О военном бюджете России в условиях СВО

Позиции Российской Федерации в мировой экономике сегодня очень скромны. Доля РФ в суммарном валовом внутреннем продукте всех стран мира, по оценкам МВФ, в 2021 году составила 3,07%. Примерно столько же – в мировых военных расходах. По данным СИПРИ (Stockholm International Peace Research Institute, SIPRI), в 2021 году на Россию пришлось 3,1% военных расходов всех стран мира, в абсолютном выражении расходы России были оценены в 65,9 млрд долл.

По величине военных расходов, по данным SIPRI, Российская Федерация в 2021 году находилась лишь на пятом месте. Вот данные о военных расходах стран, находящихся выше России (млрд долл., в скобках – доля в мировых военных расходах, %): США – 801,0 (38,0); КНР – 293,0 (14,0); Индия – 76,6 (3,6); Великобритания – 65,9 (3,2).

России противостоит весь военно-политический блок НАТО, в который входит 30 стран. По данным НАТО, военные расходы всех стран блока в 2021 году составили 1.155,3 млрд долл. Это почти 55% мировых военных расходов.

Итак, военные расходы США превышают российские в 12,2 раза. Военные расходы НАТО превышают российские в 17,5 раза. Мыслимо ли выдержать это военное противостояние?

СВО стала своеобразным полигоном, на котором выявилось, что в военно-техническом отношении Россия в целом не уступает коллективному Западу. Я пытаюсь ответить на вопрос: как это возможно притом, что военные расходы Запада более чем на порядок превышают военные расходы России?

Ответ краток: в силу крайне низкой эффективности военных расходов Запада. А это объясняется тем, что в США и других странах Запада сложился военно-промышленный комплекс» (ВПК). Дуайт Эйзенхауэр ещё в 1961 году определил его как союз Пентагона и американских военно-промышленных корпораций.

Зарождение ВПК в США началось в годы Второй мировой войны. «Мы были вынуждены создать постоянную военную промышленность огромных размеров. Помимо этого, три с половиной миллиона человек работает на министерство обороны. Наши ежегодные расходы только на оборону превышают совокупную прибыль всех американских компаний, – говорил Эйзенхауэр. – Этот альянс огромного военного ведомства и крупной военной промышленности является новым для американской жизни. Его тотальное влияние… ощущается в каждом городе, в каждом правительственном учреждении, в каждом офисе федерального правительства. И хотя мы признаем совершенную необходимость такого развития событий, мы не должны недооценивать всю серьезность последствий... В правительственных кругах мы должны сопротивляться приобретению, намеренному или ненамеренному, военно-промышленным комплексом необоснованного влияния. Вероятность разрушительного усиления такого влияния существует и будет существовать в будущем… Только информированное гражданское общество, которое постоянно настороже, сможет заставить этот союз огромной промышленности и оборонного ведомства соответствовать нашим мирными методам и целям с тем, чтобы безопасность и свобода могли сосуществовать».

В.И. Ленин называл такое «сотрудничество» государства и военно-промышленных компаний в условиях капиталистического хозяйства «узаконенным казнокрадством». На примере США хорошо видно, как работает этот механизм. В нём есть два ключевых элемента:

1. завышенные цены на продукцию военных корпораций, закупаемую Пентагоном;

2. приватизация сверхприбыли военных корпораций в виде выплаты дивидендов акционерам корпораций.

В США в 1921 году была учреждена Счётная палата США (The Government Accountability Office, GAO). Причиной её создания стало как раз то самое «узаконенное казнокрадство». Американские военные корпорации наживались на поставках оружия в Европу. Вот уже более века GAO готовит доклады по вопросам ценообразования при государственных закупках военной продукции и оценке эффективности военных расходов Пентагона. Каждый год в Конгрессе США проводятся слушания по упомянутым вопросам. Фиксируются бесчисленные случаи казнокрадства при закупках военной продукции. Даже товары гражданского назначения военное ведомство закупает по несуразно высоким ценам.

Так, в начале 1980-х годов в США прогремел скандал с закупкой Пентагоном обычных электролампочек по 30 долл. за штуку (при тогдашней цене не более доллара). Скандальными стали и закупки для ВМФ стеклянных пепельниц по 400 долларов за штуку. Что же говорить про сложную военную технику.

В отдельных случаях GAO докапывалась до сути, то есть до определения себестоимости сложной военной продукции. Она оказывалась в разы, даже на порядок ниже декларируемых закупочных цен. Через монопольно высокие цены на военную продукцию происходит государственное субсидирование американских программ разработки и производства новых видов продукции. Такое субсидирование противоречит правилам ВТО, но, судя по всему, чиновников ВТО сумели нейтрализовать, они боятся поднимать этот вопрос. Речь идет о банальной коррупции, а на языке Вашингтона это называется «завышением контрактных цен».

Дональд Трамп, как и многие его предшественники, пытался пресечь масштабную коррупцию в ВПК, но проиграл войну с «узаконенным казнокрадством». Отчёт, опубликованный Министерством обороны США в феврале 2022 года, показал, что с 1990-х годов количество подрядчиков оборонного сектора сократилось на порядок – с 51 до 5. И олигополия военной промышленности Америки только усилилась. Чем меньше предприятий, тем больше у них прав устанавливать свои цены, а это означает, что прибыль гигантов ВПК растёт.

Сегодня хвост вертит собакой: военные корпорации формируют оборонный бюджет США, а Пентагон вынужден с предложениями военного бизнеса соглашаться. Только за первую неделю после начала СВО акции американского военно-промышленного гиганта Northrop Grumman подскочили на 18%, акции корпорации Lockheed Martin – на 17%. С начала января по начало апреля 2022 года стоимость акций Lockheed Martin выросла на 25%, акции Raytheon, Boing и General Dynamics – более чем на 15%.

Нечто похожее происходит в других ведущих странах НАТО.

И тут я перехожу к России. У нас есть понятие «оборонно-промышленный комплекс» (ОПК). Российский ОПК ещё сравнительно молод и не успел обрасти такими серьёзными «болезнями», какими страдают ВПК на Западе. Однако угрозы снижения эффективности военных расходов в РФ в результате превращения «молодого» ОПК во «взрослого» и «матерого» существуют. Были многочисленные случаи завышения цен на продукцию военных предприятий (лишь отдельные скандальные истории попадают в СМИ).

Контроль за ценами оборонки должна осуществлять Федеральная антимонопольная служба (ФАС), но имеются признаки того, что не ФАС контролирует оборонку, а военный бизнес поставил под свой контроль ФАС. Несколько дней назад проходило заседание Координационного совета по вопросам обеспечения Вооруженных сил. На заседании премьер Михаил Мишустин дал поручение проверить обоснованность ценообразования госконтрактов Минобороны. Поручение было дано Федеральному казначейству, которое сегодня имеет достаточно автономный от Минфина статус (глава ведомства – Артюхин Роман Евгеньевич). Было бы неплохо, чтобы вопросами ценообразования в сфере госзакупок военной продукции более плотно занималась и Счетная палата РФ (такое поручение Счетной палате должна дать Государственная Дума).

Некоторые предприятия российского ОПК выходят на фондовый рынок, что, с моей точки зрения, крайне опасно: вместо того, чтобы снижать издержки и повышать качество военной продукции, такое предприятие будет думать о дивидендах и повышении рыночной капитализации. Чтобы как-то удержать такие предприятия от коммерциализации, в 2016 году глава Минпромторга Денис Мантуров выступил с предложением ввести трёхлетний мораторий на выплату дивидендов российскими оборонными предприятиями. В 2018 году Минэкономразвития предложил запретить на время оборонке выплачивать дивиденды, а образующуюся прибыль направлять на инвестиции.

Однако, мне кажется, надо не мораторий или запреты вводить, а вывести предприятия российского ОПК с фондового рынка раз и навсегда.

Если мы сможем предупредить мутацию российского ОПК в систему «узаконенного казнокрадства», то и одержим победу над коллективным Западом без значительного наращивания военного бюджета.