3 июля

04.07.11

Я сейчас пишу не дневник.

Я сейчас, черт меня побери, вижу себя в веках эдаким летописцем – источником правды о Смутном Времени…

Так и есть – и про вчера, и про среды, и вообще про все телевизор будет врать в одну сторону, а интернеты – загибать в другую. Каждая из этих ипостасей времени имеет свои резоны, свои цели…

Ну – и тут посредине я.

Как минимум, очевидец.

По любому, лицо заинтересованное.

Изо всех сил старающееся – рассказать, как было на самом деле.

3 июля.

День Независимости.

Пафос власти – парад-концерт-салют…

В социальных сетях идет движуха – нужна акция, способная приковать, наконец, внимание мирового сообщества и вызвать, соответственно, подмогу.

Потому что внутри страны своими силами ничто ни к чему не приведет. Причина проста – рабочий класс молчит. Люмпенству, видите ли, терпимо. Быдлота регулярно ходит на работу, вовремя получает подачки в виде белорусских дензнаков, хватает на чарку и шкварку – и трава не расти. Бабушка в деревне причитает – толькi б не было вайны! – и голосует за упыря.

И молодые, интеллигентные, милые лица, выходящие на площади, выглядят жалко и смешно.

Пушечное мясо…

Ну, ладно.

Хватит теории.

Значит, 3 июля.

Привокзальная площадь.

Толпа собирается на углу Кирова и Бобруйской. В нее врезаются мобильные отряды (по 10-15 рыл) молодых, спортивных, в гражданке, с микрофоном в ухе отморозков. Действуют обучено и грамотно – масса разрезается и рассеивается, идет выборочный хапун (автозак и пара спецавтобусов наготове, один из них курсирует вдоль обочины). Толпа, несколько поредевшая и теряющая и так условную организацию, смещается и концентрируется на соседнем углу – Бобруйской и Ленинградской. Штатские повторяют маневры. Еще пяток «избраны» а автобус. Движуха редеет, мельчает – все сходит на нет за 1 час 45 минут. В 20:45 последним с места уезжает спецавтобус. Шторки на окнах плотно закрыты. Сколько внутри – неизвестно.

Шикарная акция происходит параллельно – перед центральным входом в вокзал. Под знаком «остановка запрещена» останавливается представительский мерс с номерами 0002 ВХ-7, опускает стекла – и врубает цоевскую «Перемен»!

И по кругу ее!

И громко!

За рулем девчонка, на пассажирском вальяжно курит парень. Естественно, к ним бросается гаевый – нарушение ПДД! Они – ах, красавцы! – платят штраф и…

«Перемен требуют наши сердца…»

Стоят и звучат.

Гаишник уходит.

Начинает заниматься другим дорожным разруливанием. Мерс стоит. К нему бросается другой, новый служивый. А ему невозмутимо предъявляется – квитанция о штрафе! Иди, мол, мы уже оштрафованы!

И – «Перемен требуют наши глаза…»

Это было прекрасно…

Я полюбовался и отправился участвовать в движе, а когда спустя минут сорок – час вернулся, этих креативных героев уже не было. В нете позже промелькнуло, что, вроде, одного из машины забрали и увезли спортивные пареньки…

Ну, что ж. Я попил пивка в удобнейшей с точки зрения обзора кафешке на втором этаже вокзала, дождался подругу – и мы погуляли на Стелу, к салюту, концерту и предполагаемому «продолжению банкета».

По времени мы хорошо рассчитали – прошли муторный из-за очереди тщательнейший личный досмотр при входах в зону концерта (угол Машерова и Победителей) ровно к началу салюта.

Салют был прекрасен.

Салют был роскошен.

Салют был богат и пафосен.

Концерт был с размахом. Бесновался первый ряд белорусской так называемой эстрады. Продавали первородство за чечевичную похлебку известные имена из России и Украины. Людское скопление было разрезано барьерами и силовиками на группы, группки, островки, сообщение между которыми организовывалось по нешироким проходам…

Где же наши? – задавались мы с Яной вопросом. Планировалось (или, лучше сказать, предполагалось), что сразу после окончания салюта выдвижение к Стеле и…

И ничего.

Перед сценой мельтешили флажки и шарики – убогие из БРСМ, далее равномерное уменьшение плотности, еще дальше барьеры, менты – зрелище, напоминающее Беларусь с самолета: первозданные луга-поля перемежаются возделанной пашней…

Мы ушли в 23:40.

Я сказал Яне – дальнейшее нахождение здесь становится дискредитирующим фактом биографии…

Мы погуляли к ее дому, подавленно рассуждая о низах, которые, суки, хотят, несмотря на то, что верхи уже почти не могут.

Но печаль наша была светла.

Мы сделали, что могли.

Наша совесть практически чиста.

Несмотря на мизерность вклада, мы добавили седой волосок на лысину Луки. Мы расшатали одно нервное волоконце в его большом туловище. Власть старается, изо всех сил пыжится, чтобы делать все грамотно – барьеры, вежливость, штрейкбрехеры из БРСМ – но паранойя усиливается. Ошибки наслаиваются. Контент из картинки и свидетельств множится – и близится, хочется верить, к критической массе…

Мы доживем до.

«И время золотое наступит все равно».

Ну, а если честнее – мой пафос был проще.

Я – Свидетель.

Я, возможно, обо всем напишу.

Не сейчас.

Потом.

Через время.

Это блюдо нужно подавать холодным.