Бестиарий

Слепящее солнце ударило в глаза, обжигающий зной горячей волной обдал грудь. Тяжелые двери с металлическим лязгом захлопнулись за спиной. Первые секунды после мрачного и зябкого подземелья испуганный человек ничего не видел и не понимал, только чувствовал раскаленный грунт под ногами. Невысокую, но крепкую фигуру едва прикрывали грязные тряпки и грива длинных и густых волос, почти ничего не скрывавших, но не оставлявших сомнений, что это молодая женщина. Потом сверху донесся оглушающий людской рев, и она осознала, куда ее теперь занесла нелегкая судьба пленницы. Растирая затекшие от пут руки, девушка стояла одна посреди огромного круглого колодца, окруженного  высокими  каменными  стенами. Пританцовывая горящими пятками, она попыталась отойти в узкую полоску тени, но там ее больно кольнуло в плечо острое копье стражника. На землю рядом с ней упали сеть и вилы.

Даже так?! Все стало окончательно ясно. После всех горестей и испытаний ей предстоит теперь сражаться на потеху досужим зрителям с еще неизвестным врагом. Липкий страх превратился в дикий ужас, когда она вдруг увидела его, выскочившего из тяжелой клетки с противоположной стороны манежа. Ее спасло лишь то, что он так же был шокирован резким переходом от тюрьмы к свету и недоуменно оглядывался. Воительница  успела схватить свое вооружение и встать в боевую позу. Только тогда она сообразила, насколько неподходящее снаряжение ей выделили хозяева боев, видимо, перепутавшие очередность и выпустившие ее как ретиария. А, возможно, они просто хотели больше разогреть или развлечь публику перед следующими схватками серьезных бойцов. В любом случае, шансов на спасение у нее, очевидно, не было никаких. Но сдаваться и становиться безмолвной жертвой в ее планы не входило.

 Грозный рык голодного хищника на мгновение перекрыл гул трибун и заставил всех присутствующих замереть в предвкушении кошмарного зрелища. Навстречу своей добыче, медленно переваливаясь и оскалив истекающую слюной страшную пасть, шел громадный медведь. Налитые кровью маленькие глазки безжалостного убийцы, казалось, смотрели равнодушно, будто бы в сторону. Спешить ему было некуда, сбежать она отсюда не могла. На своей теплой родине женщина, конечно, видала иногда лесных мишек, но не таких размеров. Этого выловили наверняка где-то на дальнем севере или востоке. Ей захотелось умереть самой тотчас, чтобы избежать ужасного конца, но она  вспомнила о своих детях, которых ждала не менее мучительная смерть, если она не сможет победить в этой безнадежной схватке. Это придало ей отчаянной решимости, и она сделала шаг решительный вперед навстречу своей судьбе.

Она не чувствовала сейчас злобы по отношению к своему противнику, понимая, что он такой же пленник обстоятельств, как и она. Ей не приходило в голову ненавидеть хозяев этих боев, кормивших ее последние дни и готовивших к смертельной схватке. В глубине души клокотала холодная ярость к жестоким завоевателям, кто незваным пришел рано утром в их уютное село, убил мужа и его родителей, разрушил дома и ее счастливую жизнь, угнал в рабство, разлучив с детьми, которых она успела спрятать в погребе. Она не знала того, кто отдал им на это свой преступный приказ, и не помышляла о мести. Ей не было дело до тупой и кровожадной публики, оравшей что-то сверху то ли подбадривая, то ли насмехаясь над ней, то ли подзадоривая или распаляя соперника. Но и это все сейчас заслоняла неистребимая жажда жизни, безумная надежда как-то избежать неминуемой гибели и одолеть таежного гиганта.

Девушка слышала в детстве, что зверя  можно испугать, громко крикнув, но ее тонкий пронзительный вопль безнадежно утонул в огромном пространстве. Такая неожиданность вроде даже немного удивила косолапого, но не приостановила его даже на мгновение. Бежать от этого хищника выглядело абсолютно бесполезным, тот легко бы нагнал ее. Падать оземь и прикидываться мертвой, испытывая на себе силу могучих зубов и когтей, сейчас стало бы самоубийством.

Несчастная знала, что зверей подолгу не кормят перед поединками, чтобы они не страдали миролюбием и быстро растерзали жертву. Чем более кровавой будет очередная расправа, тем более будет довольны всегда нищие и голодные плебеи. Они требовали от кесаря хлеба и зрелищ, а тот иногда даровал им все это в обмен на поддержку в нескончаемых грабительских войнах, благо трофеев и рабов те пока приносили в достатке.

Расстояние между соперниками неумолимо сокращалось, и срочно требовалось хоть какое-то решение.  Женщина  подняла взгляд от жгуче-желтого песка к ярко-голубому небу и обратилась к своему Богу, доселе столь немилосердному к ней. Это все, что у нее оставалось. Она была христианкой и молилась не за себя, а за оставшихся без взрослых в разоренной деревне маленьких девочку и мальчика, ждущих ее у остывшего и пустого очага. Но он молчал, и хляби небесные не разверзлись над ней, оградив непроходимой стеной от неминуемой смерти. Увы, на трибунах сидели и с нетерпением жаждали ее гибели такие же христиане, вперемешку с язычниками, иудеями, халдеями и прочими варварами. Только это регулярное и любимое развлечение, скрашивало им серые и тоскливые будни, помогая забыть полуголодное и никчемное существование, создавая иллюзию величия империи.

А на арене соперники стояли на расстоянии копья друг от друга и будто медлили с решающим шагом, буравя соперника взглядом. Вдруг косматый гигант взревел и ринулся вперед, но воительница была к этому готова и чудом успела отскочить, метнув ему под лапы сеть, от которой тут было мало толку. Зверюга запуталась в ней и покатилась кубарем, а женщина  умудрилась своими вилами угодить тому в близко посаженные глазки. Ослепленный противник истошно взвизгнул и мгновенно порвал сеть, но кровь на шерсти не позволяла ему видеть. Он встал, оглянулся и принюхался. Обоняние не подвело, запах пота, страха и женской промежности снова бросил его вперед. Одним прыжком он одолел разделяющее их расстояние и поднялся на задние лапы, нависнув над ней подобно скале. Публика ахнула и замерла. Девушка инстинктивно пригнулась и выставила над собой свое единственное оружие.

Когда медведь обрушился на нее сверху, она выпустила трезубец, тут же воткнувший древком в песок. Зверь наткнулся на него, удержать такой вес оно не смогло, но задержало на мгновение. Этого хватило сопернице, что бы увернуться от мохнатых лап, лишь слегка зацепивших  ее. Гораздо хуже было то, что полностью выскользнуть она не успела, и громоздкая туша все-таки привалила ее ноги. Радоваться оказалось рано, чудовище было еще живо и очень опасно. Единственное, что могла теперь сделать обреченная, это собрать в кулак песок и кинуть его в оскаленную пасть. Помочь всерьез ей это не могло, но еще немного отсрочило конец. В этот момент, откуда-то из-под всклокоченного брюха выползла тонкая блестящая змейка и вцепилась в незащищенное естество. Раздался жалобно угасающий рев, переходящий в хрип, по огромному мохнатому телу прошли предсмертные конвульсии и оно застыло.

Так же незаметно спасительница исчезла, поэтому никто ничего не заметил и не понял. Трибуны разочарованно вздохнули, оттуда понеслись возмущенные выкрики, но дело было сделано. Победительнице помогли выбраться, она в изнеможении осела наземь, охватила голову руками и закрыла глаза , еще не веря до конца в свою удачу. Тушу убитого разделывали прямо на арене, это отвлекло на время недовольную публику. Кто-то покровительственно похлопал ее по вздрагивающей от рыданий спине, бросив сквозь зубы «Счастливая!» и кинув ей на колени кусок вонючего медвежьего сала. Она была теперь свободной и могла идти куда хочет, еще не зная, что давно нет на свете ни ее хутора, ни хаты, ни детей. А сцену уже готовили к новому поединку, убирая распотрошенные останки и засыпая багровые пятна. Плебс быстро забывал прежних героев и ждал много новых схваток, жертв и крови.