Медицина бессильна

На днях я впервые в своей жизни не смог получить медицинскую помощь даже за деньги. Мне кажется, это показательный и закономерный итог всех реформ здравоохранения последнего времени. Относительное улучшение материального положения медиков привело к потере ими интереса не только к болезным гражданам, но и их деньгам.

Не могу похвастать богатырским здоровьем, но на больничном за свою жизнь был всего несколько раз. В основном из-за гриппа, когда врача приходилось вызывать на дом. В районной поликлинике при каждом таком случае заводили новую карточку, так как старая, видимо, истлевала за давностью лет.


Еще с советских времен у меня сложилось правило: в случае необходимости обращаться за медицинской помощью в зарекомендовавшие себя высокопрофессиональными профильные медицинские центры. Ясно, что бесплатного приема туда надо заслужить годами безупречной болезни, но за вполне доступную плату можно было оперативно получить полезную консультацию у очень хорошего специалиста.

На этот раз у меня воспалились глаза. Мысль пойти в районную поликлинику даже не пришла в голову: запись ранним утром на несколько недель вперед. И, несмотря на это, тягостное ожидание в еле живой очереди и нервные перепалки с постоянно снующими без очереди (и явных признаков заболевания) гражданами. А еще удивленно-безапелляционное заявление врача на краткое описание «на что жалуюсь»: «А больничного я вам не дам!»— «Да не надо мне больничный! Вы скажите, что у меня, и посоветуйте, как лечиться».— «А не надо больничного— тогда что пришли? Только мешаете действительно больным получить врачебную помощь». (Уверяю, это сцена из моей жизни.)

Доработав кое-как неделю, в пятницу, в свой выходной, отправился в НИИ глазных болезней имени Гельмгольца. Врач в приемном отделении первым делом отругала меня за несвоевременное обращение, за самолечение, на глазок поставила диагноз «клещи» (мерзость какая!) и отправила к вирусологам. Попасть к ним можно было только через неделю. И это на платные анализы. Еще через неделю нужно будет идти на платный прием к врачу. Про бесплатный прием прямо на регистратуре висит отбивающее всякое желание болеть предупреждение, что запись ведется на 2,5 месяца вперед.




Через весь город рванул в Институт имени Федорова. Четыре часа, потерянные в Гельмгольца, не прошли даром. Поликлиника в 16.00 была уже закрыта. Как «остро больного» меня принял доктор клиники. Он тоже начал с того, что отчитал меня за самолечение и нежелание беречь свое здоровье, но никаких проблем в моих честных «глазках» (он выразился так: «Не бережете вы свой глазик!») не обнаружил. «Как?— поразился я.— Они же опухшие». «А может быть, они у вас всегда такие»,— следовал резонный ответ. И все же он мне выписал мазь и три вида капель. «На всякий случай— я же не знаю, что там у вас». Вливать эти лекарства надо было по шесть раз в день с интервалом не менее 15минут. Как это можно сделать без отрыва от производства, отдельная история.

В понедельник я опять поехал в федоровскую поликлинику. Стоять в очередях даже не пытался— сразу направился в платное отделение. Поняв, с какой мелочью я пришел (это же не трансплантация глаза), меня вежливо послали на бесплатный прием. Возможность снова выстаивать очереди у меня появилась только в следующую пятницу, когда врач также на глазок поставил мне диагноз «конъюнктивит». На попытки убедить его сделать какие-нибудь анализы он долго молча смотрел на меня непонимающим взглядом: «Ну чего тебе еще надо-то?»

Стоит ли отмечать, что он также отчитал меня за то, что «всегда вы вот так запускаете свои болезни». Где они об этом сговорились? В медицинском их этому учат, что ли? Какой длины достигли бы очереди, если бы даже такие, как я, бежали в поликлинику при каждом покалывании, поскрипывании и прочем расстройстве в организме?

И какой в этом смысл, если время стояния в очередях уже измеряется месяцами? Это же откровенная попытка развить у нас комплекс вины за плачевное состояние нашего здоровья и скрыть за ним свою неспособность или нежелание не то что даже избавить нас от болезни, а хотя бы правильно ее выявить. Тем более на ранних стадиях. Все делается для того, чтобы потом с чистой совестью можно было сказать больному: «Вы так себя запустили, что теперь медицина бессильна!»