Неустойка за выбор внучки

Княжна Авдотья бросилась бабушке в ноги: ведь это не её выбор! Обо всём договорились родители, когда она сама была ещё в колыбели. А теперь, спустя годы, нет уже ни матери, ни отца. А слово требуют исполнить. "Заберём назад", - просила Авдотья. Бабушка вздохнула. За выбор внучки ей пришлось платить немалую неустойку.

иллюстрация С.Соломко

Договорные браки на Руси складывались испокон веков. В редких случаях спрашивали мнение предполагаемых женихов и невест. Советовались, чаще всего, со старшими родственниками или... со взрослыми детьми. Известен случай, когда великий князь московский, Иван III, просил совета у своей дочери, польской королевы Елены, "како бы ему пригоже сына женити".

Кстати, у самой Елены Ивановны никто не интересовался, хочет ли она уехать в чужую землю и стать супругой Александра Ягеллончика. В начале 1495 года отправилась она к будущему мужу, в Вильно, с огромным приданым: драгоценностями, шелками, бархатом, яхонтами, соболями и горностаями. К слову, хотя у Елены и Александра так и не появилось общих детей, их брак можно считать счастливым. Жили хорошо, относились друг к другу по-доброму. А ведь на польского короля многократно давил Рим, требуя отказаться от православной княжны! Но Ягеллончик не стал этого делать. Любопытно, что понтифик Александр VI (хорошо известный нам как Родриго Борджиа) предлагал своему тёзке компромисс - может отослать жену, а вот приданое пусть оставляет себе.

 
 
Александр встречает Елену Ивановну
 
Александр встречает Елену Ивановну

"Родители лучше знают", - считали в шестнадцатом веке. С высоты опыта могут внимательнее разглядеть жениха. Любовь имела второстепенное значение. Главное - прочное положение, честность и доброта, следование принятым правилам. То, что предпочтительнее вступить в брак, нежели остаться с родителями или пойти в обитель, говорилось в повестях и в поговорках. "Жизнь без мужа - что лужа" - одна из популярных присказок в XVI столетии.

Сговаривались иногда очень рано, когда дети были еще совсем маленькими. Два семейства принимали решение: в будущем объединятся.

Иногда назначали примерный срок, отталкиваясь от возраста жениха и невесты. Допустимым для брака считали тринадцатилетний возраст для девушки, но чаще старались отодвинуть свадьбу хотя бы до пятнадцати. Правда, дочь литовского князя, Айгуста, ставшая в православии Анастасией, вышла замуж за Симеона Гордого как раз в тринадцать. А княжна Мария Тверская, первая жена упомянутого Ивана Третьего, обвенчалась с ним, когда ей было десять лет.

Княжне Авдотье исполнилось шестнадцать, когда родные предполагаемого жениха напомнили об обещании, данном родителями - выдать ее замуж. Но девушка категорически не хотела под венец.

картина А. Васнецова

 А. Васнецов

Точнее, Авдотья уже приняла другое решение, о чем и сообщила своей бабушке: есть у нее друг по сердцу! Поскольку бабушка была единственной старшей родственницей, принимать решение предстояло именно ей. По счастью, Марфа Никитична Мезенцева была женщиной богатой и влиятельной, и могла себе позволить уступить мольбам единственной внучки.

"Заплатила пятьсот рублёв слёз её ради", - признавалась Марфа Никтична в письме к родным покойного супруга.

Дело в том, что отказ от назначенной свадьбы, если намерение было задокументировано, влекло за собой... неустойку. Конкретная сумма не оговаривалась, всё решалось в индивидуальном порядке, но платить приходилось всем. Неустойка за выбор Авдотьи обошлась бабушке ровно в два села.

В семьях скромного достатка могли обойтись "подношением" - пирогом или караваем, испечённым отказавшей невестой. Сохранилось описание такого обычая в "Притче о старом муже", где прямо говорится - не пошла молодая красавица за пожилого жениха, так семья вынесла ему для утешения большой кусок сала и каравай.

любопытно, что каравай прежде был символом отказа

любопытно, что каравай прежде был символом отказа

Жаль, что не дошло до нас описания дальнейшей жизни Авдотьи. Была ли она счастлива со своим избранником, не жалела ли, что из своего приданого потеряла пятьсот рублей, и как потом вела себя ее бабушка. По всей видимости, Марфа Никитична Мезенцева очень любила свою внучку. Ведь в 1560-м году, когда датируется ее письмо к родным, это были огромные деньги.