Совсем не Рыбинск и немного Кострома. История одной семьи.

На модерации Отложенный

Букв много. Даже больше, чем у меня обычно. Подумала: нужно написать, пока не померла, ага. Хоть детям будет что почитать о семье.

 

Невпечатлительные и ленивые - идите мимо.

 

Меня Рязанская земля вдохновила, я не виновата.

 

Про Рыбинск обещала отдельно.

 

Но у меня не совсем Рыбинск.

 

Нет, не так. Совсем не Рыбинск.

 

Не ездила я в него этой зимой. Не для туризма у меня Рыбинск. И не для зимы. Летом хочу. И сама собой, без экскурсий.

Не получается о поездке рассказать в отрыве от того, что с Ярославской областью из прошлого связывает.

Деревня Глебово Рыбинского района Ярославской области.

 

В Википедии об этом селе написано, что последние владельцы — Николай Андреевич Глебов ( 1824–1869), после 1899 г. — его вдова В. Н. Глебова (1838–1921) и старший сын А. Н. Глебов (1858–1895) , после 1895 — младший сын Н. Н Глебов (1864- 1941). Но в моей семье об этом селе другие данные. И то ли сёл с таким названием в Рыбинском районе два было, то ли в семье моей что переврали, то ли Википедия не точна и Глебовы владели не всей деревней.

 

История в изложении моих предков с Википедией не бьёт.

 

Итак, дословно, что рассказывали мне))) Принадлежал в деревне Глебово значительный и увесистый надел земли свёкру моей прабабушки по отцу. Я того свёкра знаю под фамилией Макошин. И знаю его как человека умного и предусмотрительного. Поэтому, когда случилась советская власть, но ничего ещё было не ясно и не определено, пришёл тот свёкр к представителям оной власти, да и подарил всё, что имел. Безвозмездно. Взамен справку попросил, подтверждающую добровольность подарка. Справку дали, но просто так не отпустили. Свёкра в деревне якобы любили. И уговорили его хотя бы дом себе оставить. Колхоз, которому надел передали, был не против. Дом оставили. Сам же прапрадед решил затеряться в столице. На всякий случай, как утверждает семейная легенда. По предъявлению там справки о добровольной передаче всего имущества, получил от молодой власти комнату в коммуналке на 10-й Советской улице, двумя этажами ниже квартиры Аллилуевых, где ныне ещё сохранился музей, организованный в память о Ленине, семьёй Аллилуевых оберегаемом.

 

В ту комнату привёл молодую жену, мою бабушку, сын того Макошина, Алексей. В той комнате моя прабабушка и умерла, намного пережив и свёкра и мужа. Но история, связывающая с деревней Глебово, ещё не закончилась.

 

Квартира та коммунальная была большой. С двумя входами/выходами, двумя помещениями под кухню. Помню запах табака из соседских комнат и длинный-предлинный путь к прабабушкиной комнате. Соседа-стукачка, стучавшего на всех подряд, не помню, конечно же. Но его ещё помнили соседи по квартире, от них история.

 

На моего прапрадеда тот стукачок (говорят, еврей был, но не удивлюсь, что врали… антисемитизм – это массовое явление и как всё массовое, часто слепое и бездумное) стуканул, как без этого. И вопреки мнению, что по доносу тогда к стенке ставили без суда и следствия и иначе не было, в моей истории – следствие было.

В Глебово выехала комиссия. И чего уж там о прапрадеде комиссия узнала, узнать уже не получится, но только стукачку было предписано стучать разумнее, а то ещё раз если поклёп на честного гражданина наведёт, сам по статье и пойдёт. Было ли, не было ли… И откуда соседи в курсе, если было. Того не знаю. Слухи в коммуналке остались. Нота прозвучала.

 

И на этой ноте связь с Рыбинским районом не оборвалась.

 

В Ленинград пришла Блокада.

 

Первую, самую страшную зиму, прабабушка с двумя взрослыми дочерьми и мужем пережили в комнате на 10-й Советской. Свёкр к тому моменту уже умер. В 1943 году появилась возможность эвакуироваться. Прадед остался, прабабушка с дочерьми выехали.

 

Выехали отдельно друг от друга.

 

Точкой сбора для семьи была деревня Глебово. Дом, оставленный за бывшим владельцем.

 

Бабушке моей было 17 лет, её старшей сестре 19. Как все трое, вместе с прабабушкой моей, добрались до места – одному богу ведомо. Бабушка рассказывала, что снаряды убивали впереди, сзади. Им было запрещено кричать. Смерть, голод. Но все трое оказались в том доме. Доехали. Люди в Рыбинском районе приняли радушно. Бабушку мою, которая к тому моменту опухла от голода , местные пристроили работать в столовую военного госпиталя. Чтобы подкормилась. Там и познакомилась моя бабушка с моим дедушкой. К слову, деда с Рыбинском война связала может и крепче, чем иных рождение на земле связывает. Чудом выжил. Вспоминать не любил.  

 

Первая дочь бабушки и дедушки, встретившихся на Ярославской земле, тётка моя, родившаяся в 1945 году, родилась в том самом доме. В паспорте в графе рождения значится у неё: деревня Глебово, Рыбинский район Ярославской области. А про дом уже никто не расскажет. Прабабушка умерла в 1989. Тётка адреса не знает, в Ленинград они вернулись вскоре после войны. Мой папа родился в 1949 уже в Ленинграде. В Дом тот больше семья не возвращалась. Связь оборвалась.

 

Много позже, когда та самая тётка приехала в Рыбинск, собирать справки для увеличения пенсии моей бабушки, познакомилась она с работницей архива. Та признала в моей тётке родственницу, паспорт показала с графой рождения такой же, как у тётки. От неё и информация о том, что в роду были купцы. Священники ещё были. Обещала показать архив семейный, да тётка моя так и не доехала после в гости. Закрутила жизнь, 90-ые были. Вряд ли уже и жива та женщина из архива, остались лишь слова и её помощь: бабушкины документы, подтверждающие её работу в госпитале, были найдены быстро. Вроде, дочь у неё в Москве была… Вот думаю, пока тётка моя жива, хоть какие координаты взять, попробовать найти? Или оставить прошлое прошлому. И село Глебово оставить таким, какое оно есть по Википедии – никаким боком к моей семье не относящимся ))

 

… Не, ну до Глебово-то точно доеду. Просто посмотреть.

 

Тогда и фотоотчёт будет))

 

А вот Кострома ниже.