Философская метафизика и современные научные представления о природе мироздания.

    Еще совсем недавно представители многих научных и философских школ могли сказать, чем каждый из них занимается. Философы по-разному объясняли, а ученые познавали тайны строения материи. И все были довольны собой и своими познаниями каждый в своих областях. Но тут произошла научно-техническая революция, и все ученые и философы вдруг осознали, что «король-то голый», что они ничего не знают: философы, что их объяснения мира ничего не стоят, а ученые – что они пришли к тому, что истина, которая казалась совсем близка, вдруг ускользнула из рук, спрятавшись за множеством противоречивых друг другу теорий. И философы, и ученые вольно или невольно оказались в заложниках друг у друга: философы не слишком верили в силу своего метафизического метода объяснения мира, прислушиваясь к последнему слову ученых, с их научным методом познания мира, а ученые, те и вовсе игнорировали «глупые», как им казалось, замечания философов, намекая им, что лучше бы те занялись философским обобщением достижений науки, хотя сами справлялась с этой задачей лучше философов. И вот только сейчас, философы и ученые доросли до понимания того, что метафизика, «чистое мышление» - это великая сила. «Элементарную математику», в виде эмпирического познания мира, философы и ученые уже прошли, и сейчас нужно включать «высшую математику» - свободное мышление, каждый, вооружившись своим оружием: ученые – математикой, а философы – старой доброй, незаслуженно забытой метафизикой. Что вполне закономерно, поскольку наука – это точная наука и она, в отличие от философии, использующей обычный язык для построения своих концепций, нуждается в боле строгом, математическом языке описания сложных физических систем и структур. Таким примером метафизического мышления в науке можно считать ключевую идею все большего числа физиков-теоретиков, заключающуюся в «великом объединение» гравитации и квантовой теории. Что, несомненно, является радикальной метафизической идеей, так как это ничто иное, как  переформатирование взглядов на природу из терминов материи и энергии в термины информации. Подобное стало возможным не столько благодаря научному методу, основанному на эмпирическом опыте, сколько философскому методу, основывающемся главным образом на пресловутом «чистом мышлении», не ограниченном никакими накопленными знаниями о мире, а являющимся прорывом в область неизведанного, не поддающемуся разумному объяснению, основанному на опыту.

Одним из первых об этом заговорил патриарх американский физики, великий Джон Арчибальд Уиллер, подаривший миру, среди прочего, любопытный термин «черная дыра». Вот что он пишет в своей автобиографии о роли информации.

«Моя жизнь в физике представляется мне разделенной на три периода. В первый из них, растянувшийся с начала моей карьеры и до начала 1950-х годов, я был захвачен идеей, что „всё — это частицы“. Я искал способы выстроить все базовые элементы материи (нейтроны, протоны, мезоны и т. д.) из самых легких, наиболее фундаментальных частиц — электронов и фотонов.

Второй период я называю „всё — это поля“. С тех пор, как я влюбился в общую теорию относительности и гравитацию в 1952 году, и вплоть до недавнего времени, я придерживался взгляда на мир, как на состоящий из полей. Мир, в котором то, что представляется нам частицами — это в действительности проявления электрических и магнитных полей, гравитационных полей и самого пространства-времени.

Теперь же я захвачен новой идеей: „Всё — это информация“. Чем больше я размышляю о квантовых тайнах и о нашей странной способности постигать тот мир, в котором мы живем, тем больше вижу, вероятно, фундаментальное значение логики и информации как основы физической теории». Такое представление о мироздании противоречит всему тому, что мы знаем об объективной действительности, как о чем-то таком, что составлено из простых, подобно сгусткам материальных частиц. А информация, при таком взгляде на мир, – это всего лишь производная характеристика объекта нашего восприятия, относящаяся к особого рода организованным состояниям вещества.  Но возможно, что все наоборот: похоже, что Вселенная на самом деле — шалость первичной информации, а материальные объекты являются ее сложным вторичным проявлением». Не правда ли, это перекликается с древней как мир теологической и философской идеей о том, что вначале было слово.