Сорокина, Миткова, Молчанов. Примеры личного сопротивления лжи

С прошлой пятницы госканалы работают в режиме коврового пропагандометания. Ток-шоу «Время покажет» на Первом канале сменяется «Большой игрой» и вновь заступает на вахту по ее окончании. На канале «Россия» спецвыпуски «60 минут» продолжают «Вести» и безразмерный «Вечер с Соловьевым». Ведущим и участникам этих программ прощают даже запрещенное нынче слово, официально замененное на словосочетание «специальная военная операция России» (в дальнейшем для краткости — СВОР). Своим — всё, чужим — закон.

Исчезли из эфира «священные коровы» — Малахов, «Пусть говорят», даже непотопляемое «Поле чудес»… «Невелика потеря!» — скажет кто-нибудь из вас. Не уверена. Теперь, когда приходится расставаться со множеством привычек мирного времени, эти часто ругаемые зрителями телешоу воспринимаются как признак мира и стабильности. Сейчас, конечно, они были бы неуместны, как неуместны и непредставимы на фоне происходящего остроумные Иван Ургант и Максим Галкин, тоже покинувшие привычное телепространство по законам СВОР.

Но они, Ургант с Галкиным, высказали свое отношение к событиям в Украине хотя бы у себя в Instagram.

Остальные деятели телевизионного «искусства» или с утра до ночи рьяно отстаивают официальную версию, либо, подобно народным любимцам Малахову, Борисову и Ко, просто молчат. 

Да, сегодня очень страшно не попасть в струю и лишиться теплого и хлебного места в эфире, хотя, судя по всему, и оно больше не будет ни таким теплым, ни таким хлебным. Но пока они надеются проскочить между струйками. Я вглядываюсь в лица ведущих и корреспондентов в надежде отыскать на них пусть каплю, но сомнения или тем более — потрясения. Нет ее, даже капли!

В былые времена телевизионщикам тоже бывало страшно, но даже в самые мрачные годы находились те, кто не побоялся пойти против «линии партии». Вспомним их поименно. 13 января 1991 года советские войска в Вильнюсе штурмом взяли телевышку. Владимиру Молчанову, ведущему программы «Время», запретили упоминать в эфире про литовские события. «Приглашайте тогда кого-нибудь другого», — сказал он и написал отказ от ведения программы «Время». Невиданный по тем временам поступок! Невероятный прецедент! Политобозреватель (высший статус журналиста в Гостелерадио СССР) отказался вести главную программу страны.

В тот же день ночной выпуск ТСН (Телевизионная служба новостей) должна была вести Татьяна Миткова. Миткова отказалась читать официальную информацию и демонстративно передала слово приглашенному диктору. Вскоре Миткова, Дмитрий Киселев и Юрий Ростов были окончательно отстранены от эфира и уволены (или уволились сами). По тем временам это означало не просто увольнение, а, по сути, волчий билет — не было еще никаких иных телекомпаний, кроме всесильного Гостелерадио, как не было и надежды на быструю смену вех. Свою легендарную программу «До и после полуночи» Молчанов скоро закрыл сам и ушел в никуда.

Рано утром 19 августа 1991 года военные окружили Останкинский телецентр, взяли его под контроль и ввели запрет на любые съемки. Корреспондент программы «Время» Сергей Медведев все же рискнул и с благословения главного редактора Ольвара Какучаи поехал с камерой к Белому дому, откуда привез «бомбу»: люди вовсю строили баррикады, перед ними с танка выступил Ельцин, солдатики на бронемашинах уверяли, что не будут стрелять в свой народ.

Сюжет, несмотря на все риски, вышел в эфир вечером, показав всей стране, что москвичи активно сопротивляются ГКЧП, и вдохновив других идти им на подмогу.

1993 год. Снова путч. Колонна боевиков во главе с генералом Макашовым по призыву Руцкого движется в «Останкино». На 10-м, начальственном этаже одного из зданий телецентра в бронежилете, забившись чуть ли не под стол, дрожит от страха тогдашний председатель Гостелерадио Брагин. Панически докладывает по всем «вертушкам», что мятежники уже ворвались в здание и вот-вот получат доступ в эфир (это здание меж тем вовсе не штурмовали). Добившись разрешения, вырубает вещание. Страна погружается во мрак и ужас неизвестности. Но председатель недавно созданной Всероссийской телерадиокомпании Олег Попцов вместе с гендиректором Анатолием Лысенко начинают вещание из резервной студии на Шаболовке, куда всю ночь едут и идут политики, артисты и журналисты, давая понять зрителям, что не все потеряно, и просто поддерживая их в часы и минуты роковые.

В декабре 1994 года ведущая «Вестей» Светлана Сорокина заплакала, прочитав сообщение о начале первой Чеченской войны. Коллеги упрекали ее потом в непрофессионализме — мол, ведущий новостей обязан держать себя в руках. Но эти слезы вошли в историю и за них ей до сих пор благодарны зрители, потому что тогда Сорокина была со своим народом, а не с теми, кто затеял эту безумную авантюру.

В новейшей истории ТВ много еще чего случалось, но чем дальше, тем все меньше телевизионщиков отождествляло себя с обществом и все больше — становилось в строй верных бойцов власти. Бывшая ведущая «Вестей» Фарида Курбангалеева написала в фейсбуке: «В феврале-марте 2014 года я выходила в эфир с новостями о событиях на Майдане, а потом — о военных действиях на востоке Украины. Я хорошо помню этот момент: мой начальник Ревенко позвонил мне перед выпуском и стал орать:

«Какие протестующие! Ты с ума сошла? Переписывай свой текст! Пиши: ду-хов-ные на-след-ни-ки Сте-па-на Бан-деры».

Именно тогда я поняла, что мой уход — вопрос времени, причем довольно короткого… Нет, ипотеки у меня не было. Но и запасного аэродрома тоже. Я малодушничала, терпела и еще больше сходила с ума…»

Фариду, как она пишет, спасла беременность — она просто сбежала в декретный отпуск и потом отказалась возвращаться в эфир, потому что «просто больше не могла работать на этом адском конвейере». А коллеги остались — зарплата ведущего федерального канала позволяет идти на компромиссы с совестью. Ну и самое главное: «Я надеюсь, что мои бывшие коллеги понимают: у всех перечеркнуто будущее. Оно перечеркнуто и у ваших детей, господа российские информационщики. И вы сделали это сами, своими руками — руками, которые пишут, редактируют, снимают, монтируют и выдают в эфир нечто, пропитанное ложью и ненавистью».

«Но был один, который не стрелял», — писал Высоцкий про те времена, когда «спецоперацию» еще можно было называть не «спецоперацией». Среди армады телевизионщиков с федеральных каналов сегодня не нашлось ни одного такого. «Отстреливают» же, наоборот, тех, кто не поступился профессией, — «Дождь»*, «Эхо Москвы», а «коллеги» подносят патроны, истерически визжа «давно пора». Или в лучшем случае наблюдая за «расстрелом» со стороны. Молча.