знаете, что для меня в этом сюжете неразрешимая загадка? Почему в этой столовке не работают сами безработные.

Ответ на этот вопрос — вам и объяснит, отчего социализм накрылся медным тазом.

Пока труд натуральный, никого не волнует заинтересованность трудящегося: хочет — копается в своем огороде, не хочет — баклуши бьёт, его дело. Вопросы возникают, когда этот труд — общественный.

Развитость общества определяется его способностью концентрировать общественный труд. Не может экономика развитого общества базироваться на мелкособственнических мануфактурках. Ей необходимы длинные производственные цепочки с вовлечением огромных и разнообразных трудовых ресурсов.

Но при высокой степени концентрации труда происходит психологическое отчуждение трудящегося от результата его труда. Потому что этот конечный результат слишком далёк, и неочевидна его связь с усилиями конкретного трудящегося.

Для преодоления этого противоречия развитые общества выработали стимулы общественного труда, более очевидные для трудящегося и подменяющие собой для него настоящий конечный результат.

Так называемые общественно-экономические формации можно сопоставить с доминирующим в них стимулом общественного труда. При феодализме это титул (в широком смысле — позиция в установленной социальной иерархии). При капитализме это деньги, которые уже не просто средства к существованию, но мерило успеха. Благодаря чему деньги очень эффективно управляют экономикой.

Марксизм отрицает деньги как главный регулятор экономической активности. Но не предлагает никакого нового, более эффективного стимула. В этом кардинальная ошибка марксистов.

В итоге, при реализации марксистских идей практика экономической деятельности все равно потребовала использования денег как стимула общественного труда. Но поскольку роль денег марксистами была искусственно ограничена (сам трудящийся, получая их, не становился экономическим актором), то ради сохранения управляемости народного хозяйства марксистам пришлось вернуться к феодальному типу регулирования экономической деятельности. Что проявилось в установлении партийно-хозяйственной номенклатурной иерархии. Причем деньги стали иметь куда меньшую ценность, чем «титул» в номенклатурной системе.

Таким образом, марксизмом не была решена его историческая задача по созданию новой экономической формации. А потребность в этом осталась.

Есть мнение, что суть наблюдаемого нами кризиса — в том, что деньги больше не справляются с доминирующей ролью экономического регулятора. Мы это сейчас со всей очевидностью наблюдаем в мировом масштабе.

Соцсоревнование и всякие там (ныне кажущиеся смешными) вымпелы и переходящие знамёна это был шаг в правильном направлении. Крайне необходим был неденежный, но тем не менее осязаемый, материально воплощенный стимул. Однако проблема в том, что с течением времени значимость этих стимулов не росла, а, наоборот, сходила на нет. Помню, как победа в соцсоревновании из спортивного интереса выродилась в банальную премию. То есть, все опять свелось к деньгам.

Куда более продвинутой является китайская система социального рейтинга. Но и она пока что ущербна. Потому что принципиальным качеством стимула общественного труда является его транзитивность. То есть, его получатель и сам должен иметь право раздавать его другим участникам экономических отношений.

Разумеется, бессмысленно превращать новый (относительно денег) стимул в подобие тех же денег. Иначе получится просто ещё одна криптовалюта. Важно, чтобы этот новый стимул по своей природе противился его ростовщическому применению. Не допускал формирования класса рантье. И он должен обладать большей текучестью, чем деньги. Именно чтобы социальные слои лучше перемешивались. Но без транзитивности он просто не станет социально значимым стимулом.

Что же касается возможности накопления, то как раз невозможность накопить деньги и является причиной появления при капитализме эксплуатируемого класса пролетариев (т.е. неимущих). Если у человека нет (не накоплены) никакие социально значимые символы успеха, то он ничто, им можно как угодно помыкать. А уж желающие помыкать другими всегда найдутся (причем помыкать будут под самыми благородными лозунгами).