В России прекратилась урбанизация

За время правления Путина-Медведева в России впервые за сто лет начало сокращаться городское население: пусть и незначительно – с 95,9 млн. человек до 95,7 млн., но важен сам факт. Число городов с 2002 года выросло всего на 1, а посёлков городского типа упало более, чем на 600. По западным меркам в России не более 40-50 городов, а городского населения – всего около 50%.

На диаграмме вверху видно, как прекратился и даже пошёл вспять рост городского населения в 2002-2010 годах. Этот процесс зафиксировала и Перепись населения 2002 года. На диаграмме внизу видно, что численность горожан падала большими темпами, чем сельчан:

На официальном сайте Переписи-2010 можно ознакомиться с её предварительными данными. Из них видно, что основную массу российских городов cоставляют малые – с численностью до 100 тысяч человек (таких населённых пунктов всего 2222). А вообще средняя численность города в стране составляет около 23 тысяч человек.

В годы медведевско-путинской «стабилизации» стало резко уменьшаться именно число малых городов. На диаграмме внизу можно увидеть эту динамику:

Суммарные потери городского населения за счет естественной убыли в 1992-2002 годы составили 6187 тыс. человек (5,7%), а за 2003-2008 годы – 2729 тыс. человек (2,6%). Миграция продолжала увеличивать число горожан, хотя значение её заметно снизилось по сравнению с 1990-ми годами. В целом за 1993-2002 годы число городских жителей возросло за счет миграционного прироста на 4095 тыс. человек (+3,8%), а за 2002-2008 годы – лишь на 1133 тыс. человек (+1,1%). В последние годы величина миграционного прироста постоянно нарастала, но до 2008 года не достигала уровня, способного компенсировать естественную убыль горожан.

Впрочем, и 73% городского населения в стране – величина достаточно условная. Учёный урбанолог и экономгеограф Симон Кордонский так описывал урбанистические тенденции в современной России:

«Когда мы говорим о городах, то хотел бы напомнить о теме, которую я пытался разрабатывать. Это распределенный образ жизни.

Отходничество — это одна из форм этого распределенного образа жизни. Его городской вариант выглядит несколько иначе — это когда есть городская квартира и дача. И обустраивается дача как поместье. Получается обратная форма отходничества. Сейчас вокруг городов сформировалась очень мозаичная система расселения. Есть дачи горожан. Есть дома, которые строят отходники. И есть дома, которые строит местная власть. И есть опять же рентное население, которое этой местной властью обеспечивается.

Города — это не место, где живут. Это место, куда приезжают работать отходники, а из городов городское население, напротив, стремится уехать на дачи. Городов в традиционном смысле слова у нас нет. Были слободы, которые сейчас рассасываются по пригородным зонам за счет распределенного образа жизни. Сейчас «в реальности» это некое административное пространство, а «на самом деле» — нечто совсем не городское в традиционном смысле этого слова.

Очень интересный процесс идет сейчас. С одной стороны, опустынивание территории страны, исчезают поселения, целые районы лишаются населения, которое уезжает. Старики доживают, молодежи нет. С другой стороны, идет вторичная урбанизация — вдоль трасс. Труднодоступные села, даже с социальной инфраструктурой (школы и т.д.), которая поддерживалась сталинской и даже еще столыпинской политикой расселения, — эти села сейчас пустеют. Народ переезжает к трассам и городам. Формируется принципиально новая схема расселения и, следовательно, поместного контроля. Но эта система такова, что экономика в ней невозможна».

Ещё подробнее разъясняется реальный уровень урбанизации России в книге «Город и деревня в Европейской России: сто лет перемен». Тезисно доводы урбанологов выглядят так.

Начиная с середины XVIII века до 1880-х годов происходила деурбанизация России. Так, в 1742 году доля городского населения составляла 13%. В 1825 году – 9,1%, в 1856 году – 9%. Только в 1902 году Россия по этому показателю достигла уровня 1742 года.

Причины деурбанизации понятны: основным экспортным товаром России с конца XVIII века становится зерно (до этого – железо), и у правящих классов не было никакого резона развивать неконкурентоспособные отрасли промышленности.

Интересно, что деурбанизацию, архаизацию в России тогда воспевали как западники (прообраз современных либералов), так и славянофилы (прообраз нынешних патриотов).

Славянофил Киреевский писал: «Мы должны желать, чтобы правительство не позволяло фабрикам заводиться. Тем более что на их заведение нет ни денег, ни народа». А западник Огарёв вторил: «Наши города только правительственная фантазия, а в действительности они не имеют ни значения, ни силы. Торговля наша производится посредством подвижных рынков – ярмарок. Вся наша жизнь в сёлах!». И это середина XIX века, когда Европа высочайшими темпами покрывалась железными дорогами, фабриками и заводами.

Но даже официальная цифра 13% городского населения в начале ХХ века некоторым учёным кажется завышенной. Так, книга экономиста Григория Гольца «Культура и экономика России за три века, XVIII–ХХ вв. Т. 1. Менталитет, транспорт, информация (прошлое, настоящее, будущее)» ставит крест на многих измышлениях пропагандистов о «процветающей царской России». Гольц провёл гигантскую работу, реконструируя долговременные статистические ряды, необходимые для выявления искажений официальной статистики.

Например, расчеты Гольца показывают, что на рубеже ХIХ и ХХ веков урбанизация составила 2% по сравнению с официально принятыми 13%, а в 1917 году – 3% при официальных 18% (Гольц справедливо полагает, что городской житель должен жить только «городским трудом», тогда как даже в начале ХХ века подавляющая часть горожан основное прокормление получала с огородов и даже от животноводства). Даже если ограничиться лишь этими данными из трехвекового ряда, то становится очевидным, что в ХХ век Россия вступила как крестьянская страна, не готовая ни к капитализму городского типа, ни к модернизации.

При Сталине была проведена насильственная урбанизация, однако этот процесс не привёл к появлению городов в западном смысле.

Более того, с закатом чуждого России сталинизма страна вновь встала на путь деурбанизации (или «рурализации», как выражаются авторы).

Так, в 1991-99 годах только в европейской части России в сельские населённые пункты было преобразовано 168 посёлков городского типа. Всего убыль городского населения за это время составила 620 тысяч человек.

Официальный уровень урбанизации в 73-75% явно завышен.

Так, только в европейской части насчитывается 135 городов с численностью населения менее 12 тысяч – порог людности городов, установленный законодательно, на них приходится 15,8% от общего числа городского населения. В 16 «городах» население вообще было менее 5 тысяч (Плёс, Горбатов и т.д.), антирекордсмены среди них – «города» Чекалин и Высоцк, с 1 и 1,2 тысячами жителей соответственно.

Учитывая только эти показатели, уровень урбанизированности РФ должен быть отброшен до 58-60%.

Но и большинство остальных городов по западным меркам не являются таковыми. Авторы приводят пример моногородов. Например, город Копейск (73 тысячи жителей) в Челябинской области представляет собой конгломерат посёлков числом 22; город протянулся на 55 километров.

В 1996 году немецкий институт страноведения исследовал российские города. По принятым в Германии критериям, городами в России были признаны только 5 населённых пунктов: Москва, Тольятти, атомграды Сосновый Бор и Десногорск, Нерюнгри (в Якутии). 5 «европейских городов» на всю Россию!

С некоторой натяжкой, по немецким меркам, к городам можно также было отнести ещё 46 российских населённых пунктов (в т.ч. и Санкт-Петербург; больше половины этого списка – нефтедобывающие города, вплоть до самых «экзотических», типа Жирновска в Волгоградской области).

Согласно мониторингу немецкого института страноведения, 36% российских городов (в них проживало около 26% населения РФ) ни по каким критериям не могли быть отнесены к городам в западном понимании.

Таким образом, в западном понимании уровень урбанизации в России снижается вообще до 47-49%.

Примерно 40% населения городов связаны с сельским хозяйством, а у 18% «горожан» доход от работы на земле вообще превышает доходы от видов городской деятельности.

Авторы книги на примере даже высокоурбанизированной Московской области показывают, что здесь 35,8% территории городов занимает сельская местность – с огородами, садами и постройками для содержания скотины (вплоть до 5,4% территории подмосковных городов, занятой пастбищами).

Рурализация уже коснулась и средних российских городов. Кроме увеличения сельскохозяйственных территорий в городе, появления всё большего числа людей, живущих в городе трудом с земли, это ещё и уменьшение уровня самой городской цивилизации. В частности, авторы указывают на уменьшение уровня обеспеченности канализацией в средних городах – и так с очень низких значений. Например, в таких городах, как Борисоглебск (Воронежская область) канализацией оборудовано 44% жилого фонда, в Новошахтинске (Ростовская область) с населением 103 тысячи – 46%. Не говоря уже о российских районных центрах: например в городе Холм Новгородской области канализацию имеет всего 5% жилого фонда.

Кстати, городские бытовые условия в России имеют только 56-59% населения, тогда как в целом городское население, напомним, по официальной статистике составляет 73-75%.

Это ещё раз позволяет сказать, что реальная урбанизация России находится на уровне 50-56%. А по западным критериям городов – и вовсе ниже, на уровне 47-49%.

В России сформировался многочисленный слой дачников, полугорожан, или «отходников» в терминологии Симона Кордонского.

Официальная статистика говорит о 35 миллионах дачников в России. Это около 40% всего городского населения. Однако в эту цифру не включены горожане, имеющие в собственности деревенские дома, а также самозахваты земельных участков. Только эти две категории дают ещё минимум 5-10 млн. землевладельцев.

Именно эти 40-45 миллионов горожан формируют т.н. «мелкособственническую Россию», благодаря которой кормятся не только они, но и остальные жители урбанизаций. Не колхозы, как в советское время, и не латифундии, как сейчас, обеспечивают пропитание россиян, а именно вот такие мелкие огороды и делянки по 4-6-10 соток. Даже официальная статистика Росстата показывает, что дачниками, фермерами и на приусадебных участках деревенских жителей производится 90% общего урожая картофеля в России и 80% – овощей. А также 95–97% меда, шерсти, плодов и ягод. Да и мяса и молока «частники» дают немало: 36 и 40% от общероссийского «вала».

Блог Толкователя уже писал про опрос ВЦИОМа, в котором 81% респондентов признался, что дача для них – это важный источник пополнения семейного котелка овощами. Именно столько людей выращивает на своей земле овощи на прокорм в малых городах, в сельской местности их доля подавляющая – 91%. 89% людей старше 45 лет также используют дачи как мини-плантации по выращиванию овощей.

А опрос ФОМа показывал, что «заготовки делают 82% наших сограждан, не делают – только 18%». 66% опрошенных обычно делают заготовки из продуктов, выращенных или произведенных в личном подсобном хозяйстве, подавляющее большинство опрошенных (80%) делают заготовки только для себя и своей семьи, и лишь 2% – как для себя, так и на продажу. При этом заготовки играют значимую роль в рационе многих россиян: для 12% они являются основным питанием, для 43% – существенной добавкой к магазинным продуктам. Половина опрошенных (54%) уверены, что не смогли бы обойтись без заготовок (среди жителей сел – 75%).

Не запасаются продуктами на зиму 42% москвичей и 28% жителей других городов-миллионников. Среди же жителей малых городов таких – только 10%.

С другой стороны, дачные сообщества – это вовсе не оплот архаики, как это принято думать. В отличие от городов, где политические свободы были частью отброшены самими горожанами, а частью растоптаны президентами РФ (начиная от №1 и кончая №3), места скопления огородов являются последним оплотом демократии в России. Садовые товарищества в России остались единственными ячейками общества, куда не пробралась пресловутая «вертикаль власти». Выборы в садоводствах в подавляющем большинстве случаев проводятся честно и без административного ресурса, никаких ячеек партии власти там до сих пор нет, никто народ насильно не сгоняет на официозные мероприятия и молебны, а все важнейшие вопросы жизнеустройства решаются там при помощи прямой демократии, как в Швейцарии – простым поднятием рук на «референдумах».

Возможно, сельская жизнь сделает горожан в России более счастливыми. И даже больше – явится предпосылкой появления гражданского общества в стране: ведь в отличие от города, в деревне людям приходится полагаться только на свои силы и силы своих соседей: на помощь ЖЭКов, видеописем к президенту на Youtube, погромов и Селигеров-Антиселигеров рассчитывать не приходится.

Использованы картины русских наивных художников: Александра Лобанова, Павла Леонова, Ивана Селиванова.

На этой фотографии показано, как художник Иван Селиванов приехал показывать и рассказывать горожанам о жизни пейзан: