На Западе развеяли миф об «одураченных пропагандой» россиянах

Поддерживающие СВО россияне не обязательно "одурманены" пропагандой

Мнение Запада о том, что поддерживающим СВО россиянам "промыли мозги", ошибочно, пишет Independent. Автор статьи Мэри Дежевски считает, что решимость противостоять внешнему врагу продиктована исторической памятью граждан, и это не спишешь на пресловутую госпропаганду, давно утратившую монополию на СМИ. 

Мэри Дежевски 

Конфликт между Россией и Украиной идет не только на поле боя. Это борьба разных версий истории и национальных мифов

С тех пор, как Россия начала свою военную операцию, украинский конфликт почти не покидает первые полосы СМИ всего западного мира. Но один важный ракурс взгляда на эту проблему по большей части отсутствует. Вопрос, что думает Россия о себе — в противоположность вопросу о том, что мы думаем о ней — освещается, мягко говоря, очень вскользь... 

Одна из причин, по которой точка зрения России почти не рассматривается в западном дискурсе, — это распространенное убеждение, что россиянам промывает мозги зловещее государство, заставляя их придерживаться официального курса страны. "Удивительно" покорная поддержка спецоперации среди россиян объясняется на Западе чаще всего силой пропаганды.

Именно поэтому западные чиновники и журналисты так легко отвергают официальные заявления России, легко объявляя их ложью и искажением фактов. Тем более, что элементы и того, и другого легко найти в публицистических передачах и ток-шоу российских госканалов. Их очень легко найти - эти передачи, где, как правило, не ставят под сомнение оправданность боевых действий, а критикуют только недостаточные военные усилия.

Кто-то может рассматривать такой подход Запада как милосердно снисходительный к россиянам. Ведь он подразумевает, что россиян просто обманули, а значит, уже в недалеком будущем они поймут ошибочность своих взглядов и их вина их будет только в их наивности. Они восстанут против Владимира Путина и всех его дел и вдруг увидят конфликт на Украине — если не мир в целом — так, как видим его "мы".

Надо отметить, что такого "прозрения", возможно, придется ждать уже при правлении лидера, который придет после Путина, но аргумент остается в силе: широкая поддержка СВО в России — это, мол, следствие принуждения и обмана. На самом деле россияне якобы занимают иную позицию. 

Мне бы тоже хотелось верить, что миллионы россиян благоразумно выжидают, прежде чем раскрыть "настоящих" себя, но я очень сомневаюсь, что это произойдет. И это не потому, что их так умело одурачили и что лишь очень немногие из них когда-нибудь "прозреют". Дело в том, что официальная версия, продвигаемая Путиным, его министрами и государственными СМИ, полностью соответствует представлению большинства россиян о своей стране и ее истории в XX веке.

Вы можете называть это государственной пропагандой, если хотите, но насколько Россия уникальна в том, что придерживается собственного взгляда на свое прошлое? Большинство стран, включая Великобританию, культивируют свои собственные, самооправдывающие национальные мифы; они преподают их в своих школах и с подозрением относятся к тем, кто чересчур воодушевленно их оспаривает.

Украина строит свою собственную национальную мифологию прямо сейчас, создавая историю и самовосприятие, которые сохранятся на десятилетия, а возможно и на века. Каким бы ни был исход конфликта, Украина предстанет в глазах многих своих жителей как страна с древними корнями, доблестными воинами, которые были защитниками европейской цивилизации от демонической России.

Кремль, со своей стороны, гораздо менее успешен в формировании нового чувства государственности после распада СССР (на то есть множество причин). Но это не означает, что у русских нет своей собственной основы, нет общих убеждений, которые помогают им самоопределиться в качестве граждан одной страны. Память о Великой Отечественной войне пережила распад СССР и обеспечила сегодняшнюю Россией одной из самых заветных национальных историй (победа над фашистским злом), которую чтят во всех частях страны. И эту память хранят все поколения и слои населения.

Да, Путин с самого начала своего президентства развивал и использовал ее в своих интересах, не в последнюю очередь как одну из немногих неоспоримо позитивных частей советского наследия. Но даже закоренелые противники Путина внутри могут засомневаться, прежде чем разрушать сложившуюся героическую российскую версию о Великой Отечественной войне.

В этом смысле конфликт между Россией и Украиной идет не только на поле боя. Это борьба разных версий истории и разных мифов относительно прошлого своего народа.

Впрочем, историческое измерение здесь не является чисто российско-украинским вопросом. Поражает то, насколько в последний год история отдельного государства (России) определила реакцию на ее действия в том числе и тех стран, которые всегда были от нее относительно далеки. Причем излюбленной исторической параллелью для наблюдателей за сегодняшними событиями стала Вторая мировая война.

Британские чиновники и комментаторы вспоминают темные дни, когда они в одиночку противостояли Гитлеру, а также опасности "умиротворения агрессора".

США находят параллели между ответом Вашингтона на мольбы Черчилля в 1940-м году и помощью, направляемой сейчас на Украину Владимиру Зеленскому. Но американцы также оглядываются и на более близкие времена, на свою дуэль с Советским Союзом во времена холодной войны. Они черпают в ней вдохновение для своей поддержки "зарождающимся демократиям" ныне.

По крайней мере часть причин, по которым Франция и Германия, скажем, могут реагировать на украинский конфликт несколько иначе, нежели Великобритания и США, несомненно, заключается в их собственном опыте времен Второй мировой войны. Он не заставляет их симпатизировать России, но они по умолчанию предпочитают войне мир. Это, к слову, и послужило для них мотивацией к созданию Европейского союза.

У Восточной и Центральной Европы своя точка зрения. Для многих конфликт на Украине является отголоском их собственной борьбы — сначала против нацистской Германии, а затем против советского коммунизма. Как и Великобритания, они более открыты к вооруженному конфликту как возможно необходимой цене независимой государственности, и больше всего боятся России и востока в целом.

Между тем у России характерен страх противоположный, и приходит он с запада: она боится быть снова захваченной — именно этого опасаются многие россияне — экспансионистской силой, идущей с Запада. В 1914 и 1941 годах это была Германия, а сегодня это США и НАТО. Это глубоко укоренившийся страх, который вряд ли нужно подкреплять государственной пропагандой. Он никогда не уходил, он был все там же — в семейных историях, местных музеях и школьной программе.

Все это не означает, что Россия и Запад не могут найти общий язык в других областях. Но история, как уже было сказано, — это совсем другое. И надежда на то, что однажды пелена спадет с глаз россиян, и они увидят конфликт на Украине по-другому, — это попытка выдать желаемое за действительное.