Русских обманывать можно, но только один раз

Противостояние России с «коллективным Западом» становится все острее, с каждым днем выходя на все более высокий градус накала. Но если поначалу это было чисто политическое противостояние, несмотря на то, что выражалось в экономических и военных действиях, то в скором времени шелуха политесов осыпалась. 

И стало понятно, что противоречия тут вовсе не в том, как разделить пирог, оставив противнику поменьше. Они гораздо глубже.

Расчеловечивание русских как культурной субстанции, как вообще части рода человеческого в мозгах западного обывателя произошло настолько стремительно и всеобъемлюще, что стало очевидным, что это не результат обретения каких-то новых впечатлений или знаний, приведших к изменению парадигмы. 

Нет. Это допущение, что «русский – тоже человек», было для них новым. Новым и поверхностным. Ну, вроде как сказали считать русских людьми, хорошо, будем считать. 

А в глубине души и сознания средний европеец понимал, что русский не человек. И это мгновенно вылезло наружу, как только демонстрировать это перестало быть неприличным.

Они вычеркнули нас из цивилизационного поля. Причем сделали это даже задним числом. Они отменили не только Гергиева, но и Чайковского с Пушкиным. То есть для них неважно, поддерживает ли человек Путина и СВО. 

Достаточно того, что он русский, хоть и умер пару веков назад. И даже если он афро-русский – это ничего не меняет, ибо он сначала русский, а потом уже афро.

Они не гнушаются воевать с мертвыми. От прибалтийских географических недоразумений этого и следовало ожидать, с интеллектуальным ресурсом там всегда было не очень хорошо, как и с реальной, а не дутой, национальной гордостью, заслуженной исторически. 

А вот, например, французское паскудство в отношении русского кладбища оказалось довольно неожиданным. Хотя нет такого дна, которое не смог бы пробить просвещенный европеец на стезе борьбы с бородатым варварством с Востока. 

И если жертвой этой борьбы падут как раз те, кто умер, сбежав на чужбину, выбрав европейские ценности, то что ж, таков путь.

Кстати, это выпукло могло бы продемонстрировать «выбравшим свободу» релокантам, что даже публичное отречение от России и демонстративные плевки в ее сторону не изменят к тебе реального отношения жителей «благословенного Запада». 

Они будут тебя трепать по щечке, говорить: «гут, мальтшик, гут» и, может быть, даже дадут немного денег. Но только пока ты выполняешь то, что они скажут. Как только ты станешь для них бесполезен, тебя спишут с ведомости. 

А когда ты покинешь мир сей, с твоей могилой обойдутся так же, как с могилами Рудольфа Нуреева, Зинаиды Гиппиус, Абрама Драгомирова, Феликса Юсупова, Ивана Бунина или тысяч других русских, похороненных под Парижем. 

Твоя последняя обитель станет предметом влияния, возможностью подленько нагадить России, хоть ты и умер на чужбине.

Могло бы, да не в коня корм. Беглецы же искренне верят, что Европа их примет как родных. Ведь они всем сердцем приемлют европейские ценности, тысячелетние традиции демократии и личной свободы. 

То, что это миф, а на деле в Европе свободы одних всегда держались на ничтожестве других, их не волнует ни в малейшей степени. Ведь они-то однозначно входят в привилегированную когорту!

Ну да Бог с ними, с «поуехавшими». Нам ли переживать об их грядущих разочарованиях? Каждый сам кузнец своего счастья. Гораздо поразительнее наличие «евроориентированных» в краю родных осин.

Даже здесь, причем спустя почти год после того, как маски были сорваны окончательно, удивительные люди еще продолжают напевать мантру, что Россия – часть мировой европейской цивилизации, и нам надо смотреть на Запад, а не на Восток, в силу глубинной нашей европейскости. Мол, Восток нам ментально чужд, а Запад интуитивно понятен.

Полно, господамы! Никакая мы не Европа. Наша действительно живая и изменчивая культура выросла на перекрестке тысячи дорог, а не в маленьких кантонах и за стенами баронских замков.

Нам непонятны европейская клаустрофобия и соседоненавистничество. Россия в том виде, в котором она существует сейчас, как единое государство, появилась в далеком XV веке, когда Иоанн IV Грозный стал первым царем. 

Тогда как Великобритания собралась в устойчивое государство на рубеже 18 и 19 веков, Германия как государство возникла в конце 19 века, а сама Европа обрела современные очертания и вовсе по итогам Второй мировой войны, причем во многом благодаря Советскому Союзу. 

Когда русские и их соседи по державе уже веками жили под дланью единого монарха, европейцы с азартом резали друг дружку чисто по-соседски, деревня на деревню.

Им никогда не понять, как можно подраться с другом и тут же помириться или съездить в гости на поезде, проведя в дороге не четыре часа, а четверо суток. 

И когда какой-нибудь наш прозападный романтик заявляет, что «мы Европа, единая семья», и несет прочий благостный бред, надо помнить, что каждый раз, когда мы раскрывали объятия Западу, получалась полная фигня. 

Нам широко улыбались и шли обниматься навстречу. Но только для того, чтобы обчистить наши карманы.

Западная любовь лжива. У нас достаточно опыта брать чужие наработки и творчески интегрировать их в свою систему координат. Не надо пытаться выпросить при этом еще и любовь «донора» – они науку любви постигали в солдатских борделях. Нам этот опыт не подходит.

Европа – это именно сложившаяся система ценностей. Католико-протестантская цивилизация, выросшая в ограниченном пространстве и наследующая Риму. У нас разные ценности и методы их достижения. 

До Петра у нас с европейцами вообще ничего общего не было. А насаженное Петром оказалось наносным и осыпалось при первой возможности.

Сегодня весь славянский мир по факту оказался вовлечен в Западную орбиту, сохраняя только потенциал. При этом восточные славяне умудрились передраться между собой, а западные полностью находятся под влиянием англосаксонской матрицы и славянами являются чисто номинально. 

Надо признать – на данный момент славянский мир слишком слаб, чтобы претендовать на серьезную роль в мировом раскладе. Мы достаточно сильны, чтобы вышибить зубы любому, кто попытается нас укусить, но слишком бедны, чтобы влиять на мировые процессы без применения военной силы.

Так что же, отвернуться от Запада и направить свой взгляд на Восток? Как не быть открытым Востоку, если у тебя, в отличие от европейцев, всегда была под боком Великая Степь, Бухара и Хорезм, необъятная Сибирь, за которой прячется исполинский и непонятный Китай?

А надо ли обязательно смотреть в чью-то сторону? Россия – это отдельная цивилизация, стоящая на границе циничного Запада и лукавого Востока, на границе Леса и Степи. 

Именно наше пограничное положение позволило нам впитать в себя от Запада и Востока то, что нам нужно, отторгнув нам несвойственное. Между Западом и Востоком достаточно непримиримых противоречий, на которых мы можем и должны играть к своей выгоде.

Но не переставать быть собой. Помнить, что мы – Россия. Непонятная европейцам цивилизация, почему-то предпочитающая остаться ни с чем, но не торговаться, отказывающаяся от барышей, но не нарушающая данное слово, даже когда держать его становилось невыгодным. 

Глупая Россия, не понимающая, как можно менять правила в ходе игры. Россия набожная и безбожная одновременно. 

Святая и дикая. «Из русского, как из дерева – либо икона, либо дубина». Россия, преисполненная фатализма и смирения и одновременно непокорная любой, стократ превосходящей силе. 

Двум смертям не бывать, а одной не миновать. На миру смерть красна. Прибыль превыше всего, а честь превыше прибыли. Между жизнью и смертью русский выбирает свободу.

Надо просто стоять на своем месте и быть собой. А Запад с его ценностями... А что Запад? Зачем нам отбрасывать то хорошее, что у него есть? С кем угодно можно иметь дело. Если предварительно и убедительно объяснить, что обманывать нас можно. Но только один раз. И с нехорошими для лжеца последствиями.