Военный анализ операции на Украине со стороны США

 

23 марта западные СМИ сделали очередной вброс о "потерях русской армии" на Украине, указав, что около 40 тысяч военных убито, ранено, взято в плен или пропали без вести. При этом The Wall Street Journal, которое первым дало эту новость[i], ссылается на анонимного высокопоставленного чиновника НАТО, а остальные СМИ цитируют The Wall Street Journal.

Этот западный хайп и попытки выдать желаемое за действительное уже не вызывает удивления и вполне понятен. Куда более интересными представляются попытки западных военных и военно-политических экспертов рассмотреть боевую тактику и стратегию, которая применяется на Украине с обеих сторон.

5 марта издание «Вашингтон пост» указывало на изменение тактики военных действий.[ii] Отмечалось, что украинцы старались нанести как можно больше потерь российской армии, тогда как Россия, вероятно, увеличит огневую мощь. Издание цитировало нескольких военных экспертов. Роб Ли считает, что преимущество России в ведении конвенциональной войны с применением танков и механизированных частей пехоты.

Поэтому украинцам нужно сфокусироваться на атаках против этой техники в темное время суток с помощью приборов ночного видения. А конгрессмен Джейсон Кроу, который служил в Афганистане и Ираке, заявил, что децентрализация украинской армии - это лучший актив на данный момент, что, как ни странно, противоречит необходимым показателям для вступления страны в НАТО.

Другие оценки не менее интересны. Майкл Кофман и Райан Эванс отмечают, что Россия ведет "войну на истощение".[iii] Это один из классических подходов, который состоит в ослаблении противника путем постоянных атак и изматывания, вынуждая его потратить все свои ресурсы. Очевидно, что в такой стратегии победа будет на стороне того участника конфликта, у кого больше ресурсов и резервов. И это явно Россия. Поэтому в странах НАТО продолжаются интенсивные дискуссии о необходимости снабжения ВСУ, чтобы, не смотря на потери в живой силе, продолжать наносить урон российским войскам.

Известный военный эксперт Майкл Маззар пытается разобраться в причинах конфликта и как на него нужно реагировать. Он пишет, что ни в коем случае нельзя выносить поспешные решения, а "лучшим ответом на трагедии, вызванные императивами, является тщательное обсуждение, как публичное, так и внутри правительства, которое выполняет анализ, основанный на результатах, последовательный анализ, которого поставщики императивов стремятся - даже если неосознанно — избежать.

Ключевые вопросы, которые мы должны задавать по поводу любых предлагаемых действий в Украине, включают: Будет ли эта политика иметь ощутимое значение в войне? Рискует ли это пересечь какой-то объективно определенный порог эскалации, такой как проведение реальных боевых операций? Что может сделать Россия с этим актом? Как она может отреагировать? Существуют ли альтернативы, которые позволили бы достичь того же эффекта с меньшим риском? Каковы возможные эффекты второго порядка? Соответствует ли это действие поставленным на карту американским национальным интересам?

Эффект суждения, основанного на императиве, заключается в том, чтобы отмахнуться от таких неудобных вопросов. Если бы достаточное количество из них было задано — нужными людьми, в нужное время, с необходимой серьезностью, — Соединенные Штаты могли бы избежать катастроф, подобных заливу Свиней на Кубе или вторжению в Ирак.

Глобальный мир поставлен на карту в более широкой войне, которая может распространиться с Украины. В этом кризисе Соединенные Штаты действительно сталкиваются с одним неоспоримым обязательством: задавать правильные вопросы до, а не после принятия крупномасштабных мер; проверять свое чувство долга и моральную приверженность; и на этот раз, чтобы быть уверенным, что они найдут свой путь к мудрым действиям, а не к катастрофе".[iv]

Это более взвешенная оценка. Она же свидетельствует о необходимости отсрочки по принятию решений в военно-политических кругах США и НАТО.

Еще одно предостережение звучит от майора Джозефа Бедингфилда, который говорит, что отсутствие исторического мышления у американских военных не дает им понять что же происходит на Украине. Он пишет, что в нынешних совещаниях и брифингах НАТО говорится только о текущем состоянии кризиса и оперативных доктринах.

"Немногие из этих бесед, если таковые вообще имеются, включают историческую перспективу таких переменных, как расширение НАТО на восток, прошлое Путина и то, как оно формирует его мировоззрение, или сложные отношения России с Украиной. Это вызывает недоумение, учитывая использование Путиным ревизионистской истории для оправдания своего вторжения.

Возможно, армейские офицеры считают, что история недостаточно готовит их к решению современных проблем. Тем не менее, если армия хочет подготовить офицеров к пониманию и победе в сложных условиях, подобных Украине, она должна сначала обратить вспять неисторическую культуру и восстановить историческое мышление офицеров".[v]

Но при реализации этого подхода есть риск понимания истории с той позиции, которая будет обосновывать интересы определенной политической группы. Гарантий объективности в изучении России со стороны американских военных нет.

Кэтли Ли из Института Митчелла Ассоциации ВВС США и корпорации RAND больше заботит состояние вооруженных сил США в связи со сложившимися обстоятельствами на Украине и вокруг Тайваня.

Она пишет, что "руководители оборонного ведомства сталкиваются с постоянной дилеммой: в отсутствие значительного увеличения оборонного бюджета они не могут обеспечить все необходимые силы, а также им не хватает стратегического и оперативного направления, необходимого для последовательного определения приоритетов. Таким образом, они прибегают к хеджированию своих ставок различными способами. Одним из самых коварных является принятие стратегии “размазывания арахисового масла” вооруженных сил США по всему миру".[vi]

По ее мнению "Министерству обороны необходимо найти баланс между продуманным и гибким планированием в рамках процесса распределения сил Глобальной системы управления вооруженными силами... Политики в области обороны должны сохранять скромность в постановке стратегических целей в опасном и меняющемся мире".

Автор не обещает по мановению волшебной палочки согласования глобальной позиции с заявленными стратегическими целями, поскольку еще необходимы лидерство сверху вниз и четкие стратегические цели.

Это указывает на то, что сейчас в руководстве США не согласованы приоритеты и задачи, мнения военных и политиков отличаются, решения принимаются не обоснованно, что грозит проблемами для самих США.

Похожая оценка содержится в докладе бывшего сотрудника Госдепартамента США Энтони Кордесмена. При этом он говорит, что операция на Украине может быть спойлером для улучшение возможностей Китая и роста других региональных угроз.[vii]

Другие научные сотрудники RAND Уильям Марцеллино и Майкл МакНерни отмечают важность социальных сетей в данном конфликте, которые действуют как катализатор, подстрекая и стимулируя волю к сражению.[viii]

Хотя авторы замечают только то, что делает украинская сторона (мемы о "призраке Киева" или разные ругательства в адрес российской армии), совершенно упуская из виду насколько эффективно работают в медийном пространстве со стороны России (включая запрет на некоторые американские социальные сети).

Они пишут, что "все это имеет последствия для США и Министерства обороны. Исследования RAND и события в Украине показывают, насколько важна воля к борьбе для достижения результатов борьбы. Кроме того, в взаимосвязанном мире социальных сетей изображения и сообщения могут быстро рассказать историю, которая мощно поддерживает или ослабляет волю к борьбе.

Волю к борьбе трудно оценить (намного проще сосчитать танки), и, за редкими исключениями, ранние оценки перспектив России в Украине в значительной степени игнорировали волю к борьбе и сосредоточились на материальной части. Но Соединенным Штатам и их союзникам, возможно, придется это понять и учесть".

Скорее всего, работу российской медиа экосистемы, все же, тщательно изучают в США и НАТО, но пока результаты не выкладывают в общий доступ. Причин может быть несколько — несостыковки с подачей западных СМИ, где много дезинформации; нежелание признать всплеск патриотизма внутри России и открытую поддержку со стороны ряда стран (Сербия, Сирия, Беларусь и др.) и вскрытие фактов лжи со стороны властей Украины.

В более широком контексте старший научный сотрудник в области обороны Майкл Джонсон выдвигает семь пунктов того, что должны учесть США и их союзники по НАТО.[ix]

1. Соединенные Штаты не должны больше ввязываться в бесконечные войны. Здесь предполагается, что Соединенным Штатам и НАТО следует избегать прямого военного конфликта с Россией на Украине из-за риска ядерной эскалации. Однако ложный выбор между крайностями бессмысленного вмешательства и чрезмерной сдержанностью часто игнорирует оборонительное сдерживание как рациональную альтернативу предотвращению войны и содействию процветанию.

2. Крупная война в Европе или Азии не произойдет из-за экономической взаимозависимости. Поддержка санкций может ослабевать по мере того, как западные граждане будут страдать из-за последствий этих санкций для общих финансов, энергетики и цепочек поставок.

3. Базирование сухопутных войск НАТО в Польше и странах Балтии является провокационной угрозой для России.

У НАТО нет политической воли или военного потенциала для вторжения в Россию, и Путин это знает.

4. Россия никогда не нападет на НАТО из-за статьи 5 Устава.

5. НАТО может сдерживать Россию с помощью авиации; размещение сухопутных войск в Восточной Европе не требуется.

6. Соединенные Штаты должны сотрудничать с Россией в рамках стратегии "Обратного Киссинджера" против Китая. Подлинное сотрудничество России с целью сдерживания Китая представляется маловероятным до тех пор, пока подлинная российская демократия не позволит снизить напряженность в отношениях с Западом или когда Китай будет представлять прямую угрозу для России. Ни один из сценариев не кажется реалистичным в ближайшем или даже отдаленном будущем.

7. Соединенные Штаты должны оставить европейскую безопасность европейцам, чтобы сосредоточить Оборонную стратегию и расходы на Китае. Поскольку Китай становится сверхдержавой, стремящейся доминировать в Азии и оказывать глобальное влияние, это правда, что американцы больше не могут заботиться о европейской безопасности больше, чем европейцы.

Мнение Джонсона отражает широкую тенденцию внутри США по теме угрозы со стороны Китая и неготовности вести войну на два фронта.

Есть и более специфические оценки, которые интересны с точки зрения информационно-психологических операций.

Кэйн Томлин (бывший военнослужащий Армии США, а ныне - директор специальных программ департамента правоохранительных органов Флориды) считает, что "согласно модели идентификации жертвы США и Западное разведывательное сообщество сыграли ключевую роль в неизбежном поражении России в их войне с Украиной".

Основная гипотеза Модели идентификации жертвы заключается в том, что “предпосылкой для организованных форм коллективного насилия является мотивированный элемент организационного лидерства, который убеждает своих последователей в их статусе жертвы в группе. Эта опосредованная внутригрупповая виктимизация узаконивает заявленные причины возмездия группы, возлагает индивидуальную ответственность на группу и позволяет психологически нормальным членам группы совершать насилие против своих предполагаемых агрессоров”.[x]

Томлин говорит, что "вклад разведссобщества в поражение России примечателен, потому что, возможно, это первый случай, когда такая роль сыграла столь важную роль в военных усилиях без того, чтобы США сделали хоть один выстрел... Люди должны верить в макровиктимное мышление, известное как “виктимизация по доверенности”, чтобы снизить наши обычные запреты на насилие вне группы.

Такие события, как Перл-Харбор и 9/11, были высокоэффективными событиями макровиктимизации, прежде всего потому, что они оказались настоящими нападениями на “невинных нас” с нашей точки зрения. Однако эти события не обязательно должны быть фактическими, чтобы работать на целевую группу, в данном случае на россиян, потому что механизм травмы имеет не такое большое значение, как эффект самой травмы".

Этот психологический эффект поддерживается распространением фейков и усиленной пропагандистской кампанией внутри стран ЕС и США, направленной против России с одной стороны, и показывающей Украину как жертву с другой. Конечно же, факты агрессии Украины на Донбассе с 2014 г. умалчиваются. Избирательность в подборе информации и атаках на сознание обывателей - обязательный механизм в процессе виктимизации.

Однако Томлин умалчивает другой психологический нюанс — растущую фрустрацию среди украинских военных и политиков. НАТО не пришло на помощь Украине, а население освобожденных городов в подавляющем большинстве дружелюбно относится к российским военным, возлагая ответственность за произошедшее на ВСУ и неонацистские нацбаты.

Вопросы психологии и антропологии поднимает Мэри Харрингтон, но несколько с другой позиции. Она задается вопросом - почему же на Украину едут наемники и волонтеры из Западных стран? Ответ заключается в том, что на Западе они не могут реализовать свою маскулинность.[xi] Нынешнее либерально-демократическое общество на протяжении длительного времени подавляла подобные инстинкты, которые сейчас вырвались благодаря массированной пропаганде.

Действительно, а почему все эти новоявленные "герои" не хотели ехать добровольцами на Донбасс или в Сирию, чтобы реализовать свою мужские качества, помогая бороться с терроризмом и спасая мирных жителей? Вероятно, это следствие влияния все той же западной медиа машины, которая показывает только ту картинку, которая выгодна заказчикам.

Подводя вывод можно отметить, что в ведущих СМИ, даже где публикуются комментарии военных экспертов, обычно прокачивается установка на скорое поражение России и боевой дух украинцев. Тогда как на специализированных сайтах и в аналитических центрах военные аналитики более аккуратны в своих оценках. Хотя и там присутствует элемент хайпа и явная симпатия в выборе сторон военного конфликта, общий подход говорит о необходимости пересмотра стратегии США в целом и ограниченных возможностях НАТО в частности.

Леонид Савин