Сталинский террор. Туркменские стахановцы НКВД.

Всего в СССР за период с 1918 по 1953 гг. казнены 835 194 чел. Из них в 1937-1938 гг. ("Большой террор") казнено 681 692 чел. В период наиболее активных казней ( с лета 1937 по осень 1938) исполнялось в среднем по полторы тысячи расстрельных приговоров в сутки. Для сравнения: в Российской Империи казней за последние 60 лет было меньше, чем за одну неделю казней осенью 1937 года.

Архивный документ.
Из секретного доклада Прокурору СССР М. И. Панкратьеву и Главному военному прокурору РККА Гаврилову о результатах проверки проведения массовых операций в Туркмении 23 сентября 1939 г.
[…] Массовые аресты аппаратом НКВД ТССР начали производиться с августа месяца 1937 г., т. е. с момента введения в действие приказа НКВД СССР № 00447 […]. Когда весьма скудный оперативно-агентурный учет антисоветского элемента был исчерпан, необоснованные аресты начали проводиться в массовом порядке только лишь для выполнения лимитов, установленных Нодевым и Монаковым[23]. При производстве этих арестов не принимались во внимание ни возраст, ни прошлая и ни настоящая деятельность человека. Достаточно было случайно оказаться на рынке и попасть под облаву, для того чтобы быть арестованным и подвергнутым допросу по обвинению в антисоветской деятельности — шпионаже, принадлежности к контрреволюционной организации и т. п.

Большую роль в развитии преступной практики и извращений в работе аппарата НКВД ТуркССР сыграли «установки» бывшего зам. наркома внутренних дел СССР Вельского, который в ноябре месяце 1937 года на расширенном оперативном совещании в НКВД ТуркССР заявил о необходимости применения к арестованным физических методов воздействия и «корректировки» показаний обвиняемых. Показывая работникам аппарата НКВД ТуркССР, как нужно корректировать показания, Вельский лично «откорректировал» несколько протоколов допроса, извратив смысл и содержание показаний до такой степени, что работниками аппарата подобный пример был воспринят как разрешение фабриковать вымышленные самими же следователями показания обвиняемых.

Следствием по делам бывших сотрудников III отдела НКВД ТССР […] установлено, что для выполнения лимитов работники III отдела неоднократно устраивали облавы на рынках в гг. Ашхабаде, Кызыл-Арвате, Мары и т. д. Во время этих облав арестовывались все, имеющие подозрительную внешность. Документы во время облав у задержанных не проверялись, а после ареста арестованный попадал на «конвейер», подвергался избиению и «давал» показания по заказу следователя […]. Во время так называемых облав в феврале — мае месяце 1938 г. […] было арестовано свыше 1200 человек, в подавляющей массе трудящихся, среди которых были члены партии, депутаты Советов и т. п. […].

В феврале месяце 1938 г., впервые в НКВД ТССР, был введен так называемый «массовый конвейер». Несколько позже, ввиду исключительной эффективности такого способа допроса, «массовый конвейер» был введен и в других отделах наркомата […]. «Массовый конвейер» состоял в том, что в специально отведенное помещение ставились лицом к стене десятки арестованных, которым специально назначенный дежурный по «конвейеру» не давал спать и ложиться до тех пор, пока они не согласятся дать показания, требуемые следователем. «Упорствующие» арестованные на «конвейере» подвергались также избиениям, заковыванию в наручники или связыванию. Установлено весьма большое количество случаев, когда арестованные выдерживались на «конвейере» по 30–40 суток без сна […].

На этих «массовых конвейерах», или, как их еще называли, «конференциях», периодически устраивались поголовные избиения арестованных пьяными сотрудниками, доходившими до изуверства. Например, следствием установлено, что начальник отделения 5-го отдела Глотов неоднократно, в пьяном виде, с ватагой других сотрудников, являлся в помещение, где был организован «конвейер», и повальным избиением арестованных авиационным тросом добивался того, что почти все «сознавались» в шпионаже […]. Садист Глотов дошел до того, что, издеваясь над арестованными, стоявшими на «конвейере», заставлял их под напев «барыни» танцевать, «подбадривая» тех, которые плохо танцевали, уколами раскаленного шила […].

На конвейере в III отделе стояли женщины с грудными детьми, профессора и научные работники […], и даже арестованные без санкции НКВД и Прокуратуры Союза официальные работники иранского и афганского консульств.

В Керкинском окружном отделе НКВД начальник отдела Лопухов и оперуполномоченный Овчаров систематически избивали арестованных, стоявших на «конвейере», причем, как показывает сам Овчаров, он, однажды напившись пьяным и разбив на головах арестованных две табуретки, добился в течение одного часа того, что все 15 человек арестованных сознались в шпионаже.

В дорожно-транспортном отделе ГУГБ НКВД Ашхабадской железной дороги сотрудники Алексеенко, Семендяев и другие, вымогая показания у арестованных, выщипывали или из бороды, или из головы волосы, подкалывали иголками пальцы, вырывали ногти на ногах и т. п.

Избиения арестованных очень часто заканчивались убийствами. Следствием установлено около 20 случаев убийств арестованных во время допросов как в отделах Наркомата внутренних дел ТССР, так и на периферии […]. Для того чтобы скрыть убийства арестованных, в аппарате НКВД ТССР врачом санчасти Никитченко, который также принимал участие в истязаниях арестованных, составлялись фиктивные медицинские акты о смерти, а на периферии сотрудники сами, без участия врачей, составляли подложные акты, заверяя их печатями, выкраденными из лечебных учреждений. Иногда […] на убитого фабриковалось фиктивное дело, докладывалось на «тройке», а затем на основании решения «тройки» о расстреле составлялся фиктивный акт о проведении приговора в исполнение.

Одним из самых возмутительных способов вымогательств показаний у арестованных, несомненно, являлся так называемый допрос «на яме». Сущность этого допроса […] состояла в том, что арестованного, который, несмотря на применение «конвейера» и избиений, упорно не сознавался, следователи в числе осужденных к расстрелу вывозили за город к месту приведения в исполнение приговоров и, расстреливая в его присутствии осужденных, угрожая расстрелом ему самому, требовали, чтобы он сознался […]. Такой допрос обычно заканчивался оговором десятков и даже сотен в большинстве ни в чем не повинных людей […].

Низовые работники, будучи менее искушенными в провокациях, прибегали к более грубым подлогам. Они составляли протоколы допросов от имени не существующих в природе свидетелей и сами подписывали эти подложные протоколы; они составляли фиктивные протоколы обысков о якобы найденных крупных суммах денег, оружии и т. п.; они составляли подложные справки о социальном, имущественном положении обвиняемых, превращая колхозников, бывших бедняков и середняков, в кулаков, рабочих — в бывших белогвардейцев, участников антисоветских партий и т. д. […].

Дела на обвиняемых, так называемых «антисоветчиков-одиночек», фабриковались сотнями, причем процесс фабрикации таких дел был весьма прост. Обычно для подтверждения «виновности» арестованного допрашивались два-три человека подставных свидетелей, которые никаких показаний по существу не давали, а подписывали протокол, заготовленный и сочиненный следователем; к делу приобщалась подложная справка о социальном происхождении обвиняемого, допрашивался обвиняемый, и дело направлялось на рассмотрение «тройки». Следствием по делам о нарушениях социалистической законности установлены сотни так называемых «штатных свидетелей», которые в результате угроз, обмана, а иногда за деньги давали по указке следователя на любого человека любые показания […].

Особое внимание заслуживают групповые дела, сфабрикованные сотрудниками-провокаторами […]. По делу о «греческой повстанческой организации в г. Ашхабаде» было арестовано 45 граждан — все греческое население г. Ашхабада […]. Гнусный вымысел, положенный […] в основу этой провокации, состоял в том, что проживающие в Ашхабаде 40–45 греков, в том числе подростки и старики, якобы собственными силами намеревались вступить в вооруженную борьбу с войсковыми частями, расположенными в г. Ашхабаде, разоружить и уничтожить эти части и свергнуть советскую власть. Практически это должно было бы произойти так: греки покупают в магазинах «Динамо» охотничье и мелкокалиберное оружие, затем, вооружившись мелкокалиберными винтовками и охотничьими ружьями, совершают нападение на милицию, разоружают ее и, вооружившись винтовками и револьверами, вступают в вооруженную борьбу со стрелковой дивизией и частями войск НКВД, расположенными в Ашхабаде […]. Характер «показаний» арестованных участников повстанческих организаций, «их» план действий не нуждаются в комментариях […].

[…] Таким образом, Диментманом и Сарычевым было создано провокационное дело о так называемой казахской националистической организации «Алаш- Орда» с охватом около 800 чел. жителей Красноводского, Гасан-Кулийского и др. районов. Большинство из этих арестованных было тройкой НКВД ТуркССР осуждено к расстрелу. Только лишь случайно сохранились в живых из числа осужденных к расстрелу (да и то потому, что они значились расстрелянными) арестованные Конусов и б. редактор Кара-Богаз-Голье кой районной газеты Джетыкбаев...

Военный прокурор войск НКВД Туркменского погранокруга военный юрист 1-го ранга Кошарский

Архив: ГАРФ. Ф. Р-8131. Оп. 37. Д. 145. Л. 49–84.

Источник и полный текст: http://docs.historyrussia.org/ru/nodes/49371