Большой европейский «Азов»

Мы часто не понимаем, почему Европа не реагирует так же остро, как мы, на выколотые свастики и другую нацистскую атрибутику, включая портрет Гитлера, на коже «азовцев». На самом деле все объяснимо.

Для того чтобы разобраться, почему нацизм для европейских стран естественен, приведу пример прямо противоположного развития государственности. Китай. Мне доводилось общаться с серьезными китаистами, и вот что я понял.

Ханьцы (а это и есть китайцы в нашем понимании) составляют 90 процентов населения Поднебесной, несмотря на то, что люди говорят на разных языках. Не просто на диалектах, как, например, мы с украинцами и белорусами, а на совершенно разных. Они не понимают друг друга, хотя города могут находиться километрах в 60–100 друг от друга. В провинции Юньнань (по площади крупнее Германии, между прочим), граничащей с Мьянмой, живут бирманцы, говорят на бирманском языке и совершенно непохожи внешне на китайцев, но тоже считают себя ханьцами. Некоторые ханьцы называют себя маньчжурами или монголами, но лишь для того, чтобы получить льготы для малых народов.

В нашем же сугубо западном представлении именно язык объединяет и создает нацию. Поэтому в Европе так много государств, в том числе небольших вроде Дании, Нидерландов или Австрии. Или почти искусственно созданной Бельгии. Для нас это нормально и не вызывает недоумения.

Когда европейцы колонизировали Китай в 19 веке, предпринималась попытка раздробить страну на более мелкие, как принято в Старом Свете, но дело не пошло. Поднебесная осталась огромной империей, где живут разные народы, говорят на разных языках, но считают себя единым целым. Национализм, а тем более нацизм у ханьцев не прижился.

А вот в Европе, наоборот, все века шла борьба за суверенитет больших и малых народов. И процесс, конечно, не закончен, все нынешние границы — явление временное. При удобном случае корсиканцы, баски и прочие норманны запросто провозгласят независимость и отделятся от ныне существующих государств. Может, через сто лет, может, через пятьсот.

То есть европейские страны беременны национализмом по определению. А перерождение его в нацизм происходит, когда этому способствуют исторические условия и если появляется харизматичный лидер.

Россия находится между этими двумя концептуально разными принципами государственного устройства.

С одной стороны, своими размерами и стремлением жить под одной крышей одной большой, но очень пестрой, разноязыкой и многорелигиозной семьей мы напоминаем Китай. С другой, на нас оказывает влияние Европа, поэтому то одни, то другие борцы за свободу хотели бы отделиться вместе с территорией. Пока, к счастью, удается балансировать и держать в узде националистов.

Если же какие-то российские регионы вроде Украины и Белоруссии отделяются, в новых странах непременно возникает националистическое движение, которое неизбежно и довольно быстро превращается в нацизм. Прежде всего требуется единый язык, почему сейчас усиленными темпами и создается мова. Появление «Азова» и других нацбатов вместе с националистической идеологией естественно и ожидаемо. А на чем объединять искусственно созданных политических украинцев, на любви к России, что ли?

Также естественна и ожидаема реакция европейцев. То есть никакая. Это мы делаем стойку на свастику, Европа же относится к ней терпимо, если не сказать благосклонно. Для нее¸ как мне кажется, это, скорее, символ объединения на общих ценностях разных народов, населяющих субконтинент. Ибо потребность в объединения или хотя бы в мирном сосуществовании все же существует.

Я не утверждаю, что европейцы должны превратиться в подобие ханьцев или хотя бы русских. Все равно не получится — не позволит историческая память и опыт поколений. Я лишь изложил свой взгляд на проблему, постарался объяснить, почему мы с европейцами разные и никогда не поймем друг друга.

И почему они так рьяно защищают украинцев, невзирая на, казалось бы, совершенно очевидную нацистскую основу нового государства. Они ведь тоже все замечают. Но для них, в отличие от нас, нацизм не вызывает ужас, а лишь является разновидностью нормального государственного устройства. По сути, Западная Европа — это один большой «Азов», запретивший у себя свастику после Второй мировой войны исключительно под нашем давлением.

Помните, как отреагировал Шольц, когда Путин напомнил о восьмилетнем геноциде жителей Донбасса? Он улыбнулся и сказал, что это несерьезно. Он абсолютно искренен, потому что для настоящего европейца убийство тысяч людей ради националистической идеи допустимо и даже приветствуется. Как мы знаем, ради нее они готовы жертвовать и десятками миллионов жизней.

Поэтому не стоит приводить никаких аргументов Западу — все равно не поймут. Нужно делать свое дело. То есть вырывать одурманенных русских, населяющих современную Украину, из липких лап нацизма и возвращать домой.