Сталин. Пусть им будет стыдно

Сталин одной фразой превратил провальную операцию в победу под Сталинградом. Действительно, в какой-то момент судьба сражения держалась на лезвии бритвы. Ещё чуть-чуть и армия Паулюса вырвалась бы из котла и ударила обратно.

Это сегодня мы знаем, что Сталинградская операция была блестяще спланирована. Что именно она стала переломным моментом всей Войны. Именно с неё уже крепко, по-настоящему погнали фашистского зверя обратно в логово под Рейхстагом.

А тогда могло повернуться иначе. Танковые корпуса чуть ли не саботировали приказ Верховного главнокомандующего. Командиры сочли приказ самоубийством и медлили до последнего. Что было с этим делать – решительно непонятно.

Сегодня нам рассказывают, что в военном плане Сталин, якобы, практически не разбирался. И вообще занимался агитацией с трибуны, а воевал «по-глобусу». Правда, в подлинных мемуарах военачальников отчего-то совершенно другое мнение.

Например, маршал Устинов, в те годы нарком вооружения, уже в зрелом возрасте, вспоминая, напишет про вождя так:

«Обладая богатейшей, чрезвычайно цепкой и емкой памятью, Сталин в деталях помнил все, что было связано с обсуждением, и никаких отступлений от существа выработанных решений или оценок не допускал. Он поименно знал практически всех руководителей экономики и Вооруженных Сил, вплоть до директоров заводов и командиров дивизий, помнил наиболее существенные данные, характеризующие как их лично, так и положение дел на доверенных им участках. У него был аналитический ум, способный выкристаллизовывать из огромной массы данных, сведений, фактов самое главное, существенное».

Ровно эти качества позволили Верховному вытащить главное в Сталинградской операции. Есть объективные причины, сложности и препятствия. Но командиры на местах просто не могут принять внутренне правильность приказа, не могут охватить всей картины и замысла операции. А потому толку не будет.

Конец ноября сорок второго. Под Сталинградом нужно брать Паулюса в котёл и добивать до конца. В случае успеха – крупнейший котёл и самый значимый разгром фашистов. В случае неудачи – тяжелейшие бои.

Артиллерия отработала на отлично. Войска прорыва, танки и пехота тоже справились на ура. Первые эшелоны обороны фашистов были взломаны. Наши пробились до пяти километров за линию фронта.

Теперь дело за вторым эшелоном. Успех наступления нужно развивать и развивать немедленно. В прорыв нужно направить танковые корпуса и пехоту. Промедлишь немного и подтянется германская бронетехника, артиллерия и войска со всего фронта. Направление главного удара-то уже понятно.

Но наши войска медлят. Позиции фашистов хорошо подготовлены. Поля щедро усеяны минами и проволочными заграждениями. Всё простреливается. Ещё и погода подкачала, снег по колено. Закрепиться бы, атаковать тяжело.

Командующий фронтом, умница Ватутин понимает, что вот-вот и момент для блестящего разгрома фашистов будет упущен. Он отдаёт приказ бросить в бой резервы – первый, четвёртый, двадцать шестой танковые корпуса.

По учебнику неправильно. Эшелон развития успеха вводится когда успех есть. Когда сопротивление врага на участке прорыва полностью подавлено. Здесь же придётся бросать танки прямо на полевые орудия фашистов. Да и пехота в таким условиях сильно помочь не сможет.

Только ту Войну по учебнику было не выиграть. Все понимали – танки в едва-едва взломанном разрыве фронта понесут тяжёлые потери. Но это блестящий шанс окружить и задушить германца в котле. Блестящий, но только шанс, ставка в казино, понять шансы которой, без анализа всей обстановки фронта невозможно.

Приказ генерала Ватутина фактически не исполняют. Нет, командиры корпусов чётко берут под козырёк. Танки вот-вот выдвинутся. Только решат один вопрос, потом ещё один, что-то ещё и что-то ещё. Драгоценные часы для закрепления успеха истекают, а танки никак не стронутся с места.

Более того, командиров корпусов трудно заподоздрить в трусости. Они прекрасно понимают почти самоубийственный характер манёвра. С начала Войны не было успешных примеров глубоких массовых рейдов в незачищенный разрыв фронта. Всегда такие операции заканчивались едва ли не разгромом танковых корпусов.

Командиры медлят. Общая обстановка им непонятна. Откуда им знать, что именно Сталинградская операция станет блестящим примером успешного наступления именно таким маневром.

Генерал Ватутин просто бьётся головой о бетонную стену. По форме всё правильно, а по существу издевательство. Крики и мордобой не помогает. Войска встали намертво.

При очередном докладе Ставке по ВЧ генерал Ватутин откровенно срывается. И прямо заявляет товарищу Сталину – не в моих силах сдвинуть танковые корпуса в атаку. Все убеждения не работают. Либо снимайте меня, либо утвердите приказ о военном трибунале и показательном расстреле командиров трёх танковых корпусов. Других решений нет.

И вот тут Сталин совершенно блестяще почувствовал настроение командиров. И сказал тихо и спокойно:

- Передайте товарищам, что расстреливать мы никого не будем. И ещё тише добавил: "Пусть им будет стыдно".

Поразительное дело, то, что не смогли сделать угрозы и приказы, сделали четыре простых Сталинских слова. Эта фраза вождя тут же разошлась по войскам. Моментально утихли все обсуждения и сомнения. "Пусть им будет стыдно" - это не про товарища Сталина. Будет стыдно перед страной, перед всем Советским народом, который отдаёт для Победы всё, саму жизнь.

Сталинградская операция после этих слов Сталина уже не была военным вопросом. Это не про тактику и стратегию, не про военные учебники. Либо мы сможем преодолеть всё, либо не стоило и браться. "Пусть им будет стыдно" - простые слова, а дошли до самого сердца.

Все три корпуса как один ушли в прорыв фронта, вырвались на простор. Через три дня наши солдаты замкнули вокруг армии Паулюса гигантский котёл. Доварить фашистов было уже только вопросом времени. Фельдмаршал сам придёт сдаваться, осознав полный крах своей армии.

Больше того. Сталин ни словом не вспомнил о тяжёлом моменте малодушия перед операцией. За героические сражения командиры и солдаты этих корпусов получили награды и новые звания. А сами корпуса стали Гвардейскими с почётными званиями Сталинградского и Донского.

Поразительно, как в самый мрачный момент Войны одна фраза, всего одна только фраза, отделила Победу от поражения непреодолимой пропастью. Когда Верховный не грозит расстрелами, не шлёт приказы, а начинает говорить на простом, человеческом языке - каждому понятно. Решается самое важное, главное - нельзя заставить, только попросить сделать невозможное.

Танкисты Сталинграда это невозможное сделали. Стыдно им не было.